столпилось около него в круг и шепталось. Когда я начала приближаться, они все уставились на меня, а некоторые из них даже неожиданно ко мне подлетели.

– Ты та самая, которая нас видит? – первая задала вопрос самая менее жуткая девушка из всей компании.

"Это та, про которую он говорил? Точно та, других таких нет." – послышалось за её спиной.

– Да, я вас вижу. – немного смущённо ответила я.

– И почему ты раньше к нам не заходила? Я уверена, что мы бы с тобой подружились.

Она протянула мне свою прозрачную растерзанную руку. Я от неожиданности немного вздрогнула.

– Ой, да, прости. Меня немного связали перед смертью, это следы от верёвок. Знаешь, ритуалы там всякие. Ну ты только не пугайся.

– Хорошо, ладно. – неуверенно проговорила я.

– А почему тут лента?

Девушка жалобно искривила лицо.

– И не говори! Полиция обыскивала школу, нашла что-то на этом этаже и нашему покою пришёл конец.

– Это был рюкзак? Они нашли рюкзак?

– Кажется да, а что?

– Ты не знаешь, здесь есть призрак по имени Артём?

– Новенького так зовут. Ты ведь узнать хочешь? Ни мы, ни он тебе особо ничего не расскажем.

– Но почему?

– Мы уже всё обсудили и решили, что нет смысла рассказывать подробности живому человеку.

– Обсудили с Давидом? И как давно?

– Да только вчера. Ну вот честно ответь, ты хоть и особенная, но разве тебе самой не удобнее во всё это не вмешиваться? Он выглядит очень уверенным и надёжным. Мы, благодаря ему, впервые за долгое время почувствовали, что наши страдания не вечны и даже могут в скором времени прекратиться. Почему бы тебе просто не поверить, что он разберётся, и расслабиться?

– Вы с ним не настолько близко знакомы, чтобы хоть каплю переживать. Но я не могу просто оставить его. – твёрдо сказала я.

– Да что с ним случится? Он же уже мёртв. – девушка громко засмеялась. – Его семейка сама заварила эту кашу, это честно.

Девушка развернулась, махнула рукой остальным призракам и собралась лететь прочь.

– Подожди, ну скажи же пожалуйста, где Артём?

– Я тут. – послышалось у меня за спиной.

Я повернула голову и увидела их двоих: Давида и Артёма. Давид выглядел и немного удивлённым, видимо от моих слов, и расстроенным, от фразы девушки. Артём же хоть и заговорил со мной сам, но отвернул взгляд куда-то в сторону и не смотрел на меня. Я тоже решила особо не смотреть на него и подошла вплотную к Давиду.

– Помнишь, в самом начала ты сказал мне, что я могу помочь тебе с расследованием? Ты немного забыл меня предупредить, когда наше с тобой расследование превратилось в твоё и остальных призраков? – проговорила я, хоть и немного обиженная, но спокойным тоном.

– У тебя ведь был экзамен, и ты ходила сама не своя. Я не хотел мешать тебе.

– Экзамен закончился, ты мне всё расскажешь?

Давид нервно поджал губы, а Артём стоял не шелохнувшись. Они как будто играли против меня, а я их поймала. На этажах ниже прозвенел звонок, и я без ответа начала спускаться вниз.

Я постучалась и зашла в кабинет и вошла последняя. Мне было неуютно, и я не знала, чего ожидать. Всё началось с самого безобидного: женщина полицейская стала проводить"воспитательную работу". Суть её заключалась примерно в этом: родители всегда вас любят и хотят только лучшего, о проблемах с одноклассниками нужно рассказывать учителям, и вообще, сбегать из дома плохо. Но потом началось кое-что гораздо менее приятное. Классная по очереди подходила к некоторым ученикам и звала их в коридор. Я сразу догадалась, что с ними полиция хочет поговорить отдельно, и это заставило меня начать нервничать. Когда воспитательная беседа закончилась, нас попросили просто посидеть тихо, классная подошла ко мне и шёпотом позвала пройти в соседний класс. В нём сидел тот мужчина, которой был в учительской, и женщина психолог.

– Садись сюда. Не пугайся, это же не допрос. Просто небольшая беседа.

– Хорошо. – спокойно и коротко ответила я.

– Другие дети сказали, что незадолго до побега Алины, вы с ней сдружились.

– Да, так и было.

– А сейчас ты с кем общаешься?

– Ни с кем. Если мои одноклассники говорили с вами честно, то вы должны были понять, что я в классе играю роль изгоя.

– Ты ни с кем не общаешься?

– Со мной никто не общается.

Большой и толстый мужчина поднял брови и сделал небольшую паузу.

– Но тем не менее, перед тем, как сбежал Артём, вы с ним повздорили.

Я пожала плечами. Меня пугали эти вопросы и особенно пугало то, что они нашли Алинин рюкзак. Я понимала, что сейчас речь должна зайти о нём.

– Не особо, он просто запер меня в классе.

– Хорошо. Тогда вернёмся к Алине, она жаловалась тебе на родителей или кого-то из одноклассников?

– Нет, она не жаловалась, хотя после того, как она стала со мной общаться, её начали немного задирать. Алина по этому поводу переживала, но не слишком уж сильно.

– Ясно. Спасибо за то, что согласилась поговорить с полицией. Можешь вернуться в класс.

Я встала и направилась к выходу. В голове само пронеслось:"А кто-то просил моего согласия?" Было неожиданно, что всё так быстро закончилось, и, пока в коридоре было пусто, я задержалась на пару секунд у двери. "С этой девочкой правда что-то не так. Она какая-то жуткая" – сказал низкий и сильный голос. "Ну что вы говорить об этом бедном подростке? Я же уже вам рассказала о её ситуации дома."– ответил женский.

Уже очень скоро полиция закончила работу в школе. У нас продолжились уроки, на которых в этот раз была очень странная атмосфера: все ученики сидели очень тихо и были насторожены. Я же была немного расстроена из-за того, что Давид мне всё не рассказывает, да и стыд за провал на экзамене ещё периодически напоминал о себе. На фоне этого поведение одноклассников не сильно привлекло моё внимание. После уроков в классе никто не поторопился побежать вниз, что было необычным явлением. Я вышла первая, спустилась и подошла к гардеробной. В это время рядом непонятно откуда взялся Давид. Я наклонилась к окошку в и увидела сидящего там парня. Он уставился в смартфон и совершенно ничего не замечал вокруг. Я назвала ему номер и попросила одежду. Он кивнул и не отрываясь от игры принёс мне её. Передавая вещи, он поднял на меня глаза и от неожиданности выронил смартфон прямо на пол. Мне было жаль новый телефон, но я чувствовала, что от меня слов жалости