Своей стране не нужны, зато чужим сгодятся.[41]

В последние недели уходящего 2005 года эксперты старались подвести его итоги и дать прогнозы на будущее. На первом месте у отечественных политологов и экономистов, главным образом у тех, кто критически настроен по отношению к действующему режиму, оказалась тема претензий России на лидерство в мировой энергетике. Одновременно комментаторы активно обсуждают и переход в руки государственных компаний или их менеджеров ряда бизнесов, непосредственно к ТЭК не относящихся.

1

Заявление Путина на заседании Совбеза 22 декабря, как представляется, свело воедино, в один большой проект целую цепочку важнейших событий 2005 года. Он включает в себя консолидацию контрольного пакета Газпрома в руках государства, покупку газовой монополией Сибнефти, передачу Юганскнефтегаза Роснефти, презентацию проекта СЕГ с привлечением к нему в качестве одного из руководителей Шрёдера, начало освоения новых месторождений газа, а также повышение значения энергетической составляющей во внешней политике и внешнеполитической риторике России, в том числе на постсоветском пространстве. Разумеется, каждый из перечисленных шагов имел собственное официальное объяснение, совершался с необходимой PR-поддержкой. Но теперь мы вроде бы окончательно узнали, зачем это все. Россия должна стать энергетической державой.

Кроме того, в 2005 году контроль над «Силовыми машинами» перешел к РАО ЕЭС, «Объединенные машиностроительные заводы» достались менеджерам Газпромбанка, а АвтоВАЗом теперь руководят люди из Рособоронэкспорта. С учетом упомянутых сделок с Юганскнефтегазом и Сибнефтью появился повод рассуждать об «огосударствлении» бизнеса. Официально власть здесь не признает какой-то системности, во всяком случае, никаких обобщающих заявлений и разъяснений не было.

Есть два базовых подхода к интерпретации «энергократических» претензий российской власти и практики «огосударствления». Одна исходит от либералов-западников, наиболее полно она изложена в статье Шевцовой «Россия-2006: как удержать стабильность».[42]Другая предложена Институтом национальной стратегии Белковского (его взгляды трудно идентифицировать, но точно можно сказать, что он не либерал) в докладе «Обналичивание власти: финальная стратегия российского правящего слоя».[43]

2

По мнению Шевцовой, путинский режим вовсю трудится над превращением России в petrostate, то есть в государство, чье существование целиком или в значительной степени построено на экспорте энергоресурсов. Ссылаясь на западных ученых, Шевцова пытается убедить, что путь petrostate неизбежно приводит к зависимости от стран-потребителей, а следовательно, к «десуверенизации», чудовищной коррупции, паразитизму элиты и в конечном счете к полному загниванию и развалу.

Понятно, почему либералы не любят petrostates, — благополучие многих из них опровергает «единственно верное учение», заставляет изворачиваться, подменять аргументы заклинаниями.

Зависимость от потребителя во многих случаях балансируется зависимостью от поставщика. Особенно в наше время высоких цен («эпоха продавца»). Да, известны примеры в общем довольно неуспешных petrostates вроде Нигерии или Туркменистана. Но об их «десуверенизации» речи не идет. В Венесуэле много всякого беспорядка, и при этом Чавес много лет успешно «бунтует» против США и те с ним ничего не могут сделать. Про Саудовскую Аравию или Объединенные Арабские Эмираты можно говорить, что они зависимы во внешнеполитическом отношении (хотя эта зависимость довольно специфическая), а в их внутренние дела никто не вмешивается. У арабских монархий, разумеется, хватает проблем, в том числе с коррупцией и паразитизмом элит, однако ни загниванием, ни развалом у них не пахнет. Я уж не говорю про Норвегию, уровень коррупции в которой крайне низкий. И невооруженным глазом видно, что Казахстан (довольно далеко продвинувшийся на пути petrostate) живет лучше Украины, а Азербайджан (настоящий petrostate) — лучше Грузии или Армении. Так что petrostates не есть абсолютное зло. Некоторые страны просто исторически, даже природно обречены ими быть, и, по большому счету, им не о чем жалеть.

Но главное даже не это. В зависимость от экспорта нефти и газа попал еще СССР, а его крушение только усугубило эту ситуацию. И с «десуверенизацией», паразитизмом и развалом в 1990-х у нас обстояло куда веселее, чем сейчас. То есть получается, если буквально следовать Шевцовой, как раз тогда мы строили настоящее petrostate, а при Путине оно теперь у нас выходит какое-то «неправильное».

По поводу «огосударствления» Шевцова пишет, что Путину-де удалось «обвалить олигархический капитализм». В последние два года в России якобы окончательно оформился «государственно-аппаратный капитализм», и на протяжении 2005 года стали очевидны его основные свойства. Чиновничество перешло «от косвенного контроля за экономикой через назначенных им же олигархов к непосредственному контролю». По версии Шевцовой, Кремль вдохновляется опытом государственного капитализма и дирижизма стран Восточной Азии, и в частности Китая. Не поясняя ни то, как можно совмещать подражание «азиатским тиграм» со строительством petrostate, ни что между китайским и, к примеру, южнокорейским опытом есть крайне существенные различия, она и здесь немедленно переходит к страшилкам. Оказывается, пытаясь повторить китайский сценарий, Россия «рискует совершить откат на уровень доиндустриального общества». Всерьез подобное разбирать невозможно.

Остановимся только на забавном прокрустовом ложе. Поскольку в России процветают частные металлургические корпорации, бурно развиваются ритейл, телекоммуникационный бизнес, работают крупные иностранные компании, то нужно пояснить, как это соотносится с тезисом о победе «государственно-аппаратного» капитализма. А вот так. Если Путин лоббирует интересы отечественных промышленников в ходе своих зарубежных визитов, то здесь имеет место фаворитизм, а фавориты «не могут иметь постоянного статуса и твердой перспективы». Да и вообще «существование империй Потанина и Дерипаски противоречит логике системы, даже если сами Потанин и Дерипаска ведут себя системно». А «Система» Евтушенкова и «Альфа» сочтены Шевцовой «временным недоразумением». «Не менее, даже более чужеродным элементом» для нынешней модели российской экономики является сохранение российско-британской ТНК-BP. Надо полагать, что всех скоро «раскулачат».

Шевцова совершенно не замечает, что приведенный набор «исключений» начисто опровергает ее гипотезу. Она также игнорирует несомненные успехи частного бизнеса, например сборку нового металлургического холдинга Усмановым и Анисимовым, успехи Гуцериева в сколачивании Русснефти, покупку Северсталью 60 процентов итальянской сталелитейной компании Lucchini, а Альфа-Групп 13 процентов акций турецкого сотового оператора Turkcell или продажу «Мултона» Coca-Cola. Ах, ну да, Усманов же много лет работал с Газпромом, он, конечно же, «чиновник» и даже «чекист». И Мордашов тоже. А Фридман с партнерами, как уже сказано, всего лишь «недоразумения». Но, так рассуждая, можно далеко зайти. Безусловно, все крупные сделки российских компаний согласуются и иногда даже лоббируются людьми из Кремля и Белого дома. Но только какой же это госкапитализм?