Ворота Египетской аллеи.

Я постоял и здесь немного.

— Так что ты там делал? — поинтересовался Дэв. — Поспрашивал у прохожих? Вывесил ее фото?

— Не думаю, что эта идея так уж хороша, — ответил я, размешивая чай и вспоминая еще два звонка от подростков из Бермондси. — И я никого не спрашивал. Кого? И что говорить?

— Так ты просто постоял там?

— Я сделал снимок, — оправдывался я, показывая ему фотоаппарат. — И даже поразмыслил кое над чем.

— Ну… Все может пригодиться. Так над чем ты думал?

— Интересно, чем она занималась на кладбище? Зачем она сделала этот снимок? Позавчера она стояла у ворот меховой фабрики, вчера поглощала гребешки в ресторане. А сегодня она на кладбище! Никакой логики.

— Логика есть. Должна быть какая-то связь. Одно фото ведет к другому, говорю тебе. Это же одноразовый фотоаппарат.

— Не думаю. Не во всем есть закономерность.

Дэв вскинул руки с выражением «да сколько же можно это повторять».

— Данные. Снимки. Связаны. Между. Собой. Если бы это была игра, ты был бы где-то на шестом уровне — «На кладбище» — и происходящее стало бы обретать смысл. Хотя, наверное, к этому времени ты бы встретил в лесу старого ученого и он бы подкинул тебе кое-какие подсказки.

— Ты не…

— Нет, я не встретил старика ученого в лесу. Натолкнулся только на короля вампиров да смеющуюся парочку.

Дэв со странным выражением посмотрел на меня.

— Послушай, Дэв, иногда жизнь — это просто жизнь. Что-то случается, потом происходит еще что-то, и часто между этим нет никакой связи. Она пошла в ресторан, а потом на кладбище.

— В определенную часть кладбища.

— Не понял, что ты имеешь в виду.

Я произнес последние слова не допускающим возражения тоном, так как вне зависимости от того, какие мысли крутились у Дэва в голове, все они там и остались.

— Будешь «Колач»?

— Что это? Пиво?

— Сыр.

— Нет уж, спасибо.

Спустя час мой телефон подал сигнал. Я удивленно поморгал и пошел в гостиную показать новости Дэву.

«Просто так бабуин с дерева не упадет».

Пословица племени шона, Зимбабве

Не знаю, что это значит. Я нашла ее на том же сайте, что и остальные, решив посвятить этот блог определенной теме в надежде вызвать у вас, восьмерых, определенный интерес. В любом случае вряд ли есть смысл рассказывать вам какой-нибудь недавно имевший место в моей жизни случай, привлекший якобы внимание упавшего с дерева бабуина. Ведь если бы такое действительно произошло, я бы вам уже об этом поведала. И тут же написала бы в «Твиттере»: «Только что на моих глазах бабуин упал с дерева. К чему бы это?»

Расскажу-ка я вам кое-что другое: вот подумалось мне сегодня, не пытался ли он каким-то образом установить со мной контакт. Я сменила номер, когда все рухнуло. Правда, сейчас мне больше нравится мой тарифный план, так что нет худа без добра. Самое странное то, что я с самого начала знала, чем все закончится. Нет, правда, на что мне было рассчитывать? На то, что он поступит не так, как обычно?

А нет же ничего странного в том, что бабуин не падает с дерева.

Люди, однако, так предсказуемы.

Я теперь чувствую себя действительно опытной.

Итак, теперь меня читают человек восемь.

Восемь! Интересно, не встречались ли мы где-нибудь на улице? Интересно также, узнаем мы друг друга, если встретимся? Говорил мне как-то отец, что люди могут узнать друг друга с первого взгляда.

В этом городе семь миллионов человек. Я постараюсь улыбнуться кому-нибудь сегодня, на случай если он ищет именно меня.

Жаль будет, если это не так.

Неудобная ситуация.

