— Хосефа! — кричит он взволнованно.

В его голосе отчаяние и мольба, он вцепился в рукоятку пулемета и подпрыгивает от нетерпения. Наконец, первый грузовик резко затормозил, второй с ходу накатил вплотную. Артур вскинул маузер и выпустил всю обойму по кабине первого грузовика.

— Огонь!

Наши пулеметчики застрочили по кузовам. Фашистские солдаты не успели и подняться в рост, как оказались под прицельным огнем, они были совершенно ошарашены. Пока пулеметы вели огонь, наши, покинув шоссе, начали быстро подниматься наверх. Фашисты сначала пригнулись в кузовах, потом начали выскакивать через борта, многие тут же падали. Но некоторым все же удалось залечь в кюветах, и они начали отстреливаться. Над головой просвистели пули. Все, кроме пулеметчиков, отошли за гребень холма. Вдруг пулемет Куэвы замолчал. Вижу, как он торопливо ковыряется в затворе.

— Что у тебя с пулеметом?

— Заело.

— Черт бы тебя заел! — ругаюсь по-русски.

Через несколько минут бой закончился, пулеметчики тоже отошли за гребень холма. Противник еще отстреливался, но вяло. Наверно, их осталось немного. Раненым оказался один Рафаэль, и, кажется, мы ничего не растеряли… А где моя фляга? Конечно же, забыла на том месте, где сидела, около пулемета. Без воды не обойтись, придется возвращаться… Как только оказываюсь на вершине холма, из кювета раздается несколько выстрелов. Отступаю. Как же быть с флягой?

— Пошли! — кричит Артур.

Снова бросаюсь за флягой и снова отступаю.

— Что ты там вертишься? — не выдержал Артур.

— Флягу забыла…

— Пойдешь без фляги.

— В такую жару?!

— Тогда беги за флягой, а не крутись здесь, как щенок за своим хвостом!

Тоже придумал — щенок… Пришлось бежать.

Теперь все в порядке. Только сейчас заметила, что у нас двое пленных. У Артура на боку полевая сумка — снял с мотоциклиста. Отскочили на сотню метров и, немного отдышавшись, осмотрелись. Теперь ландшафт видится по-другому: перед нами пустынные, опаленные солнцем холмы. Вдали какая-то деревня. Надо скорее убираться подальше от этого места: не исключено, что обстрелянные грузовики были только авангардом следующей за ними воинской части. Проводник говорит, что часа через два можно выйти в горы. Сейчас одиннадцать или около того. Забыла ночью завести часы.

— Насколько мы уклонимся от маршрута, если пойдем горами?

— Километров на десять.

Мне кажется, проводник преуменьшает, ему, видимо, очень хочется поскорее укрыться в горах.

— Пошли, — решает командир.

Несколько километров мы молча следуем за проводником. Торопить никого не приходится. Выслали боевые дозоры, но они все время жмутся к нам, приходится окликать их и отсылать подальше. Постепенно склоны холмов становятся круче. Кругом тишина.

— Нас не преследуют, — замечаю я с облегчением.

— А кто отважится лезть на три пулемета? — усмехается Артур. Время перевалило за полдень. Воздух неподвижен и горяч, как в печке, в висках словно молоточки постукивают. Каждый раз, когда прикладываюсь к фляге, не забываю крикнуть ребятам, чтобы не пили все сразу. Как это получилось, что у меня вода кончилась раньше, чем у других? Наконец мы в горах. Перед нами глубокое ущелье, но противоположный склон крут и каменист. Внизу красноватые камни, разбросанные по руслу высохшего ручья, кое-где виднеются темные поросли высохших трав.

— Куда ведет?

Проводник молча всматривается.

— Это ущелье выводит к Тахо, но оно очень извилистое. Лучше перевалить вон за тот кряж, что виднеется левее, там прямое и глубокое ущелье.

— Пошли.

Когда смотришь с вершины горы вниз, кажется, что спуск легок, но это впечатление обманчиво. Бойцы рассыпались по склону, каждый выбирает место поудобнее. Я спускаюсь по прямой, по-моему, все места одинаково неудобны. Сейчас меня занимает только одно — благополучно спуститься и передохнуть.

Отдыхать командир не позволил. Прошло уже несколько часов, а впечатление такое, что к линии фронта мы не приблизились. Последний подъем оказался особенно трудным. На склоне старые, обветренные камни и глубокие трещины. Приходится цепляться за что попало, а попадались под руку преимущественно колючки. Камни легко выскакивали из гнезд и катились вниз до самого дна, сталкиваясь и поднимая облачка красноватой пыли. Чтобы немного отвлечься от этого проклятого кряжа, пытаюсь восстановить в памяти недавнюю схватку. Пока ничего не получается, события разворачивались так стремительно, что общего впечатления не складывалось, припоминались только отдельные эпизоды.

Хосе время от времени поглядывает в мою сторону, опасается, что я где-нибудь сорвусь. Интересно, есть ли у него еще вода? Поравнялась с ним и пытаюсь держаться рядом. На крутых местах Хосе подает мне руку и подтягивает. Я стараюсь справиться с подъемом сама, но от этой протянутой руки становится так хорошо на сердце, что усталость на время отступает. Если даже это будет последний день моей жизни, не за что жаловаться на судьбу, она дала мне самые счастливые минуты, первую победу и эту дружбу…

Чем выше, тем скалы становятся пустыннее. Ни травы, ни кустов — голые камни. Скорее бы кончился этот день! Впереди по-прежнему шагает Хосе. Перед глазами его широкая спина в старой кожаной куртке. На ходу он немного раскачивается, крутые подъемы берет рывком, потом на миг останавливается, и слышно, как из горла вместе со вздохом вырывается «ух». Хосе грузный, ему тяжело без воды. Почему он ее не пьет? Я слышала, как вода булькала в его фляге и невольно тянулась за ней, как лошадь, к дышлу которой привязан клок сена. Артур ушел вперед. Теперь он меня не ждал, разговаривать пока не о чем. Все идут молча. Маноло загорел до пунцового блеска. Сальвадор еще улыбается, хотя тоже выпил всю воду. Кепка лихо сдвинута набок, под козырьком лукаво поблескивают лучистые черные глаза. Время от времени он помогает Куэве нести пулемет. Леон идет с открытым ртом и смотрит на вершину кряжа испуганными глазами. Когда же будет конец этим подъемам и спускам?

— Не задерживайся! — подал команду Артур и, повернувшись, снова зашагал вверх. Вид у него тоже не очень бодрый: под глазами большие черные круги и губы припухли. Сколько таких походов выпало на его долю в гражданскую войну! А нам всем это впервые. Раньше на также расстояния мы не ходили. Только старик Молина и Хосе когда-то служили в армии.

Последний бросок — и мы наверху.

— Не задерживаться на гребне! Быстро вниз! — приказывает Артур.

На этот раз спускаемся очень быстро и дружно. Ущелье глубокое, и на дне может быть вода. Первым внизу оказались Сальвадор и Молина. Мы смотрели на них с надеждой: найдут воду или нет? Добравшись до каменного русла, они остановились, и мы сразу поняли: воды нет… Дальше путь лежал по высохшему руслу ручья. Здесь очень крупные и острые камни. В дорогу я не рискнула надеть новые ботинки, шла в старых, разношенных, которые не жали ноги, но и в них шагалось тяжело. У ребят с обувью тоже неважно, они нарочно надели старые альпаргаты, чтобы не трепать новые. Ущелье резко сворачивало в сторону. Кажется, проводник напутал: он говорил, что это самое прямое ущелье.