Джулия огляделась и, не заметив никого, подошла к столу,уставленному фотографиями в серебряных рамках. Зачарованно рассматривая лицародственников и предков Зака, она подумала о том, что он нисколько непреувеличивал, когда говорил о поразительном фамильном сходстве всех мужчинрода Стенхоупов. Из задумчивости ее вывел резкий, неприветливый голос:

— Я бы на вашем месте не тратила одну из отведенных вам пятиминут на столь бессмысленное занятие, мисс Мэтисон.

Джулия резко обернулась в поисках источника этого зловещегоголоса и невольно вздрогнула от неожиданности. С одного из кресел, опираясь натрость из черного дерева с серебряной рукояткой, поднялась пожилая дама, до сихпор скрытая от нее высокой спинкой. Это была отнюдь не та миниатюрная старушка,которую Джулия ожидала увидеть, особенно после встречи с дворецким. МаргаретСтенхоуп оказалась почти на полголовы выше Джулии, что, учитывая еенеобыкновенно прямую и горделивую осанку, производило довольно-такивнушительное впечатление. Ледяное, неприступное выражение удивительно гладкого,почти не тронутого старческими морщинами лица не предвещало ничего хорошего.

— Мисс Мэтисон! Можете сесть, можете стоять, но я бы хотелакак можно скорее узнать причину вашего столь неожиданного визита.

— Прошу прощения, — растерянно пробормотала Джулия, поспешноусаживаясь во второе кресло с высокой спинкой напротив бабки Зака. Она решиласесть лишь потому, что не хотела вынуждать хозяйку дома продолжать стоять, хотяв глубине души понимала, что это не имеет значения. Маргарет Стенхоуп привыклапоступать согласно своим желаниям, не особенно церемонясь с окружающими.

— Миссис Стенхоуп, я — друг вашего…

— Я прекрасно знаю, кто вы. Я видела вас по телевизору, —ледяным голосом перебила ее старая леди, усаживаясь в свое кресло. — Сначала онсделал вас своей заложницей, а потом — чем-то вроде общественного адвокатаперед средствами массовой информации.

— Это не совсем так, — мягко, но решительно возразилаДжулия, заметив, что эта женщина избегает даже упоминать имя собственноговнука. Конечно, никто и не предполагал, что эта беседа окажется легкой, нодействительность превзошла самые худшие ожидания.

— Мисс Мэтисон, я еще раз вас спрашиваю — зачем вы сюдаприехали?

Упрямо игнорируя попытки Маргарет Стенхоуп смутить и унизитьее, Джулия улыбнулась и спокойно сказала:

— Я приехала сюда, потому что я была с вашим внуком вКолорадо и…

— У меня только один внук, и он, насколько мне известно,живет в Риджмонте.

— Миссис Стенхоуп, — невозмутимо продолжала Джулия, — выуделили мне всего лишь пять минут, а потому я очень прошу вас не перебиватьменя, придираясь к каждому слову. В противном случае мне так и не удастсясообщить вам то, ради чего я, собственно, и приехала. А мне бы очень хотелось,чтобы вы это все-таки услышали.

Губы старой дамы сжались в почти невидимую тоненькуюниточку, а в глазах зажегся недобрый огонек, но Джулия тем не менее мужественнопродолжала:

— Я в курсе того, что вы отказываетесь признавать Зака своимвнуком. Мне также известно и о том, что у вас был еще один внук, которыйтрагически погиб много лет назад. Насколько я понимаю, годы, прошедшие современи вашей последней встречи со своим старшим внуком, лишь углубилисуществующую между вами пропасть. И в основном это произошло из-за упрямстваЗака.

Лицо старой леди искривилось в недоброй усмешке.

— Это он вам так сказал?

Джулия кивнула, не на шутку встревоженная неожиданнымсарказмом, который прозвучал в этом вопросе.

— Он о многом рассказывал мне там, в Колорадо. В том числе ио том, о чем до этого никогда не говорил с кем бы то ни было. — Джулия сделаланебольшую паузу, ожидая хоть какого-то признака вполне естественного в такихслучаях любопытства, но, очевидно, последнее не относилось к числу недостатковМаргарет Стенхоуп. Поэтому ей оставалось только продолжить свой монолог:

— Например, о том, что если бы он мог прожить свою жизньзаново, то обязательно помирился бы с вами еще много лет назад. Ведь он таквосхищается вами, так любит вас…

— Убирайтесь вон!

Джулия автоматически встала, повинуясь этому грубомуприказу, но все же предприняла еще одну отчаянную попытку подавить бушующий вней гнев.

— Зак мне, конечно, говорил, что у вас с ним очень многообщего, но в том, что касается упрямства, вы, пожалуй, дадите ему сто очковвперед. Я ведь всего лишь пытаюсь сказать вам, что ваш внук любит вас исожалеет о происшедшем много лет назад разрыве.

— Убирайтесь вон! Я не желаю вас больше видеть!

— Теперь это взаимно, — холодно ответила Джулия, терпениекоторой наконец истощилось. — Когда я ехала сюда, то даже не могла себепредставить, что пожилая женщина, стоя на краю могилы, способна по-прежнему таитьтакую злобу по отношению к собственному внуку, к своей плоти и крови. Что жетакое должен был совершить этот юноша, почти мальчик, чтобы вызвать к себетакую неугасимую ненависть?

Резкий, горький смех Маргарет Стенхоуп полоснул ее какножом.

— Наивная дурочка! Значит, он и вам заморочил голову?

— Что?

— Что?! Ответьте мне, пожалуйста, на один вопрос, миссМэтисон. Неужели этот человек действительно попросил вас приехать сюда? Да онбы никогда не посмел даже заикнуться об этом!

Не желая сыграть на руку высокомерной старухе своимотрицательным ответом, Джулия решительно отбросила в сторону остатки гордости ипредприняла последнюю, отчаянную попытку достучаться до этого каменного сердца.

— Он не просил меня рассказывать вам о его любви ивосхищении. Это действительно так, миссис Стенхоуп. Но он попросил меня кое очем другом, чего никогда бы не сделал, если бы не уважал вас. — Стараясь несмотреть на застывшее лицо сидящей перед ней женщины, Джулия сделала глубокийвдох и сказала:

— Полторы недели назад я получила письмо от Зака. В нем онспрашивал, не беременна ли я, и в случае, если это так, просил меня не делатьаборт. Вместо этого он предлагал мне родить ребенка и отдать его на воспитаниевам. Он говорил, что вы никогда в жизни не уклонялись от ответственности, иесли он напишет вам, что…

— Если вы действительно беременны от него и при этом имеетехотя бы самое смутное представление о генетике, — злобно перебила ее МаргаретСтенхоуп, — то вам обязательно следует сделать аборт! Впрочем, я в любом случаене потерплю этого незаконнорожденного ублюдка в своем доме.

Эти слова были произнесены с такой жгучей, ничем неприкрытой ненавистью, что Джулия невольно отшатнулась: