Исилвен запнулась, резко оборвала себя. У Финеаса упало сердце.

– Я делаю лишь то, о чем мы договаривались, – хмуро произнес маг. – Не стоит превозносить мои заслуги.

Лицо девушки, до того пылавшее внутренним огнем, угасло. Привычная бледность залила щеки.

– Да, конечно, – прошептала она.

Глупец, зачем ты ей это сказал?! Зачем? Финеас готов был влепить себе хорошую оплеуху. Но что толку спрашивать, если он знал ответ.

Чтобы не дать себе шанса. Ни единого.

Маг смирился.

– Уже поздно, – произнес он. – Прости, что помешал тебе отдыхать.

– Нет-нет, ты не помешал.

Выйдя за порог, Финеас мгновение помедлил, придержал дверь и внезапно поймал взгляд Исилвен. Девушку пронизала чуть заметная дрожь, она вдруг шагнула к нему, оказавшись совсем рядом.

– Мы справимся? – выдохнула она с мучительным отчаянием в голосе, прижав руки к груди. – Скажи мне, Финеас, мы справимся?

Озарение поразило его, будто громом. Исилвен боится. Боится, что он оставит ее так же, как оставил когда-то Анарвэ. Бросит один на один с болью и черной безысходностью. Вышвырнет в неизведанную, беспросветную реальность без шанса на спасение.

И маг наплевал на все, что он себе только что говорил. Взял ее ладони в свои, сжал и ответил твердо:

– Да.

Она стояла так близко, что ее дыхание почти коснулось его губ.

– Диола лле… ар’ квэл эста.

– Доброй ночи, – отозвался он.

Лес закончился, открылся вид на торную, широкую дорогу, ведущую к реке. Тракт был полностью забит. В сторону земель германцев двигались обозы, брели уставшие путники и беженцы: люди, гномы, существа иных рас. Это пока сорвались с насиженных мест самые тревожные, те, кто готов покинуть землю, лишь бы ужасы войны не настигли их. Уходили и молодые, чьи матери, прослышав, что в армию Хессанора-воителя сгоняют юношей, слезами и мольбами вынудили своих детей отправиться на север, к родичам ли, в неизвестность ли. Шли простые путешественники, возвращающиеся домой.

Финеас взобрался на пригорок, оглядывая лежащий перед ними путь. Он уже как-то переправлялся через Рейн, поэтому безошибочно вывел их небольшую группу к парому.

Из постоялого двора они выехали сразу же, как смогли. Идрис и Лука каким-то хитрым образом, не иначе разновидностью магии молниеносных писем, обменялись сообщениями с моравским чародеем, хединитом, присматривающим за пещерами. Тот писал, что по свежим следам, кажется, наткнулся на кое-что интересное – необычную деревню в глухой чаще. Сам он туда соваться отказался, предлагая встретить Идриса со товарищи на границе и сопроводить до места. Варяг извиняющеся развел руками, мол, Иржи никогда не отличался прекраснодушным героизмом.

Дорога предстояла длинная, более того, им пришлось забирать к северу, чтобы не столкнуться ненароком с ратями захватчиков.

Рейн задержит Хессанора. Должен задержать. На простом паромчике армию не перевезти, им придется строить мост. А дальше Дунай – еще одно препятствие.

Финеас махнул рукой своим спутникам, и четверо всадников съехали с холма, вливаясь в поток желающих попасть на другой берег. Тех было множество, несмотря на то что ушлые германцы тут же подняли пошлину за переправу. Идрис законопослушно пристроился в конец огромной толпы, готовясь ожидать своей очереди до морковкина заговенья, но темный маг только хмыкнул и, раздвигая конской грудью столпившихся, провел их кавалькаду почти до самого берега. Все недовольные, а их было немало, мгновенно замолкали, споткнувшись о тяжелый взгляд мага и завидев его боевой посох.

Здешний паром отличался изрядной оригинальностью и даже носил имя «летучего моста». Выше по течению, ровно посередине реки на дне был укреплен гигантский якорь, а к нему привязан прочный канат около двухсот ярдов длиной. Второй конец принайтовали к деревянному парому, достаточно большому, чтобы на его палубе поместилось несколько карет с лошадьми. Сам же канат, чтобы тот не изнашивался и держался покрепче, проложили по нескольким лодкам, протянувшимся между якорем и паромом. С помощью особого руля и силы бегущей воды паромщик по очереди направлял судно к разным берегам Рейна. И, безусловно, ощущал себя важной персоной на протяжении всего года – вода в реке замерзала лишь в самые суровые зимы, да и то не везде.

Лошади волновались, с опаской всходя на ненадежную поверхность и косясь на окружившую их толпу, но покорно следовали за хозяевами. Сберегши полдня благодаря бесцеремонности темного мага, маленький отряд двинулся по германским землям. Глубоко решили не забираться, пройти кратчайшей из возможных безопасных дорог.

Холодало. В подвернувшемся на дороге городишке пополнили запасы теплой одежды. Гулять по лесам и полям предстояло еще две с лишним недели.

И дни потекли. Зябкие, дождливые, с хмарными рассветами и ранними серыми закатами. Листопад не прекращался, ветви сбрасывали поблекший наряд, безрассудно обнажаясь перед наступающим морозом, трава жухла и коричневым покровом стелилась по краям нахоженных трактов.

Старались ночевать в деревнях и изредка встречающихся постоялых дворах. Но удавалось не всякий раз, тогда разбивали лагерь.

– Граница Моравии в сутках пути, – сказал как-то Финеас, останавливаясь на привал после очередного сложного перехода.

День не задался с самого начала. Мара проснулась с головной болью, от чего немедленно сделалась нервной и колючей, так что ее спутники старались лишний раз не трогать суккубу и, упаси небеса, о чем-то ее просить. Лошадь Идриса лишилась подковы, пришлось рыскать по окрестностям в поисках кузнеца. Исилвен за все утро не проронила ни слова, словно моросящий дождь, льющий с неприветливых небес уже третий день подряд, вымыл из нее последние крупицы бодрости. В довершение всего Финеаса мучило чувство приближающейся опасности. И вроде бы никаких предпосылок, обычный дневной переход, лес, в котором, по уверению местных жителей, отродясь никого крупнее лис не водилось, а о лихих людях не слыхали давненько. Но и целиком отбросить ощущения было нельзя – они не раз уже спасали ему жизнь.

После краткого отдыха и обеда поднялись, чтобы ехать дальше. Тропа в этом месте истончалась, не многие, видать, забирались столь глубоко в чащу. Финеас посматривал по сторонам, иногда задействуя магию. Никого, впрочем, не высматривалось. Ну что ж, значит, все тревоги напрасны и нечего себя накручивать.

Время клонилось к вечеру. Дождь пошел сильнее. И именно в этот момент четверо путников услышали вой, раздавшийся совсем рядом.

– Вот те на! – удивился Идрис. – А говорили, волков нет.

– Прибавь ходу, – пробурчал Финеас, наддавая пятками по бокам своего мерина.

Они прибавили. Но вой не отставал, а вскоре чуткие уши эльфийки различили шорохи и треск сучьев, медленно, но верно догонявшие кавалькаду.

– Оторвемся? – неуверенно крикнул северянин.