– Развелась?

– Ушёл. В Сан-порт, кажется. Не знаю точно. Тринадцать вех его не видела. Может убили уже. Он из Спящих был. Браунгрин звали. А серые – нет. Не обижали. Я их офицеру приглянулась. Вот и получила покровительство. Правда – это всё, что я получила.

– В каком смысле?

– Да импотент он был. Старый импотент. Что с него взять? Только то и делал, что мои пироги трескал. Боров жирный.

Марк слегка улыбнулся. Конечно, он был рад, что Марусю не обидели. Её он ни в чём не винил, а потому и радовался как за друга. В том, что они лежат голые в обнимку, виноватым он считал только себя (а мог бы предположить влияние третьей силы).

– Уезжайте завтра! – С грустью приказал Марк.

– Завтра? Ох уж этот ваш жаргон. Через круг – ты, наверное, имел в виду.

Марк вспомнил, что солнце здесь стоит на одном месте, постоянно. Стало быть, дни могли считать совсем по-другому. Да и днями не называть. Как день отличить от ночи, если из поколение в поколение солнце не садиться?

– Через круг, – согласился он. – А как вы тут время считаете? Часы, дни, месяцы, годы?

Маруся напряглась и приподнялась на локтях. Это доставило боль Марку, так как один из локтей упёрся в его рёбра.

– Ты серьёзно? – удивилась она.

– Вполне. Я тут пару дней… Кругов… Короче, не знаю ничего.

– И про то, чем Спящие отличаются от местных, тоже не знаешь?

– Нет, ничего не знаю. Знаю только, что Спящих тут много, и что они костью в горле встали у серых. Ну и то, что солнце тут никогда не заходит. В общем – всё.

– Да, и, наверное, знаешь, что ваше оружие здесь бесконечно стреляет.

– Да, это знаю.

– А про время не знаешь…

– Нет, – уже с некоторым раздражением ответил Марк.

– Ладно, это просто. Самая маленькая единица измерения – капля. У нас вместо ваших часов, – Маруся указала на запястье Марка, – устройство, откуда вода капает по капле. Дорогое устройство, у нас на деревне одно, у старейшины. Потому как изготавливают и настраивают его мастера только в Сан-порте. И больше нигде. Капля примерно равна скорости одного шага давно идущего человека. Это примерно. Точно каплю только по другой капле настраивают. Так вот – двенадцать тысяч капель – это один колокол. Шесть колоколов – это круг. Двенадцать кругов – поклон, шесть поклонов – жертва, двенадцать жертв – веха. Всё очень просто – двенадцать – шесть, двенадцать – шесть, двенадцать.

– Думаю, это надо записать. Я так не запомню.

– Зачем записывать? Ты оборотник купи. У старейшины наверняка лишний будет. У нас за временем только он и следит. Он команды на подъём и на отбой даёт. Он нам о кругах отдыха сообщает. Он же и на поклон собирает.

– А кому поклоняетесь?

– Да кто кому. Кто во что верит, тому и поклоняется. Кто верит в Вечную, кланяется вечной. Кто верит в духов – те духам. Спящие тоже кланяются – кто Богу, кто Аллаху. Но не все. Некоторые собираются для приличия и стоят, смотрят. Наверное в Тьму верят. У нас многие Тьме верят. А как не верить, если из всех божеств она громче всех говорит. И поклонов не просит. И вообще ничего не просит, только дает.

Марк понял, что ему это рано слышать. Инстинктивный, суеверный страх стал терзать его, наводя на нехорошие рассуждения. Он приблизился к тонкой грани того, чего не понимает и пока не желает понять. Осознав это, Марк предпочёл сменить тему.

– А большой он, Материк?

– Очень. Из конца в конец, наверное, три вехи идти. Не знаю точно. Знаю только, что длина Великой Магистрали одиннадцать миллионов шагов.

– А что такое Великая Магистраль?

Маруся зевнула и ответила слабым голосом:

– Железная дорога. На Лэфт от нас. Проснёмся – покажу.

Марк подумал, что не стоит. Вид этой железнодорожной насыпи ему уже осточертел.

Вскоре дыхание Маруси стало мерным и глубоким. Марк понял, что она уснула. Алкоголь уже перестал действовать и сон всё не шёл. С каждой секундой (или как там у них, каплей?) лежать не двигаясь становилось всё тяжелее. Затекала придавленная рука, зачесалось под лопаткой, стало жарко ступням. Пошевелиться – означало разбудить Марусю. А этого Марку совсем не хотелось. Да, они только познакомились и скоро расстанутся. Да, они не были близки по духу, а без алкоголя не приблизились бы телами. Но Марка всё равно заполнял благоговейный трепет от прикосновения этой немолодой женщине. Не молодой, но очень хорошей собой.

Марк уставился в потолок и прислушался к своим ощущениям. Сердце замедлило стук. Лёгкие с жадностью втягивали в себя прохладу. Бедро чувствовало прикосновение твёрдой и гладкой коленки. Живот ощущал тяжесть женской головки и теплоту дыхания. Грудь приятно щекотал шёлк длинных волос.

Это было чертовски приятно. От наслаждения Марк прикрыл глаза. Лишь на мгновение. И сразу открыл.

Ничего, вроде бы, не изменилось. Лёгкие по-прежнему втягивали в себя прохладу. Бедро, по-прежнему, чувствовало прикосновение твёрдой и гладкой коленки. Живот, по-прежнему, ощущал тяжесть женской головки и теплоту дыхания. Грудь, по-прежнему, приятно щекотал шёлк длинных волос. Вот только над головой теперь был глянцевый натяжной потолок, а не деревянные балки. И солнце заливало комнату ярким, жёлтым светом, а не тусклым багрянцем.

Глава 7

Тайнами заката исчезает время,

Улетают звёзды, вокруг растут цветы.

Я не знаю, сколько времени мне нужно,

Для того, чтобы опять в себя прийти

Сколько на моей душе осталось места?