Ответом вновь было непонятное бурчание, но тем не менее приказание стремянной выполнил добросовестно и, постелив войлок, вскоре отъехал вместе с тиуном прочь, на ходу крикнув Марфушке, которая правила вторым возком и уже подъезжала к месту происшествия, чтобы она тоже разворачивала коня.

Посчитав, что двадцати метров вполне хватит, дабы их не услышали, если говорить негромко, Константин не торопясь улегся на войлок и жестом пригласил парня составить ему компанию. Тот, слегка поколебавшись, осторожно присел на корточки, настороженно кося одним глазом на нервно застывших дружинников.

– Да ты не бойся. Никакого подвоха не будет, – попытался Константин его успокоить.

– Да я и не боюсь, – вновь криво усмехнулся он, однако оглядываться перестал. – Это тебе бояться надо. Пока они подоспеют, я тебе шею не раз открутить успею.

– Не велика доблесть с больным человеком справиться, – последовал примирительный ответ. Задать самый главный вопрос из опасения, что ждёт разочарование, решимости еще не хватало. – К тому же я тебе ничего плохого не сделал, – добавил Константин. – Пока, во всяком случае. А ты сам-то откуда будешь? Из этой деревни?

– Ну, можно и так сказать, – неохотно согласился он. – Тебе все равно не понять. – Парень обреченно махнул рукой.

– А ты сказывай, а я попробую. Может, и получится что-нибудь.

– Ну, вот какой у нас сейчас год? Или век хотя бы?

– Ныне лето шесть тысяч семьсот двадцать четвертое будет, – степенно отвечал Константин.

– Тьфу ты, – сплюнул парень. – А новой эры какое? Ну, как бы это пояснее, – замялся он, но потом нашелся: – От Рождества Христова если считать?

– Это как же? – сделал Константин вид, что не понял вопроса, хотя внутри у него все ликовало от счастья, а душа напевала, несуразно фальшивя при этом: «Второй! Второй!»

– Ну, вот с тех пор, как Христос родился, сколько лет прошло, – попытался тот втолковать азбучную истину.

– Да зачем оно тебе? – продолжал удивляться Константин, лихорадочно обдумывая, как бы это поделикатнее объяснить хлопцу, как ему дико повезло. А то ведь накинется со своими объятиями, а княжьи дружинники, не разобравшись, что к чему, тут же его и хлопнут. Вон у Константина уже и лук с плеча снят, да и стрела тоже наготове, а он в дружине – это уже выяснилось на практике – чуть ли не первый стрелок. Белке в глаз попадает, а уж парню-то в бок точно не смажет.

– Ну, как тебе объяснить? – Парень всплеснул от волнения руками. – Вот ты сам кто?

– Я буду князь рязанский Константин, а ты? – в свою очередь осведомился Костя.

– Вообще-то я Вячеслав Дыкин.

– Это прозвище такое – Дыкин?

– Фамилия это моя такая! – не выдержав катастрофического тупоумия собеседника, заорал тот во всю глотку. – Вот у тебя какая фамилия?

– Рюриковичи мы, – гордо ответствовал Костя и наконец решился. – Ты успокоиться можешь? – совсем другим деловитым тоном задал он вопрос.

– Да спокоен я. – Дыкин досадливо махнул рукой. – А что толку?

– Толк будет, если ты сейчас останешься сидеть как сидел и не станешь ко мне приставать с объятиями и лезть целоваться.

– Еще чего, – хмыкнул он.

– Того-того. Значит, сидишь и не дергаешься. Договорились?

– Дальше-то что?

– А дальше следующее. Мы с тобой собратья по несчастью, поскольку меня, так же как и тебя, забросила сюда судьба, а на самом же деле я из двадцатого века, да и ты, похоже, оттуда же, нет?

Невзирая на предупреждения, Дыкин все-таки слегка приподнялся, и глаза его аж засверкали от счастья, однако обстановка проявлению нежностей не благоприятствовала, и как бы самому Константину ни хотелось сдавить его в объятьях, он строго скомандовал:

– Я же сказал – сидеть!

Парень резко плюхнулся на задницу и закричал, но как-то шепотом:

– Так это что же, все на самом деле с нами приключилось?

– А ты думал, с тобой в бирюльки играют? – в свою очередь спросил его Константин, хотя вопрос был больше риторическим.

– А кто нас сюда? И как? И зачем?

– Много вопросов задаешь, старина. Я ведь здесь всего около трех месяцев, так что и сам толком ничего не понял. Теперь вот вместе гадать будем. Вместе оно все-таки веселей. Да еще третий есть. Правда, он от радости сознание потерял, нервная горячка приключилась. Пришлось его водным путем ко мне отправлять, чтоб не растрясло по дороге.

– А он как сюда?..

– Скорее всего, как и мы. – Константин грустно усмехнулся. – Неожиданно и вдруг.

– Да где мы вообще находимся? – Вячеслав чуть не плакал. Понять его было можно. Ведь первая его мысль, когда он узнал, кто такой его собеседник, скорее всего, была о том, что этот кошмар наконец-то закончился, и на тебе. Оказывается, ничего подобного. Тем сильнее разочарование, когда оно наступает сразу после вспыхнувшей надежды.

– Мы в средневековой России, – спокойно пояснил Константин. – Год сейчас тысяча двести шестнадцатый. Кстати, относительно спокойный для Руси, если не считать, – это он точно помнил по институтским учебникам, – что два сына великого князя во Владимире наследство умершего отца никак поделить не могут. Но мы в Рязани, так что нас это не касается. И сразу говорю, – пресек он дальнейшие возможные расспросы, – об остальном знаю не больше тебя. Значит, давай сделаем так. Ты сейчас поможешь мне подняться, сядешь в мой возок. Епифана – это мой стремянной – я на лошадь усажу и отправлю со всеми, а по дороге поговорим поподробнее. Кстати, как тебя в деревне этой кликали?

– Да ну, – махнул он рукой. – Всеславом каким-то.

– А из-за чего сыр-бор с тиуном разгорелся?

– Да понимаешь, он начал пятую рыбу с нас требовать. Это сбор у него такой, типа налога.

– Знаю, – кивнул Константин.

– Так понимаешь, в чем дело-то. Он ведь ее даже пересчитывать не стал. Просто взял и отложил себе все самое лучшее. А мужикам одни мальки с головастиками остались. Ну я же вижу, что врет он, гад. Там чуть ли не половина в его куче оказалась. Тоже мне, рэкетир задрипанный. Я и возразил, а он в крик, Мужики-то молчат, а меня зло взяло, и когда он ручонками своими сучить начал, я ему и въехал по физиономии. А он сразу давай орать – в сруб его, стервеца. Это меня, значит.

– В поруб, – поправил Константин аккуратно.

– Ну да, в поруб, а я как сказал?

– Почти так, но не совсем.

– Погоди-погоди, а ты откуда знаешь? – насторожился Дыкин. – Ах, ну да, ты же у нас князь. Сам сажаешь, – ехидно протянул он.

– Вообще-то пока только доставал, но скоро и посажу. Тебя, – уточнил Костя. – Если дальше ерничать будешь. Ты, Слава, запомни: в чужой монастырь со своим уставом не лезут. Нам с тобой сейчас присматриваться надо долго и старательно, прежде чем что-либо поменять попробовать. К тому ж неизвестно, сколько времени мы здесь пробудем. А сейчас пока заруби себе на носу: я для тебя князь и только.