Прошло пять минут, как Артур и Хосе скрылись в темноте. Все тихо. Ступаю на доски моста, и мне кажется, что они горячие. Немного пригнувшись, пробегаю вдоль перил и сразу наталкиваюсь на Хосе. Он направляет всех влево к ивняку и остается встречать следующих. Больше я Хосе не увижу до самого утра. Он будет замыкающим.

Минут через десять в ивняке у моста собрался весь отряд. Лежим на земле и слушаем. Тишину нарушает только шум потока, звенящий и напряженный, он стирает все звуки. Хочется крикнуть с досады: «Да замолчи ты хоть на миг!». Через несколько минут поднимаемся и перебежками по три человека преодолеваем открытое место до входа в ущелье. Дальше идем цепочкой: Артур, проводник и я, за нами Бонилья с группой автоматчиков, потом пулеметчики, еще автоматчики и замыкающим Хосе. Всего нас шестнадцать человек.

В ущелье почти абсолютная тьма. Дно завалено большими валунами и массой мелких обломков скал. Ноги часто попадают между камнями в ямки с холодной родниковой водой. Поднимаемся выше по склону; здесь много лучше, но донимают колючки. В таких местах водятся змеи… Шум потока слышится все слабее. Мы углубляемся в расположение противника почти по прямой линии. Постепенно в ночи оживают другие звуки: шорох камней, дыхание идущего сзади Бонильи, какие-то непонятные звуки в кустах. Проходит около часа. Теперь можно считать, что линия фронта пройдена благополучно. Начинаю привыкать к новой обстановке и успокаиваюсь. Только теперь замечаю, что до этого момента я чувствовала себя скованно, наверно, это и был страх.

Отряд поднимается все выше и выше. Скалы становятся круче, обрывистей, идти трудней. Наконец, командир остановился и ждет, пока мы соберемся около него. Дальше отвесная скала, приходится подсаживать друг друга. Ставим оружие на предохранители и карабкаемся, цепляясь за кустарники. Вот и вершина. Здесь светлей, проглядывается простирающееся к северу плато и темное пятно деревни.

— Обойдем ее слева, — говорит проводник.

Теперь я иду между ним и Артуром. Проводник хорошо знает эти места. К утру он выводит нас почти к самому шоссе. Когда до него оставалось не более километра, объявили привал. Отряд укрылся в небольшом загоне для скота. Мы с большим удовольствием опустились на землю, вся ночь без привала — это тяжело. На рассвете в горах холодно. Небо светлеет, на его фоне все отчетливее становятся причудливые силуэты разбросанных по полю маслин. Кажется, что деревья оживают и идут к нам. Заголубели на горизонте далекие цепочки холмов. Трава взмокла от росы и стала жгуче холодной. Вздремнуть я не успела, так и просидела около часа.

— Пошли!

Артур поднимается и оглядывает нас. Теперь предстоит самое главное — выход на шоссе и захват мотоцикла или машины, где могут оказаться штабные офицеры. Как это будет, не знаю, да этого и никто не может знать. По плану на шоссе должны выйти Хосе, Ретамеро и Амарильо. Они будут останавливать машины, выдавая себя за дорожный контроль. Если пассажиры машины окажутся подходящими и на шоссе в это время больше никого не будет, они их захватят. План простой и, кажется, хороший, а как все получится в действительности — посмотрим.

— А вдруг по шоссе никто не поедет? — спрашиваю я с беспокойством. Пройти столько километров зря мне кажется обидным.

— Этого не может быть, дорога бойкая, — говорит Хосе.

Последний бросок делаем быстро. Через полчаса мы уже на вершине невысокого холма, вплотную подступающего к шоссе. Здесь дорога делает поворот и просматривается с холма в двух направлениях. На склонах установили три ручных пулемета: мы с Артуром за средним, а слева и справа Куэва к Факунда. Таким образом, под прицелом будут оба направления дороги и сам поворот. Хосе с товарищами спустился на шоссе, двоих поставили дозорными на обратном склоне, в резерве остался один Бонилья. Теперь оставалось только ждать.

