— Ситуация выглядит следующим образом, — проговорил Кравец. — Никакого специального графика жеребьевок нет. Каждую жеребьевку мы проводим сразу после того, как произойдет исход из резервации очередного человека. То есть следующий человек определяется заблаговременно, чтоб не делать это в спешке. Потом он просто ждет своего часа.

— Мне говорили, что такой человек не один… То есть, я хочу сказать: вы готовите нескольких сразу?

— Да это так. Обычно их два-три. Буфер кандидатов, так сказать. По той же самой причине: перестраховка от всякого рода неожиданностей. Получается, что ближайшие два-три исхода всегда определены. С точки зрения тех, кому это выпало, разумеется. С точки зрения момента, когда это произойдет, — тут уж сами знаете… Как повезет. Как только очередной человек выбывает, проводится жеребьевка и определяется еще один. Так что наш буфер никогда не пуст. Понятно?

— Вполне.

— Теперь, что касается вероятности. Сразу скажу, что шанс при жеребьевке крайне мал.

— Один к тремстам двенадцати, насколько я понимаю.

— Почему? — удивленно спросил Кравец.

— Ну, вы же присвоили мне номер триста двенадцать…

— Дело в том, что у нас сквозная нумерация, — пояснил он. — Даже если человек выбывает, его регистрационный номер никому в последствии не назначается. Для облегчения учета. На сегодняшний день в резервации имеют право на выход двести шестьдесят два человека, включая вас. Так что ваша вероятность несколько выше — один к двумстам шестидесяти двум. Впрочем, это тоже негусто.

— Но все равно же есть какой-то средний показатель того, как часто люди покидают резервацию?

— Конечно, есть. Ну вот, смотрите… «Смертники», как их все называют, к нам попадают в среднем — один человек в два месяца. Сколько времени проживет «смертник» тоже вопрос открытый… За последний год, скажем, было шесть «смертников», в прошлом — семь… Так как каждый из них дает две нечетности, плюсовую и минусовую, то в год у нас происходит в среднем около пятнадцати исходов. Вот и считайте.

Сергей на минуту задумался.

— Если пятнадцать человек в год, — проговорил он, прикинув, — то получается что-то в районе семнадцати лет?.. Правильно? Значит, я смогу выйти отсюда через семнадцать лет?

— Ну, если вам будет хронически не везти в жеребьевках, то да, — сказал Кравец. — А не исключено, что вам повезет уже в на следующей жеребьевке. Тогда всего несколько месяцев.

— Мне никогда не везло ни в каких лотереях, — произнес Сергей хмуро. — Так что на этот счет я даже не обольщаюсь.

— Всего за все время существования резервации, ее покинуло сорок три человека, — подытожил Кравец. — Вот такая статистика.

— А из чистого любопытства… — сказал Сергей. — Когда ближайшая жеребьевка?

— Сейчас мы прорабатываем один вариант с реанимацией третьей клинической больницы. Конкретно ничего сказать не могу. Даст человек согласие — не даст, как у него будет течение болезни… Тут же очень много нюансов. Кстати, насчет процедурных моментов, если вы еще не знаете… Все делается гласно и законно. Каждый протокол жеребьевки подписывается членами комиссии и вывешивается в фойе на первом этаже в этот же день. В комиссию, кроме работников нашего отдела входят представители мэра в домах и общественные представители. Вот в таком разрезе, — подытожил Кравец. — Да вы, молодой человек, сильно мрачно на это не смотрите и на семнадцать лет вперед не загадывайте. Здесь об этом стараются не думать. Привыкли, может быть. Неизвестно, что будет через год, два…

— Но ведь четыре года резервация стоит и ничего ей не делается, — заметил Сергей.

— Так-то оно так, — вздохнул Кравец, отвернулся к окну и продолжил, глядя на улицу: — К сожалению, мы никак не можем увеличить число исходов. Эти-то «смертники» с такими усилиями достаются… Спасибо, что еще городские власти помогают. Итак, почти со всеми больницами города работаем непрерывно. Но выше головы не прыгнешь. Дело это добровольное и чрезвычайно щепетильное. Согласны? — спросил он.

— Согласен, — сказал Сергей.

— Никого же насильно не заставишь умирать именно здесь. Я вообще иногда удивляюсь, как там снаружи агенты еще умудряются уговорить этих одиноких бабушек и дедушек ехать сюда и отдать свою смерть на благо другим. Значит, мир все же не без добрых людей?.. Вот ведь что получается-то, молодой человек.

— А не одинокие? — спросил Сергей. — Они не соглашаются?

— Это бывает исключительно редко, — ответил Кравец, — Сами посудите: если у умирающего есть родня, зачем ей такие проблемы? Если и бывают такие случаи, то только за определенные деньги. Да, вот так, — Он отвернулся от окна и поймал удивленный взгляд Сергея. — А вы как думали? И деньги, между прочим, немалые. Хорошо, хоть, они идут из городской казны, а не за наш счет… Я могу посоветовать вам, молодой человек, только одну единственную вещь, — добавил Кравец, снял очки и устало помассировал веки. — Сами ищите «смертника». По нашим правилам, если вы находите такого, то одна ступень принадлежит вам, а вторая — власти, и идет, так сказать, в общий фонд.

— Не понял, — сказал Сергей. — Какая еще ступень?

— Имеется в виду плюс- или минус-нечетность, — пояснил Кравец. — Вы сами решаете, какой из нечетностей вам воспользоваться, а вторая остается в распоряжении резервации и идет на жеребьевки. Понятно?

— Где ж его найдешь? — пробормотал Сергей. — Этого «смертника»… И как? Да и вообще…

— Ну, вы помните в анкете вопросы о тяжелобольных родственниках и так далее? — Кравец глянул на него пристально. — Думайте сами. Тут уж нет никаких готовых рецептов.

— Да нет у меня, слава богу, никаких тяжелобольных… И живу я отсюда далеко. О, боже, — выдохнул Сергей. — И что, есть такие прецеденты?

— Бывали, — кивнул Кравец. — А что поделаешь? Это один из выходов. Больше ничего вам предложить не могу. Про льготы вы уже знаете? — спросил он.

— Что вы имеете в виду?

— Право на первоочередной исход.

— Слышал в общих чертах… Но лучше напомните.

— Конечно. Человек имеет первоочередное право покинуть резервацию в следующих случаях. Первое: если его жизни или здоровью угрожает серьезная опасность, второе: если он находится в резервации по договору временного пребывания, третье: если он имел законную возможность покинуть резервацию ранее, но по каким-либо причинам ею не воспользовался. Раньше льгота распространялась еще на одиноких детей, которые оказались здесь без родителей, но теперь таких уже нет. Нам повезло: их оказалось немного и мы переправили их наружу в первую очередь, как только представилась возможность. Вот такие наши дела.

— Владимир Николаевич, а откуда вы берете «временщиков»? — поинтересовался Сергей.

— Городские власти помогают, — ответил Кравец. — Куда мы вообще без помощи города денемся? Они ищут. Бывает, что сами находятся. Приходят и предлагают свои, так сказать, услуги. Но вы же понимаете, какой это, в основном, контингент? По сути, это люди, которые хотят заработать, ничего не делая. Мы стараемся их услугами пользоваться в исключительных случаях. Когда уж сильно прижмет. Допустим, по медицинской части. Вы же понимаете, что это за собой влечет. Право на первоочередной исход, который он как бы отнимает у людей. Вы, может быть, уже знаете, что их в резервации не очень-то любят. Кстати, редко, но были случаи, что «временщик» после истечения срока оставался в резервации.