Клейтон видел, что двигается Евгения Петровна с большимтрудом. Вскоре ушел и князь, напоследок взглянув с неподдельной завистью наКлейтона, который беззаботно улыбнулся ему в ответ. Счастливчик: красивая,необыкновенная девушка не сводила с него глаз.

— Счастливого Рождества, Зоя. — Глаза князя былипечальны: полуночная служба произвела на него сильное впечатление.

— Счастливого Рождества, князь Владимир.

Он поцеловал ее в обе щеки и поспешил вниз к автомобилю.Дочь с подругой ждали его дома. Как только дверь закрылась, Зоя молчаповернулась к Клейтону. Все было так горько и так сладко: старое и новое,радость и печаль. Воспоминания и реальность… Константин… Николай… Владимир…Федор… Антуан…

И вот теперь Клейтон… Глядя на него, она вспоминала их всех.Волосы девушки сверкали, точно золото, в отблесках огня. Капитан тихо подошел кней, взял ее руки в свои и, не говоря ни слова, обнял и поцеловал ее.

— Счастливого Рождества. — Он сказал этопо-русски, так, как слышал много раз в соборе Александра Невского.

Она ответила ему так же, и потом он долго стоял, держа ее вобъятиях. Он нежно поглаживал ее волосы и слушал, как потрескивает огонь, аСава спала у их ног.

— Я люблю тебя, Зоя…

Раньше капитан не говорил ей этого, он хотел быть увереннымв своих чувствах. Однако уже с сентября, когда расстался с Зоей, знал, что еелюбит.

— Я тоже люблю тебя, — едва слышно произнеслаона. — О, Клейтон… я люблю тебя… — Но что будет дальше? Идет война, апотом он может в любой момент уехать из Парижа и вернуться в Нью-Йорк. Впрочем,сейчас не стоило думать об этом. Да Зоя и не могла.

Он усадил ее на кушетку, и они сидели, держась за руки, какдва счастливых ребенка.

— Я так волновался за тебя. Как бы мне хотелось все этовремя быть здесь.

А теперь у них всего четыре дня — крошечный островоксчастливых мгновений в беспокойном море, которое могло в любой момент поглотитьих.

— Я знала, что ты вернешься. — Онаулыбнулась. — По крайней мере я на это надеялась. — Зоя была оченьрада, что не позволила бабушке уговорить себя выйти замуж за Антуана. Если быпослушалась, то к моменту возвращения Клейтона она могла бы уже быть замужем заАнтуаном или даже за Владимиром. Такое просто невозможно было представить.

— Ты знаешь, я неоднократно пытался вырваться. —Он вздохнул и вытянул длинные ноги на мрачном цветном ковре, который еще большеобветшал за последние месяцы. Все в квартире выглядело тусклым, старым,изношенным, за исключением сидевшей рядом с ним красивой девушки с зеленымиглазами и рыжими волосами, с лицом как у бесподобной камеи, лицом, о котором онмечтал эти месяцы, несмотря на все доводы, которые приводил сам себе, чтобызабыть ее.

— Я слишком стар для тебя, Зоя. Тебе нужен спутникжизни помоложе, чтобы он вместе с тобой открывал мир, чтобы он сделал тебясчастливой.

Но кто мог быть вместо него? Сын какого-нибудь русскогокнязя, у которого нет ни гроша? Правда заключалась в том, что ей нужен былчеловек, который мог бы позаботиться о ней, и ему страстно хотелось стать длянее таким человеком.

— Я счастлива, Клейтон. Я никогда не была таксчастлива… — Зоя с серьезным видом повернулась к нему. — Это не имеетзначения, стар ты или молод.

Значение имеет только то, что мы чувствуем. Меня не волнует,богат ты или беден и сколько тебе лет. Если любишь, то все это не имеетзначения.

— Но иногда это важно, малышка. — Он был старше имудрее ее. — Сейчас тяжелое время, ты потеряла все, идет война, ты здесь,в чужой стране. Мы оба здесь чужие… Но позже, когда все встанет на свои места,ты посмотришь на меня и спросишь себя: «Что я делаю рядом с этим человеком?» —Он робко улыбнулся. — Война любит шутить. Я уже не раз убеждался в этом.

— Для меня эта война будет длиться вечно. Я не смогувернуться домой… Некоторые думают, что когда-нибудь мы вернемся, но теперь вРоссии произошла еще одна революция. Там все изменится навсегда. И сейчас мыздесь. Теперь это — наша жизнь, это — реальность. — Зоя серьезнопосмотрела на Клейтона. В свои восемнадцать она показалась ему сейчас совсемвзрослой. — Я знаю только, что я очень люблю тебя.

— С тобой я чувствую себя молодым, маленькаяЗоя. — Он снова прижал ее к себе, и она почувствовала его теплоту и силу —все то хорошее, что она чувствовала давным-давно, когда отец прижимал ее ксебе.

— А я с тобой чувствую себя ужасно счастливой. —Она сама поцеловала его, и он еще сильнее стиснул ее в своих объятиях, но потомпостарался сдержать себя. Он слишком долго мечтал о ней, стремился к ней,нуждался в ней и сейчас с трудом сдерживал свои желания. Он встал, подошел кокну, посмотрел в сад, а затем медленно повернулся к ней. Он приехал в Парижспециально, чтобы увидеть эту девушку, а теперь вдруг испугался того, что можетпроизойти.

А Зоя была уверенна и спокойна, она точно знала, чтоправильно поступает, выбрав его. Когда она посмотрела на капитана, глаза ееувлажнились.

— Я не хочу делать ничего, о чем ты потом пожалеешь,малышка, — сказал капитан, а затем спросил:

— Ты танцуешь на этой неделе? — Она покачалаголовой, и он улыбнулся:

— Хорошо, значит, у нас до моего возвращения в Шомонбудет время, а сейчас мне лучше уйти.

Было уже три часа ночи, но она не чувствовала усталости,когда провожала его до дверей; Сава шла за ними.

— Где ты остановился?

— На сей раз генерал очень любезно предоставил мне домОгдена Миллза. — Именно там они встретились впервые, в красивом особнякена рю де Варенн, на левом берегу Сены, где они гуляли в саду во время приема вчесть русского балета.

— Могу я зайти за тобой завтра утром?

Она радостно кивнула.

— Я приду в десять. — Клейтон еще раз поцеловал еев дверях, чувствуя, что начинается какая-то другая, новая жизнь.

— Спокойной ночи, господин капитан, — пошутилаЗоя, и глаза ее сияли, как никогда прежде. — До свидания, любимый, —тихо добавила она, когда он сбежал вниз по лестнице, едва сдерживаясь, чтобы непуститься в пляс. Он твердо знал, что никогда прежде не был так счастлив.

— Ты, наверное, очень поздно вчера легла, —спокойно сказала бабушка за завтраком. Зоя разрезала ей несколько яблок иподжарила ломтики хлеба, который принес им Клейтон.

— Не очень. — Девушка отвела глаза и стала питьчай, украдкой отломив кусочек шоколада.

— Ты все еще ребенок, малышка. — Евгения Петровнас грустью посмотрела на внучку. Графиня ждала развития событий и боялась их.Капитан производил впечатление хорошего человека, но время было очень тревожное.Князь Владимир многое сказал ей этой ночью, и она не могла не согласиться, чтобоится за будущее Зои. Капитану Клейтону Эндрюсу стоит впредь бытьблагоразумнее. Но он так рвался из Шомона, похоже, он тоже потерял голову.Всем, кто видел его, было ясно, что в Зою он влюблен без памяти.