Что же касается паролей, то Алиса должна упоминать «либидо», «оговорка по Фрейду», «океан бессознательного», «кушетка психоаналитика» и прочее модное.

У нас Ларка в генитальной стадии. А мама не может смириться, что ее ребенок теперь сексуальный объект.

Дома был теплый откровенный женский разговор. Сначала мама кричала Ларке: «Тварь!», а потом был женский разговор.

Когда я пришел с работы, Бабули и Ларки не было дома. Была одна мама, вся на нервах. Нервничала молча, как будто лев готовился к прыжку. Сказала только, что шуба не помогла: теперь уже понятно, что шуба не помогла, и лучше бы мы просто жили на эти деньги, все равно Ларка как с цепи сорвалась.

Когда зашуршал ключ в замке, мама бросилась в прихожую. Ларка еще открывала дверь, а мама уже кричала: «Ты просто тварь!» …А если мама войдет в дом под крик «ты просто тварь»? Ее тоже не настроит на мирный лад такое начало.

Мама стала кричать, и Ларка стала кричать. Повезло еще, что Бабули и папы не было дома (папа в это время ехал по Германии, а Бабуля гуляла по району).

– Он тебя тискал! Прямо на улице!

– Никто меня не тискал. Ни на какой улице.

– Я видела, не отпирайся, я видела, я чуть с ума не сошла!

– Вот я и говорю, у тебя галлюцинации…

Мама видела Ларку из окна троллейбуса. Троллейбус стоял на светофоре, мама смотрела на Ларку, но ничего не могла сделать. Мама просила водителя выпустить ее, стучала в водительское окошко зонтиком, но водитель не открыл двери. «Как ужасно чувствовать свое бессилие», – сказала мама. Мама бессильна, и в троллейбусе, и дома.

Поскольку Ларка кричит громче мамы, мама опомнилась и ласково сказала: «Прости меня за “тварь”, давай поговорим откровенно и тепло, как две женщины, ты, я и Петя».

Но Ларка не особенно хотела разговаривать.

Когда Ларке была нужна свобода, она хотела разговаривать: спрашивала, почему нельзя на дискотеку или ночевать у подруги, обсуждала, почему нельзя именно ей, а всем можно, торговалась, во сколько вернуться – в 10 или в 10.15… Но сейчас у нее уже есть свобода, поэтому она не особенно хочет разговаривать.

Откуда у Ларки свобода? Да просто взяла, и все. Оказалось, что можно просто уходить, – а что ей за это будет?

И теперь она просто уходит и приходит, когда хочет. Когда папы нет. Когда папа дома, Ларка стесняется. Но папы все время нет, и Ларка сорвалась с цепи.

Женский разговор был такой:

– Ты взрослеешь, скоро будешь девушкой…

– Я скоро буду девушкой?.. Ладно, как скажешь: я скоро буду девушкой.

Между прочим, Ларка последнее время задает странные вопросы: а презервативы помогают? а травка возбуждает? Как будто она уже не девушка, а я гуру по сексу.

– Поверь моему женскому опыту, в твоем возрасте любовь – это не тискаться, это ходить, разговаривать по душам…

– Вот сама и ходи! По душам!.. Я не хочу, чтобы он меня бросил, я хочу, чтобы меня любили.

– По-твоему, можно понравиться мальчику, только если дашь себя тискать?

– А как иначе можно понравиться мальчику?..

Фрейд считает, что Ларкин возраст – это время бурно пробуждающейся сексуальности, а мама – что Ларкина пробуждающаяся сексуальность – трагедия. Мама считает, что главное – душа, а Фрейд, что главное – сексуальный инстинкт. Похоже, Ларка на стороне Фрейда.

– Может, ты и спать с ним будешь?! – бесстрастно спросила мама.

– Буду, если нужно. Ты что, правда не знаешь, что секс укрепляет отношения? Дожила до седых волос и не знаешь?..

– Лара… – прошептала мама, как будто ее убили, – ты что, с ним… уже?.. Лара?! Тогда я лучше сразу умру… Я не могу представить, что ты с кем-то, ты ведь мой ребенок… А где ты видишь у меня седые волосы?!

– Ага, ага! Ты опять говоришь про себя, ты всегда про себя! …Так ты живи сама, и я буду сама, буду делать что хочу, захочу – буду пить, захочу – буду курить, захочу – вообще буду травку курить!.. Я свободный человек.

– Ты свободный человек?! Ты не свободный человек, ты моя дочь!

– Найди себе другую дочь, чтобы мучить…

– А ты найди себе другую мать. Другую. Другую, – твердила мама, – другую, другую… У меня нет седых волос!..

Я спросил Ларку: «Может, хочешь пирога?», и тут все мы, собеседники женского разговора, спохватились, что пирог-то испекла Бабуля, а Бабули-то нет!

Где она ходит так поздно? Что, если она забыла адрес? Она у нас все забывает, вчера забыла выключить газ и спустить воду в туалете, а до этого вообще было смешно: долго смотрела на папу и сказала: «Ты кто?» Папа засмеялся и сказал: «Пушкин», а она: «Не-ет, ты Илья Михайлович».

Мы с Ларкой побежали на улицу встречать Бабулю. И быстро нашли ее у соседнего дома: она заблудилась. Тут, на проспекте Большевиков, все дома похожи. Хорошо, что Бабуля заблудилась: не слышала, как мама кричала «тварь». Плохо, что она все забывает и без спроса гуляла до вечера, как Ларка.

При Бабуле мама не стала продолжать теплый женский разговор, просто пили чай с пирогом. В пироге брусничное варенье.

Улучив минутку, когда Бабуля отвернулась за добавкой пирога, мама примирительно прошептала:

– Все-таки, Ларочка, ты меня очень разочаровала… Ты должна быть гордой, недоступной, как была я, тогда тебя будут любить…

– О-о, ты… А что тебе дало, что ты такая гордая, правильная?.. Не хочу я быть как ты, не буду как ты, я не буду такой… обыкновенной, дурацкой, чтобы суп варить, и копейки считать, и в старых сапогах ходить… Ты по жизни лузер, вот ты кто! Если хочешь знать, это ты меня разочаровала…

На месте мамы и Ларки я бы не выяснял отношения, раз уж они так друг друга разочаровали. Зачем выяснять отношения с теми, кто тебя разочаровал? Просто их нужно оставить. Но они не могут: любят друг друга. Жуткая ситуация.

– А какое ты со своими подругами смотришь кино – насилие, мат… Это же грубо, а ты должна быть женственной… – От желания немедленно сделать Ларку лучше мама не могла остановиться.

– Это прикольно.

– О господи, «прикольно»… Ты была трудной, а теперь ты становишься плохой, Лара…

– Хорошо, я плохая, а ты?.. Может, ты живешь лучше всех? Может, ты счастлива? – не отступала Ларка. Ларка – фокстерьер, бульдог, крокодил, как сожмет челюсти, так все.

– Я?.. Я счастлива? – Мама сделала Ларке знак «не забудь, что тут Бабуля» и громко сказала в Бабулину сторону: – Конечно, я счастлива.

Она боится Бабулю. Когда мы были маленькими, перед приездом Бабули мама нас мыла, одевала в самое красивое и велела стоять столбом в прихожей: мы должны были показаться Бабуле во всей красе. Она не боится саму Бабулю, она боится показать ей, что у нее что-то нехорошо.