31 января советские танки вышли северо-западнее Кенигсберга к морю и перекрыли сообщение с Пиллау по суше. Морское сообщение между обоими портами тоже прекратилось почти полностью.

19 февраля немецкие части с северо-запада и из Кенигсберга сделали отчаянный рывок навстречу друг другу и восстановили сухопутное сообщение между крепостью и Пиллау. Снова наладилось снабжение Кенигсберга, и возобновилась эвакуация. Затем началось новое советское наступление, и 9 апреля гарнизон крепости капитулировал.

Таким образом, реальная возможность выбраться из Кенигсберга на запад существовала:

1) до 22 января – по железной дороге или автотранспортом;

2) до 31 января – морем, железной дорогой, автотранспортом через Пиллау;

3) с 26 февраля по 6—7 апреля – тем же путем, через Пиллау.

И наконец, есть прямой пример того, что этой возможностью не преминули воспользоваться: коллекция произведений искусства, награбленная Кохом на Украине (он называл ее «моя частная коллекция»), была вывезена из Кенигсберга уже после январского советского наступления. Кох, кстати, несколько лет назад опубликовал мемуары, где преподнес мировой общественности новую «сенсацию». Он писал, что из Кенигсберга вместе с «его частной коллекцией» вывезли… Янтарную комнату. Но куда все это направлялось, автор, к несчастью, снова запамятовал.

Мы почти не сомневались, что Янтарная комната была вывезена на Запад. Кстати, 1 мая 1979 года советская «Литературная газета» сообщала, что один человек из ФРГ располагает твердыми доказательствами в пользу этой версии. А мы пришли к такому убеждению вот почему.

После августовских воздушных налетов на Кенигсберг гауляйтер Кох приказал подыскать надежное укрытие для «своих» сокровищ в центре Германии. С этим поручением директор музея Роде ездил в Саксонию. В бумагах сопровождавшего его человека мы нашли запись от 8 декабря 1944 года о том, что Роде по возвращении в Кенигсберг немедленно займется подготовкой для отправки в дальний путь «Янтарной комнаты и других уникальных произведений искусства». Срочные поручения гауляйтера отвлекли Роде, и он начал упаковку только в начале января. Несколько сотрудников музея, используя одеяла, матрасы и подушки, бережно уложили янтарные панели в ящики – их было 25—30.

12 января 1945 года директор Роде уведомлял городское управление по культуре, что Янтарная комната упаковывается. 15 января в замок приехал Г. Штраус и узнал, что Янтарная комната упакована, но директор не знает, куда ее отправлять. Удивительно! Ведь в Саксонии Роде нашел два подходящих места. Возможно, Кох или партканцелярия не одобрили его выбор? Так или иначе Роде сказал своему коллеге Штраусу, что ожидает указаний со дня на день.

Кстати

Сын директора Вольфганг в последний раз был у отца 14 января, и тот сказал ему, что Янтарная комната в безопасности или «будет в безопасности»: по прошествии многих лет Вольфганг уже не мог поручиться за точность воспоминаний.

Дочь Альфреда Роде Лотти твердо помнила, что Янтарная комната, упакованная в ящики, должна была двинуться на Запад. Она писала: «…в середине января ящики привезли на главный вокзал, но увезти их (из города) было уже невозможно, так как железнодорожное сообщение прервалось. Вернулись ли ящики в подвалы замка, я не знаю».

Советской комиссии по розыску похищенных ценностей было известно, что «коллекцию Коха» вывезли на грузовиках в последнюю ставку Гитлера. Еще в начале 1944 года главную ставку намечалось перенести в Тюрингию, а в начале ноября там полным ходом шли подготовительные работы. По документам «коллекция Коха» благополучно прибыла в Тюрингию 9 февраля 1945 года. Значит, если Кох присоединил Янтарную комнату к «своим» ценностям, то она покинула Кенигсберг между 18 и 30 января.

Зная это, можно попытаться ответить на вопрос: от кого исходил такой приказ? Кох мог бы распорядиться и раньше, а раз он этого не делал, то, по всей вероятности, ждал распоряжения «сверху». То есть из партийной канцелярии – от Мартина Бормана. Но почему медлил Борман? Оказывается, в начале января Бормана просто не было в Берлине. Все нацистское руководство находилось в те дни – в связи с наступлением в Арденнах – на западе. Затем Борман ездил осматривать подземные сооружения на вилле Гитлера в Берхтесгадене. Но, когда началось советское наступление, ставка опять переехала в Берлин, и лишь 21—22 января Борман мог дать распоряжение о вывозе Янтарной комнаты.

Но кому поручили операцию? Наши многолетние поиски в архивах ГДР и за рубежом не давали ответа. Лишь несколько лет назад начали появляться новые доказательства правильности нашей версии. В этом огромная заслуга Георга Штайна, фермера (а точнее, садовника – он разводит фруктовые деревья) из ФРГ.

Преодолевая всякого рода политические трудности, которые неизбежно влечет за собой подобное хобби для гражданина ФРГ, Георг Штайн изучал архивы, консультировался с историками, расспрашивал бывших нацистов – не упускал ни единой возможности прояснить судьбу Янтарной комнаты. В начале семидесятых годов его упорство увенчалось знаменательным успехом. Правда, на этот раз он нашел не Янтарную комнату, а другое похищенное из СССР уникальное достояние культуры: сокровищницу Псковско-Печерского монастыря. В мае 1944 года ее увезли «культурграбители» из «Штаба Розенберга».

Много месяцев Г. Штайн осаждал министерство иностранных дел призывами вернуть достояние русской церкви, представляющее почти тысячелетний путь развития русской культуры. Голос историка-любителя и энергичные требования советского правительства всколыхнули общественное мнение – и правительство ФРГ возвратило «долг». Русская православная церковь наградила Георга Штайна орденом князя Владимира, он стал первым человеком в Западной Европе, удостоенным этой награды. Его деятельность не прошла незамеченной и на родине: от некоторых своих сограждан он получил письма с ругательствами и угрозами…

Георг Штайн установил, что существует обширная документация о похищенных произведениях искусства, которая находится в мюнхенском финансовом управлении и в министерстве финансов ФРГ. Однако министерство финансов категорически отказалось допустить его к своим архивам.

Итак, по гипотезе Георга Штайна, Янтарная комната спрятана на территории ФРГ. Он называет несколько наиболее вероятных адресов: Нижняя Саксония, Бавария и Тюрингия. Время от времени в этих местах находят все новые «пропажи», что, разумеется, повышает вероятность его гипотезы. Например, весной 1977 года в Геттингене вдруг обнаружили коллекцию янтаря из Кенигсберга, которая 30 лет считалась пропавшей. Эта замечательная коллекция (1100 уникальных изделий, возраст которых насчитывает до пяти тысячелетий) принадлежала геологическому институту, входившему в состав Кенигсбергского университета. В конце 1944 года ее эвакуировали в Геттингенский университет, затем вместе с его имуществом разместили в штольне на руднике Виттекинд. Вскоре после окончания войны на руднике произошел мощный взрыв. Проникнуть внутрь штольни стало невозможно. И вот, представьте себе, часть знаменитой коллекции из Кенигсберга оказывается целой и невредимой в составе коллекций Геттингенского университета.

Как только мы узнали о сенсационной «находке», то сразу обратились к своей картотеке – у нас уже составилось солидное досье фактов и имен, которые имели какую-то связь с нашими поисками,– и нашли кое-что об эвакуации университетов. И о шахте Виттекинд.

Вот какую картину нам удалось воссоздать.

В марте 1944 года Геттингенский университет разместил в этой шахте – в пещере на глубине 660 метров – свою библиотеку. А на оставшейся площади в той же пещере спрятали оборудование из Кенигсбергского университета, «включая особо ценную коллекцию из янтаря, стоимость которой неисчислима, поскольку ее невозможно воссоздать». Шахта Виттекинд с 1938 года использовалась… как военный склад! В ней – в пещере на глубине 540 метров – хранились боеприпасы и взрывчатка. Кроме больших пещер на глубинах 540 и 660 метров в шахте были еще две: на глубине 595 и 720 метров. Их суммарная площадь составляла около полутора тысяч квадратных метров. А все университетское оборудование заняло около… 600! К тому же рядом, в трех километрах, располагалась другая шахта – по добыче каменной соли. Здесь была еще более глубокая пещера – на глубине 917 метров. В бумагах с грифом «секретно» мы нашли планировку обеих шахт – они