Я отмахиваюсь от нее:

– Конечно, иди, я справлюсь.

– Я позвоню тебе позже, хорошо?

Я киваю, но она не двигается с места. Я заношу подушку.

– Иди уже.

– Соня, – смеется она и идет к двери.

Я запускаю в нее подушкой, но промахиваюсь. Сестра показывает мне язык и исчезает. Я слышу, как она спускается по лестнице и выходит из дома. Я потягиваюсь в кровати и только сейчас понимаю, что впервые за долгое время спокойно проспала всю ночь.

На кухне я замечаю, что сестра заварила в чайнике чай. Я выпиваю чашку, доедаю остатки вчерашнего ужина и мысленно планирую день.

Время от времени поглядываю во двор. И внезапно вижу Лео. Он сидит без дела на лавке перед кустами рододендрона. Даже книги в руках нет, он просто сидит и выводит узоры кончиком ботинка. Словно ждет кого-то.

Я выхожу из дома и иду к нему.

– Можно присесть?

Он кивает и пододвигается, освобождая мне место.

– Как ты? – спрашиваю я.

Он отвечает, что все о’кей и спрашивает про мой лоб:

– Что случилось?

Я пожимаю плечами, опускаюсь на лавку и подставляю лицо теплым лучам солнца. Проходит минута, потом две.

– Лео, – говорю я. – Мне нужно кое-что у тебя спросить. Мы с твоей мамой вчера долго говорили в домике и…

– Я волновался за нее. На самом деле! Это правда.

В голосе мальчика слышится резкость, я касаюсь коленки Лео рукой.

– Никто в этом не сомневается, Лео.

Я поворачиваюсь к нему лицом, но он смотрит перед собой:

– Я хочу, чтобы ты знал, что я никому не раскрыла твоих секретов. Ни о ней, ни о…

– Эта история с сумкой, – перебивает Лео и поворачивается ко мне. – Это действительно произошло. Она швырнула сумку в воду. Нарочно. Она думает, что я был маленький и ничего не помню, но я все помню. И она действительно странно вела себя в последнее время.

Я киваю.

– Думаю, она захочет поговорить с тобой об этом, когда вернется. Это необходимо вам обоим. И тебе не нужно волноваться за родителей. Тебе нужно думать…

Я нахмурилась.

– Сколько тебе лет, кстати?

– Скоро исполнится четырнадцать.

– Тебе нужно думать о себе, быть обычным четырнадцатилетним пацаном.

Он улыбается незаметно, но я все равно вижу.

– Видишь, ты улыбнулся!

Я пихаю его в бок, он отвечает тем же.

– Никто уже не употребляет слово «пацан». По крайней мере, среди моих сверстников.

Он снова становится серьезным.

– О чем вы говорили? Вы с мамой?

– Помимо прочего, о преимуществах богатой фантазии.

Лео краснеет. О’кей, признается он, он что-то преувеличил. И даже выдумал. Например, эту историю с книгой «Как совершить убийство и остаться безнаказанным?». Эту книгу он видел только у меня и нигде больше.

– Я хочу понять, – говорю я. – Почему ты решил выдумать такое?

Лео убирает челку со лба.

– Я решил, что вас это заинтересует. Это гораздо интереснее, чем реальность.

– Но почему тебе так важно, что я думаю?

– Вы так ничего и не поняли?

Мы смотрим друг на друга. Затем Лео рассказывает, что увидел меня в первый же день переезда, когда сестра помогала мне с вещами. Он узнал меня, но не мог поверить своему счастью. Настоящая писательница живет на одной с ним улице – в доме напротив!

Мальчик решил любой ценой познакомиться со мной, но прошло несколько недель, прежде чем он отважился позвонить в звонок. К тому времени он нашел в интернете интервью, в котором я рассказывала, откуда черпаю вдохновение, и что обычно в основе моих произведений – наблюдения за людьми из моего окружения.

Лео замолкает и многозначительно смотрит на меня.

– Ты имеешь в виду… – начинаю я, но сбиваюсь и приходится начать заново: – Ты имеешь в виду, что ты выдумал все эти вещи про свою маму, потому что надеялся, что я использую их в книге?

Лео закусил губу.

– Это сработало. Каждый раз, когда я рассказывал о маме, что ей плохо или что она ведет себя странно, вы слушали очень внимательно.

Все мое существо протестует. Это не так, хочу я сказать. Но вспоминаю наши встречи, вопросы, которые я задавала, намеки, которые делала… Я попалась на удочку. Я сама переступила границу дозволенного в отношении Лео и его родителей.

А теперь сижу здесь и требую от него объяснений. Мои плечи опускаются. Не с этого мне стоило заводить разговор.

– Извини, – говорю я. – Я не хотела, чтобы ты так себя чувствовал. И у меня свои странности. В последнее время я совершила много ошибок. Но ты тут ни при чем.

Лео нагибается ниже, упираясь локтями в колени.

– Понимаешь, – осторожно продолжаю я, желая чтобы он точно понял, – все, что произошло, моя ответственность. Мне не стоило…

Не давая мне закончить, он трясет головой:

– Все в порядке.

Мы сидим молча какое-то время. Я думаю о друге, о котором он мне рассказывал, том, который переехал несколько месяцев назад. И о том, что творится у Лео в школе. И о сложных отношениях с родителями.

– Всем нужен друг, с которым можно поговорить. Друг, которому не все равно. Ты мне не безразличен, Лео, я за тебя переживаю. Серьезно.

В кустах кричат сороки. Одна из них, вся потрепанная, взлетает над двором. Явно птицы что-то не поделили.

– Я хочу, чтобы у тебя было все хорошо. Никто не имеет права обижать тебя. Никто.

Он выпрямляет спину. И говорит, что несколько девочек из девятого вообще-то заступились за него в начале недели. Они накричали на парней, которые поставили ему подножку в столовой. Извиняться парни, разумеется, не стали, но хотя бы на время оставили его в покое. С тех пор стало получше. Лео надеется, что так и будет продолжаться.

– Я тоже на это надеюсь. В противном случае расскажи мне. И я вставлю их в свою следующую книгу. Жертвами ужасного несчастного случая.

Лео смеется.

– Вы не в своем уме.

Я не успеваю ничего сообразить, как он быстро обнимает меня. Внутри разливается тепло, и на глаза наворачиваются слезы.

Мы сидим рядом и еще немного болтаем, а потом я встаю со словами, что мне нужно идти. Лео спрашивает куда, и я отвечаю, что есть одно неотложное дело. Солнце зашло за тучи, пора застегнуть молнию на жилете.

– Кстати, – добавляю я. – Я тебе этого не говорила, но твое сочинение действительно было хорошо написано. Эмоционально. Надеюсь, тебе поставили хорошую оценку.