Девушка свернула в маленький асфальтированный дворик и подошла к забранной железной решеткой двери под высокой каменной лестницей. Она вставила в замок ключ, и решетка раздвинулась.

– Ну вот мы и дома, – сухо сказала она, поворачиваясь к Ною.

Ной снял шляпу. Лицо девушки белело в темноте. Она тоже сняла свою шляпку. Ее волосы волнистой линией обрамляли щеки и лоб, словно выточенные из слоновой кости. Стоя рядом с ней в тени дома, Ной был готов расплакаться, будто терял все, что было у него дорогого.

– Я… я хочу сказать… – прошептал он, – что не возражаю… Я имею в виду, что мне приятно… Я рад, что проводил вас домой.

– Благодарю вас, – тоже шепотом уклончиво ответила девушка.

– Как это сложно, – добавил Ной и недоуменно развел руками. – Если бы вы только знали, как сложно… Я хочу сказать, что мне было очень приятно… Правда!

Одинокая мужественная девушка, такая юная и хрупкая, такая бедная и близкая… Он протянул руки, словно слепой, осторожно взял голову девушки и поцеловал ее в упругие, чуть влажные от тумана губы.

Девушка ударила его по лицу, и эхо пощечины насмешливо прозвучало под лестницей. Его щека слегка одеревенела от удара. «Такая хрупкая на вид, а бьет что надо», – подумал ошеломленный Ной.

– Почему вы вдруг решили, что можете поцеловать меня? – ледяным тоном спросила она.

– Я… я не знаю. – Ной поднес было руку к щеке, чтобы успокоить боль, но тут же отдернул ее, стыдясь проявить слабость в такой ответственный момент. – Я… просто поцеловал.

– Вы можете позволять себе такие штучки с другими девушками, только не со мной, – сурово добавила Хоуп.

– Да я не целую других девушек, – уныло ответил Ной.

– Ах вот оно что! – подхватила Хоуп. – Значит, вы так ведете себя только со мной? Сожалею, что показалась вам такой доступной.

– О нет, нет! – воскликнул Ной, мысленно проклиная себя за все случившееся. – Я вовсе не то хотел сказать.

«Боже мой! Как же объяснить ей все, что я чувствую! Ведь она считает меня резвящимся распутным балбесом, готовым сойтись с любой девицей, которая позволит это». К его горлу подкатил комок.

– Я очень извиняюсь, – пролепетал он.

– Очевидно, вы считаете себя таким неотразимым, блестящим кавалером, – язвительно заговорила Хоуп, – что любая девушка должна чувствовать себя на седьмом небе, когда вы ее тискаете.

– Боже мой! – Терзаясь все больше, Ной сделал шаг назад и, споткнувшись о ступеньки, чуть не упал.

– Никогда в жизни мне не доводилось встречать такого нахального, самоуверенного и самодовольного субъекта.

– Да перестаньте же! – простонал Ной. – Я не могу этого вынести.

– А теперь пожелаю вам, мистер Аккерман, спокойной ночи, – колко добавила девушка.

– Нет, нет! – прошептал Ной. – Погодите. Вы не можете так уйти.

Девушка решительно потянула на себя решетку, и режущий слух скрип шарниров отозвался в ушах Ноя.

– Прошу вас, – умолял он, – выслушайте меня…

– Спокойной ночи. – Одним ловким, быстрым движением девушка проскользнула за решетку, которая тут же с шумом захлопнулась за ней на замок. Не оглядываясь, Хоуп открыла деревянную дверь дома и скрылась за ней. Ной тупо посмотрел на обе преграды – железную и деревянную, медленно повернулся и, окончательно расстроенный, побрел по улице.

Пройдя сотню шагов, Ной остановился. Шляпу он все еще держал в руках, не замечая, что заморосивший снова дождь мочит ему голову. Тревожно осмотревшись вокруг, Ной повернулся и направился обратно к дому девушки. В окне с решеткой, находившемся на уровне мостовой, горел свет, и даже сквозь задернутую штору он мог видеть передвигавшуюся по комнате тень.

Ной подошел к окну, глубоко вздохнул и постучал. Через секунду штора отодвинулась, и он увидел Хоуп – из освещенной комнаты она напряженно вглядывалась в темноту. Ной как можно плотнее прижался к окну и, нелепо жестикулируя, попытался объяснить девушке, что хочет говорить с ней. Хоуп раздраженно покачала головой и махнула рукой, как бы отгоняя его, и тогда Ной, повысив голос, почти крикнул:

– Откройте дверь! Мне надо поговорить с вами. Я заблудился, понимаете? Заблудился, заблудился!

Сквозь захлестанное дождем стекло Ной заметил, что Хоуп нерешительно посмотрела на него, потом улыбнулась и исчезла. Спустя мгновение он услышал, как открылась внутренняя дверь, и почти сразу же Хоуп оказалась у решетки. Ной с облегчением вздохнул.

– Я так рад видеть вас! – воскликнул он.

– Вы не знаете обратной дороги? – спросила Хоуп.

– Я заблудился, и меня тут никто не сможет отыскать.

Хоуп засмеялась.

– А ведь вы ужасный дурак, правда?

– Да, – покорно согласился Ной. – Ужасный.

– Так вот, – стоя за закрытой решеткой и снова принимая суровый вид, сказала Хоуп. – Пройдите два квартала налево и подождите трамвая, который придет слева и довезет вас до метро, а потом…

Девушка сухо перечисляла пути, которыми можно было выбраться отсюда и снова вернуться в цивилизованный мир, но для Ноя ее слова звучали, как музыка. Он заметил, что Хоуп успела снять туфли и была значительно ниже ростом, чем казалась раньше, изящнее и еще дороже ему.

– Вы слушаете или нет? – спросила девушка.

– Я хочу вам кое-что сказать, – почти крикнул Ной. – Я совсем не такой самоуверенный нахал…

– Ш-шш!.. Тетя спит…

– Наоборот, я очень робкий, – перешел он на шепот, – и никакого самомнения у меня нет. Не знаю, почему я поцеловал вас… Я… я просто не мог удержаться.

– Не так громко, – попросила Хоуп. – Тетя же спит.

– Я старался произвести на вас впечатление, – снова зашептал Ной. – Никаких европейских женщин я не знаю. Я хотел выдать себя за опытного, видавшего виды человека. Я боялся, что если буду самим собой, то вы и смотреть на меня не захотите. Я чувствовал себя так неловко вечером, – отрывисто шептал Ной. – Ничего подобного я еще не переживал. Вы были совершенно правы, когда дали мне пощечину. Абсолютно правы! Это урок. – Ной прижался лицом к холодному железу решетки, чтобы быть поближе к Хоуп. – Очень хороший урок. Сейчас я не могу сказать, что испытываю к вам. Может быть, как-нибудь в другой раз, но… – Он на секунду умолк. – Вы – девушка Роджера?.

– Нет. Я ничья.

Ной расхохотался сумасшедшим, скрипучим смехом.

– Тетя! – снова предупредила девушка.

– Хорошо, хорошо! – прошептал Ной. – Трамваем до метро. Спокойной ночи. Спасибо. Спокойной ночи!

Однако он не тронулся с места. Освещенные призрачным, зыбким светом уличного фонаря, они молча смотрели друг на друга.

– О бог мой, – тихо, со страдальческой гримасой произнес Ной. – Ведь вы ничего не знаете. Вы просто ничего не знаете.