Марковцев взял Мастера за подбородок и негромко произнес:

– Я показал тебе, что кое-чего стою в рукопашной. Не заставляй меня демонстрировать огневую выучку. – На глазах у Михеева Сергей передернул затвор бесшумного «Макарова». Речь Марка и демонстрация оружия не произвели на Мастера ровно никакого впечатления. Так же спокойно он отнесся к скотчу, залепившему его рот. «А зря», – подумал Сергей.

Руки Михеева были скованы за спиной, на плечи наброшен его роскошный плащ. Петров поднимался по лестнице первым, за ним Мастер в сопровождении Марковцева. Они остались на пролете между третьим и четвертым этажами, а майор поднялся выше и нажал кнопку звонка под цифрами 26. Дверной глазок померк на секунду, вслед за этим дверь распахнулась.

– Андрей? – спросил Петров. – Я от Евгения Александровича. Можно войти?

Майор вытирал ноги о коврик ровно столько, сколько понадобилось Марку, чтобы оказаться у двери. Затем Петров ловко обнажил ствол и направил его на хозяина:

– Не дергайся, парень.

Марковцев втолкнул в прихожую Михеева и захлопнул за собой дверь. Тут же, не теряя времени, приставил к затылку Мастера ствол пистолета и спустил курок. С простреленной головой Игорь Михеев рухнул на пол уже мертвым. Выходное отверстие от пули было огромным, переносье практически отсутствовало.

– Следующая очередь твоя, – предупредил Марк, не опуская руки с пистолетом. – Не будь героем, Андрюша.

Столяров ничего не соображал. Все произошло настолько быстро, что он даже не понял, что лежащий на ковровой дорожке в его прихожей Михеев мертв. Он даже не моргнул, когда прошедшая навылет пуля просвистела у его уха и заставила бра с хрустальными подвесками тихо зазвенеть.

– Собирайся, живо! – приказал ему Марк. – И учти, – Сергей смело, демонстративно убирая пистолет в карман куртки, приблизился к Столярову вплотную и заглянул в его сазаньи глазки, – не ответишь хотя бы на один вопрос, я выбью твои мозги. Без предупреждения. Повторяю еще раз: без предупреждения. Как твоему приятелю. Еще раз повторить?

Андрей качнул головой.

– Молодец. Когда будешь отвечать на вопросы, мысленно повторяй про себя: «Я хочу жить. Я очень не хочу умирать». Поехали, Андрюша. Мы тут намусорили немного, позже приберешься.

* * *

... – Вы уверены, что на базе Давлатова не содержат заложников? – продолжал допрос Эйдинов, часто меняя темы, надолго не заостряя внимание на одной и «разбрасывая» таким образом сознание допрашиваемого генерала.

– Нет, – поспешно ответил задержанный. – Сейчас нет. Раньше была такая практика. Еще до того, как я начал преподавать в учебном центре, – добавил Зубахин, пытаясь контролировать каждый мускул на лице.

– Захват и казни заложников вы называете практикой?

– Я не так выразился.

– Нет, вы выразились так, как воспринимаете эту проблему – ни больше ни меньше. А кто же выполняет в лагерях самую грязную и тяжелую работу?

– Курсанты. Там жесткая армейская дисциплина. К тому же на этот счет азербайджанцы поставили Давлатову условия.

– Кто поставил и какие условия?

– Относительно заложников: на базе не должно быть пленных. Кто говорил с Давлатовым на эту тему – я не знаю. Может быть, Гусман Распаров.

– Верится с трудом. Кто осуществлял связь между вами и Салманом Адировым здесь, в Москве?

– Я лично контактировал с Салманом. Когда был занят или находился в отъезде, с ним могли встречаться три человека: Игорь Михеев, Андрей Столяров и Николай Бирюков.

– Кто он?

– Подполковник из спецподразделения по тыловому обеспечению. У него большие связи в Дагестане и Ингушетии.

– Отдохнем? – предложил Эйдинов. – Как вы себя чувствуете, Евгений Александрович?

– Хорошо.

– Тогда продолжим. Лично вы знакомы с бойцами из 11 8-го отдельного батальона специального назначения? – То, что бойцы Скумбатова и их непосредственные начальники арестованы, было, конечно же, блефом. И полковник мастерски обыграл эту тему.

– Нет. Никого из разведчиков я не видел ни разу, – ответил генерал.

– А хотели бы встретиться?

Это был единственный вопрос, на который генерал-майор Зубахин не ответил, а полковник Эйдинов не стал настаивать.

Чеченская Республика, 5 декабря, вторник

День выдался тихим. Только иногда солнце скрывалось за невесомыми облаками, бросая на землю легкую тень. Воздух ущелья, по которому неслышно продвигался расчет, бодрил разведчиков, придавал им силы и уверенности. Он не был для русских солдат чужим, этой пьянящей свежести все равно, кто вбирает в себя ее энергию: животные, птицы, люди или звери, обросшие бородами.

Как раз последних и выслеживал расчет лейтенанта Скумбатова. Вернее, разведчики осторожно преследовали банду Хамзата Турпалова, 27-летнего непримиримого полевого командира, называющего себя бригадным генералом, хотя в его отряде никогда не было больше сотни штыков. В основном Турпалов занимался похищениями людей да держал в страхе пару чеченских сел, где после длительных скитаний по горам он набирался сил.

Хамзат Турпалов был опаснее любого авторитетного полевого командира. Он был волком-одиночкой, или крысой, которая, как известно, будучи зажатой в угол, бросается в схватку, не ведая страха.

Сейчас отряд Турпалова насчитывал тридцать восемь человек, включая самого бригадного генерала, и зимой и летом не снимавшего с головы папахи. Они шли ущельем уже три часа. Судя по всему, направлялись в Ингушетию. А неделю назад в оперативных сводках сообщалось, что Хамзата видели в Дагестанском поселке Советский на свадьбе у двоюродного брата. Поистине его отряд можно было назвать летучим.

Разведчики Скумбатова могли атаковать боевиков, когда те ненадолго остановились, подобно диверсантам привалившись рюкзаками к деревьям. Однако через полкилометра пути, который и дальше проходил по дну ущелья, бандитам преградит дорогу сюрприз российской авиации: обвал, вызванный массированным бомбовым ударом. В мае этого года здесь обложили крупную банду боевиков и накрыли ее с воздуха. Турпалову и его людям придется карабкаться вверх по зыбкому щебню и камням, держа руки свободными.

Поэтому Скумбатов вел своих бойцов в ста пятидесяти метрах от последнего в колонне бандита и ждал, когда турпаловцы закинут автоматы за спины и поднимутся метров на двадцать. Окружить их не позволяли особенности местности.

Все ближе конечная остановка боевиков, и все короче дистанция между охотниками и дичью. Она сократилась до семидесяти метров.

Остроглазый Скутер идет в пятнадцати метрах впереди колонны. Правая рука сжимает рукоятку автомата, палец на спусковом крючке. Левая рука поднята к плечу. Сейчас Скутер – разыгрывающий, он подает товарищам знаки: стой, пригнись, ложись, за мной...