Его голос звучал все громче. Синклер был вне себя от ярости. Он чувствовал себя оскорбленным до глубины души. Юджиния ранила его в самое сердце. Он доверял ей так, как не доверял прежде ни одной женщине, а она предала его.

— Прости за то, что я выставила тебя идиотом, — со слезами на глазах промолвила Юджиния. — Я не хотела причинять тебе боль. Это вышло по ошибке. Из-за своего длинного языка я попала в тупиковую ситуацию и попыталась выбраться из нее, однако только еще больше запуталась. Я не оправдываюсь, понимая, что виновата перед тобой. Мне надо было честно во всем признаться подругам, сказать, что я едва знакома с тобой и ни о каком браке речи быть не может. Твое имя первым пришло мне на ум, вместо тебя я могла бы назвать кого-то другого… Это не имело для меня никакого значения.

— Рад это слышать. Значит, я всегда был безразличен тебе и прошлой ночью, когда я лишал тебя девственности, ты ничего не чувствовала ко мне?

Юджиния вздрогнула. Казалось, его слова жалили ее. Собравшись с духом, она взглянула ему в глаза, полыхавшие гневом.

— Ты мне не безразличен, и ты это знаешь, — заявила она.

— До этого разговора я думал, что знаю, почему ты так вела себя, Юджиния. Я думал, что смогу принять твои извинения.

Она хотела что-то сказать, но Синклер жестом приказал ей молчать.

— Но теперь я чувствую, что мне все равно, — продолжал он. — Ты вызываешь у меня только презрение, Юджиния. Я рад, что ты показала свое истинное лицо прежде, чем наши отношения успели далеко зайти. Я еще легко отделался.

Юджиния вскипела от гнева.

— Легко отделался? Я не собиралась становиться твоей любовницей и с самого начала говорила тебе об этом, но ты не желал ничего слушать. Ты привык настаивать на своем и полагал, что подчинишь меня своей воле. Но я не хочу становиться предметом грязной тайны. Я хочу идти по жизни вместе со своим мужчиной, Синклер. Я хочу гулять с ним в людных местах, сидеть вместе за завтраком. Короче, я хочу быть его женой.

Губы Синклера начали кривиться в усмешке, которую так ненавидела Юджиния.

— Мне жаль мужчину, которого ты в конце концов поймаешь в свои сети.

Юджиния хотела резко ответить ему, но сдержалась. Сейчас было не время спорить и ссориться. Ей нужно было извиниться перед ним, а потом навсегда расстаться и забыть.

— Письмо было моей ошибкой, и я раскаиваюсь в том, что написала его. По большей части то, что в нем содержится, глупая выдумка.

— По большей части?! — взревел Синклер. — Да оно лживо от начала до конца!

— За исключением слов о том, что твоя мать очень грубо обошлась со мной, — потеряв терпение, заявила Юджиния. — Это сущая правда. Кроме того, я не покривила душой, когда писала, что у тебя есть отвратительная привычка высокомерно ухмыляться, общаясь с теми, кто ниже тебя по происхождению. Исключение ты делаешь только для тех, кто тебе нужен, как, например, Джек. Кстати, сейчас твои губы кривятся в такой усмешке.

Синклер побледнел от бешенства и некоторое время молчал. На его скулах ходили желваки.

— Значит, ты имеешь право меня оскорблять, а я тебя нет? — наконец снова заговорил он. — Мисс Бельмонт может изливать свой яд, не заботясь о наносимом мне ущербе, а я виноват уже в том, что усмехаюсь?

— Я вовсе не это хотела сказать!

— Прощайте, мисс Бельмонт, передайте отцу, что я не намерен покупать его кобылу. Она, на мой взгляд, слишком коварная.

Юджиния хотела что-то сказать, но к ее горлу подкатил комок. Вскинув голову, она повернула лошадь и, пустив ее галопом, поскакала прочь. Ее кудри и подол платья развевались на ветру.

Синклер на обратном пути в Сомертон все никак не мог успокоиться. Его душу переполнял гнев. Он бросил важные дела и примчался в Бельмонт-Холл, чтобы повидаться с Юджинией. К счастью, его мать уже отбыла к своим друзьям, жившим на западе страны. Аннабелла попросила его взглянуть на молодую кобылу, которая ей понравилась, и Синклер обещал выполнить ее просьбу.

Синклеру необходимо было успокоиться. Он не мог в таком состоянии общаться с сестрой.

Он злился не только на Юджинию, но и на самого себя. Как он мог попасться в сети этой девушки? Почему он вбил себе в голову, будто она будет принадлежать ему? Синклер даже строил планы на будущее. Он всерьез обдумывал, куда поселит Юджинию в Лондоне. Вспомнив об этом, он разразился безудержным хохотом.

Юджиния вскружила ему голову!

Подняв глаза, Синклер взглянул на небо. Юджиния была всего-навсего лживой коварной шлюхой, возмечтавшей стать герцогиней и решившей, что сможет заставить его поступиться своими принципами ради красивого женского тела. Нет, Синклер никогда не женился бы на ней. На свете существовало много других красивых девушек, которые сочли бы за счастье стать любовницами герцога. Синклер мог завести роман с любой из них!

Да хоть со всеми сразу!

Проезжая по деревне, Юджиния едва не сбила с ног жену почтальона. Та погрозила ей вслед кулаком, но Юджиния даже не остановилась. Все вокруг считали ее безрассудной девчонкой, даже Синклер. И она оправдала их ожидания, подтвердив своими поступками мнение окружающих о себе.

Несколько миль она мчалась по дороге галопом и остановилась лишь тогда, когда ее перестали душить рыдания, а на щеках высохли слезы. Она выплакалась, однако на сердце все еще ощущалась свинцовая тяжесть.

Юджиния получила урок, который никогда в жизни не забудет. Дурацкий инцидент с письмом навеки изменил ее, заставил, прежде чем действовать, обдумывать свои поступки, учитывать их последствия.

Она вела себя глупо, эгоистично. И теперь Юджиния поклялась, что впредь такого не случится.

В Бельмонт-Холле снова царила суматоха.

— Пошлите за доктором! — вопила миссис Бельмонт. — Близнецам становится все хуже. Я говорила вашему отцу, что это не просто лихорадка. С близнецами дело никогда не обходится просто так!

Юджиния пощупала сначала лоб Бенни, а потом лоб Берти. Они выглядели необычно вялыми, в них не осталось былого озорства. Лица мальчиков пылали.

Вызванный в дом доктор прописал им постельный режим и лекарства, которые требовалось купить в аптеке Торрисхема.

— Пока не поставлен точный диагноз, миссис Бельмонт, — сказал он, — близнецов нужно изолировать от других детей. Это обычные меры предосторожности. В деревне у одного ребенка выявлена скарлатина.

— Скарлатина?! О, доктор, я не переживу потерю моих милых мальчиков!

У миссис Бельмонт началась истерика, и привычный ко всему доктор стал вразумлять ее строгим голосом, а потом дал выпить успокаивающей микстуры. Мистер Бельмонт ретировался в свой кабинет и закрылся там на ключ. Терри сбежал на конюшню к Джеку. Юджиния осталась в гостиной с двумя перепуганными слугами и приказала одному из них — новому повару — подать обед. Вернее, то блюдо, которое еще не успело сильно подгореть.