– Ничего не мешает, – проговорила я, рассеянно посмотрела по сторонам и тут чуть в голос не рассмеялась. Недовольно бурча в сторону участниц и операторов, пихая их локтями, вдоль стены к нам двигалась классическая уборщица из анекдотов. Та самая, в синем халате, со шваброй наперевес и неповторимым выражением лица «Топчут тут, топчут, а ты за ними подтирай!» И почему-то Иннокентий не вопил: «Идите прочь, нечего кадр портить!» Почему-то. Угу. Мастерство отведения глаз в деле.

Я улыбнулась и из-за спины показала «уборщице» большой палец.

Зинчик вышла на позицию, и бал сразу же стал куда приятнее, чем минуту назад.

Я невзначай, как будто внимательно разглядывая танцующих, отошла в сторону от Аллы. Наклонилась и принялась искать среди оборок и кружев атласный бантик на туфле, который наверняка развязался и требовал внимания. Приблизившись ко мне, «уборщица» нагнулась и принялась елозить шваброй по полу.

– Как успехи? – шепнула она. – За первым танцем наблюдали чайки, я только ко второму успела… Классная у вашего миллионера охрана, вот что.

– Нормально, – ответила я, развязывая найденный бантик. Ибо чтобы завязать что-нибудь ненужное, нужно сначала развязать что-нибудь ненужное.

– И у нас… не то чтоб нормально, но штатно, – Зинчик хихикнула. – Толстая чайка поймала и сожрала слишком большую рыбу, и теперь ее тошнит. Сидит такая гордая там снаружи, под террасой, держится крыльями за пузо и, по-моему, икает.

Вот уж у кого сегодняшний бал задался. Молодец, Карлос, не терял время зря.

– Слушай… – сказала я. – Понимаю, это не входит в программу наблюдения и защиты, но…

– Чую, что ты затеваешь шалость, – улыбнулась Зинчик. – Давай, валяй.

– Не то чтоб шалость… Короче. Там по углам стоят чуваки. С листочками бумаги. Они нас оценивают. Ты можешь у кого-нибудь из них этот листок утащить?

– То есть вам не сказали, как победить в конкурсе?

– Нет, шляпа выдала нам платья и бросила с лодки прямо в стремнину горной реки. Кто выплывет, тот молодец.

– Сурово, – фыркнула Зинчик. – Ну, тогда я на дело. Если что, встречаемся здесь же. Кстати, отличная жо… бант на попе, короче, просто огонь.

– А шваброй? – воинственно спросила я.

– А тряпкой? – возмущенно ответила Зинчик, воинственно засопела, стерла с лица улыбку и отправилась искать жертву, чтобы дерзко ее ограбить и завладеть списком с тайными правилами танцевального тура.

Тем временем электронная музыка стихла, мы с Аллой синхронно вздохнули, подобрали юбки и отправились танцевать павану прежде, чем ее объявили.

Не знаю танца скучнее, правда. Наверно, его придумали жестокие люди вроде тех, которые изобрели очереди, фразу «Вы же никуда не спешите?» и крылатое выражение «Терпение – высшая добродетель». Ме-е-едленно, медленно, как беременные улитки, мы делали шаг в сторону, два в другую, ручками – эть! Постояли, разглядывая потолок, пол, окна, стены по десятому разу. И снова – эть! Все это под заунывную музыку, навевающую сон. Особенно на того, кто полночи провел на балконе за совещанием. Я пыталась наблюдать, как там дела у Зинчика, но ее нигде не было видно. Вот что значит: грамотно отвела глаза. Даже на меня подействовало.

Когда я уже думала, что сейчас засну в позе ветвистого дерева, распахнувшего объятия навстречу солнцу, павана наконец закончилась. Зинчик так и не появилась, вдоль окна снаружи деловито прохаживалась Клара, посылая мне бодрые взгляды «все под контролем», подпирать стенку решительно не хотелось, поэтому я спросила Аллу:

– Слушай, про следующий танец… А как эта самая хака танцуется?

– Очень просто! Топаем, хлопаем, прыгаем и корчим гримасы.

– Прыгаем… – повторила я. – Угу.

Попыталась сделать глубокий вдох и скептически посмотрела на свои юбки.

– Не дрейфь! – пихнула меня в бок Алла. – У меня тоже шлейф.

– Я не дрейфлю… не дрейфю… короче, не это самое. Просто хочу дожить до последнего танца, не задохнувшись.

– Похвальное желание, – кивнула Алла. – Тогда прыгай на пару сантиметров пониже. Береги дыхание.

Вот ведь какая заботливая!

В итоге я прыгала на пару сантиметров ниже, но все равно чувствовала себя стреноженным стрекозлом. Бедные девочки в кринолинах. Бедное казенное имущество. Бедная Ангелина. Мы сталкивались, наступали друг другу на юбки, смеялись от души, раскраснелись и провалились в детство с головой. Ну, по крайней мере, я. Хоровод с характерной безуминкой – то, что надо, чтобы отвлечься от серьезных взрослых проблем. Я их, кстати, не просила к себе являться. Сами пришли. Вот пусть сами себя и расхлебывают, а я еще немного попрыгаю!

После того как Игорь – который вспотел, умаялся, плюнул на конспирацию и снял маску еще во время дикой маорийской хаки, – объявил следующий танец, мы с Аллой снова отступили к стене. Американские танцы середины двадцатого века – это вам не хухры-мухры, с турнюром их хорошо не станцуешь, а плохо… без надежного кавалера тоже вряд ли получится. Меньше всего мне хотелось, чтобы меня уронили в процессе акробатического элемента. Может, если бы Вадим предложил… Но его что-то не было видно.

Зато я наконец увидела Барби. Не пропустив пока ни одного танца, наш олененок Бэмби, казалось, совсем не устал. Наоборот, в ожидании, когда заиграет музыка, он нетерпеливо бил копытцем по полу… то есть каблуком по паркету. Волосы у Барби чуть растрепались, на щеках расцвел румянец, и она улыбалась во весь рот. Музыканты что-то там настраивали в своем углу, флейта сдавленно попискивала, счастливицы в коротких платьях готовились утереть нос всем остальным… И тут к Барби подкрался очередной кавалер, обхватил ее за талию и закружил на месте, не дожидаясь первого такта.

Она откинула голову назад и от души рассмеялась. Взяла его за руку, остановилась, посмотрела на секунду в глаза… И тут их догнала музыка. А мы с Аллой – впрочем, не только мы – наблюдали, раскрыв рты, за танцем, который мог бы случиться где-нибудь на международном фестивале. Ну, уж точно не на любительском балу, где мужчины танцевали «для массовки», а девушки – чтобы приглянуться какому-то там миллионеру.

Начинали Барби и ее партнер как на вечеринке в честь выпускного в старших классах. Весело, задорно, чуть неуверенно, изучая движения и манеры друг друга. Разошлись, сошлись, поменялись местами, хлопнули в ладоши, снова разлетелись на длину рук. И ноги ни на секунду не замирали на месте. Стук каблуков о пол, покачивания колен, движения бедрами… нет-нет, в длинном платье это было бы совсем бессмысленно! Я закусила губу. Чем дальше я смотрела на Барби, тем больше жалела, что на мне корсет и дурацкий турнюр, а не что-то по моде двадцатого века.

Тем временем Барби с кавалером успели изучить друг друга,