Я даже не представлял, где бы нам с Эбби встретиться. Ее послание явилось как снег на голову. Вряд ли она придет. Дэв убедил меня в этом. Он сказал, что я ее интересовал только как рецензент, и при свете дня я неохотно признал его правоту. Она моложе меня, круче меня. И все-таки она отозвалась, ни словом не упомянув группу, но отметив, что на выходные приедет в город на день рождения подруги, и поинтересовалась, не хотел бы я встретиться и перекусить где-нибудь, ну что-то в этом роде.

Я тут же ответил, испугавшись, что ее намерение встретиться недолговечно как первый снег. «Почему бы не на Шарлотт-стрит?» — написал я.

Да, на то были причины. И разумеется, такой выбор имел смысл. Во-первых, встреча на Шарлотт-стрит могла трансформироваться во что угодно. Если хочешь произвести на кого-то впечатление — можно заказать дорогой коктейль в баре отеля «Шарлотт-стрит». Или пирог в пабе, если вы склонны развлекаться менее гламурно. Но надо было уже определиться, в каком направлении двигаться, чтобы оказаться где-нибудь посередине между коктейлем и пирогом.

— Добро пожаловать в «Абрицци», — поприветствовала меня метрдотель. — В волшебный уголок итальянского рая.

Я пришел рано, весь в думах о предстоящем событии, но эти слова все же показались мне знакомы, хотя я не мог точно сказать, где я их слышал.

— Вы забронировали столик?

— Ага. На двоих. Пристли. Джейсон Пристли.

Она принялась просматривать свой список, но внезапно остановилась, и мне показалось словно что-то щелкнуло у нее в голове. Она внимательно посмотрела на меня.

— Джейсон Пристли?

— Мы так рады, что вы к нам зашли, — заверещал Гино, менеджер, — жилистый человечек с часами, заметно слишком массивными для его тонкого запястья.

Похлопав меня по плечу, он попытался пожать мне руку.

— Да что вы, — ответил я, глядя прямо перед собой.

— Желаю вам приятного ужина. И позвольте мне предложить вам нечто особенное.

— Ладно, — сдался я, надеясь, что после этого он уйдет. Это сработало.

Чудовищно.

«Волшебный уголок итальянского рая» — это, конечно, моя формулировка, но я высказал ее в своей наспех написанной и продиктованной чувством вины статье. Они же, кажется, отнеслись к этому серьезно. Очень серьезно, да. «Волшебный уголок итальянского рая» стал, по всей видимости, их официальным слоганом. Он был напечатан на салфетках. На меню. На футболках и рубашках всех работников ресторана. Больше того: каждый раз, где бы ни повторялась эта фраза, под ней стояло мое имя: «Джейсон Пристли — „Лондонские новости“!»

Да, они были настолько воодушевлены моими словами, что присовокупили в конце восклицательный знак.

Повторюсь: чудовищно.

Когда Эбби в своей рваной футболке с намалеванным на ней Дэвидом Боуи и узких джинсах, с ярко-синей подводкой на глазах вошла в зал, она увидела меня, Джейсона Пристли, в окружении дюжин людей, облаченных в одежду, рекламирующую мое имя. Она откроет меню, а там мое имя встречается на каждой странице, под утверждением, заверяющим ее в том, что она попала в «утолок итальянского рая». Шарики на стенах, записные книжки в руках у официантов — все обещает ей уникальный, незабываемый ужин. Вот так должна была бы звучать фраза об одном из самых заурядных лондонских ресторанов. Хуже того, она может решить, что я этим горжусь. Мне будет очень трудно назвать это ошибкой или странным совпадением. Вряд ли стоит беспомощно лепетать: «Честно говоря, я не поклонник этого заведения». Невооруженным глазом видно, что я его завсегдатай. Отрицать это — значило бы не только подвергнуть сомнению мой профессионализм, но и заставить ее задаться вопросом, а для чего, собственно, я ее сюда позвал, раз здесь так плохо? Опять же вряд ли стоит ссылаться на незнание того, что она предпочитает — дорогие коктейли или пироги.