Медленно поднималось ясное, спокойное солнце. Земля набирала приятное тепло, стихал утренний ветерок. На душе становилось спокойнее, как в тихое деревенское утро на берегах моей далекой Волги. Кажется, что ничего опасного нет и не будет. День обещает быть жарким, через час здесь будет настоящее пекло. Видимо, я немного вздремнула. Все как-то сразу смешалось перед глазами. Почудились волжские глинистые обрывы над мутноватой водой, острокрылые стрижи, дикая вишня в белом цвету и блестящая на солнце прибрежная галька, обмываемая приливами неторопливой волны. Артур лег на живот, приподнялся на локтях и, щуря глаза, стал всматриваться вдаль. Дрема нехотя отступает. Прислушиваюсь. Почудился отдаленный шум мотора. Наверно, Артур тоже слышит и машет рукой Хосе. Ребята загалдели и начали приподниматься.

— Тихо! Не высовываться! — напоминает Артур. Мы стараемся втянуть голову в плечи, но от этого головы ниже не становятся, только плечи приподнимаются, всем хочется посмотреть, что сейчас произойдет на шоссе.

Показывается легковая машина. Хосе выходит на обочину дороги и поднимает руку по-фашистски — ладонью вниз. Машина замедляет ход и останавливается около него. Хосе берется за ручку дверцы. Из машины раздается выстрел… Догадались, собаки… Подбегает Ретамеро с автоматом. Амарильо быстро заходит с другой стороны, но в этот момент дверца открывается и на шоссе кубарем выкатывается человек в военной форме. Подскочив, он в два прыжка оказывается в кювете. Амарильо не успевает выстрелить. Фашист, пригнувшись, бежит вдоль кювета, через несколько секунд он будет прямо под нашими позициями. Не говоря, ни слова, Артур бросается наперерез. В это время Хосе и Ретамеро вытаскивают из машины двух военных и обезоруживают их. Все это мне сверху хорошо видно. Артур успевает прыгнуть в кювет прямо перед носом убегающего фашиста. Несколько секунд их не видно, потом Артур выбирается на шоссе один и, не спеша, идет к легковой машине. Мне кажется, Артуру не удалось захватить беглеца, и я смотрю в направлении, куда тот бежал. Оттуда на полной скорости мчится мотоцикл. От неожиданности я замерла. Наши столпились у легковой машины и мотоцикла за поворотом пока не видят, через считанные мгновения будет поздно, они не успеют его задержать.

— Мото! — кричу я во все горло. Мимо, как тень, промелькнул Бонилья. Он помчался вверх по склону и успел как раз к тому моменту, когда мотоцикл появился из-за поворота. Увидев Бонилью, мотоциклист сбросил скорость и завилял. Бонилья сделал бросок и одним ударом свалил мотоциклиста на землю. Теперь все, кто были на шоссе, собрались около мотоцикла. Кажется, Бонилья сшиб моториста насмерть. Надо поскорее уходить с шоссе. Заранее было условлено, что сигналом будет белый платок. Достаю его из кармана, но в это время с правого склона поднимает тревогу пулеметчик Факунда. Поворачиваю голову направо, и рука с платком замирает, сердце тоже… К повороту приближается грузовик с солдатами в красных беретах, следом второй. По ним пока может стрелять только один Факунда, но он ждет команды.

— Не стреляй! — кричу я ему. — Прицеливайся по второму!

Наши на шоссе увидели грузовик, когда он уже выехал из-за поворота. Третий пулеметчик, Куэва, спешно занял огневую позицию рядом со мной. Надо выиграть несколько секунд, пока наши внизу не отбегут в сторону. Рафаэль, залегший у левофлангового пулемета, не видит, что делается на правом фланге.