Маура выпрямилась и посмотрела на Йошиму.

— Можешь выложить снимки черепа? Сейчас поглядим, что тут у нас.

Он убрал с просмотрового стола снимки туловища и принялся выкладывать очередную порцию пленок, которую доктор Айлз еще не изучила. Теперь на экране высветились снимки головы. Маура обратила внимание на свод черепа, на то место, где находилась рваная рана, и осмотрела контур черепной коробки, силясь разглядеть характерную трещину или вмятину, которые она не смогла нащупать, но ничего такого не заметила. Впрочем, жертву можно было свалить ударом, и не проламывая череп. И потом, уже на бесчувственном теле, расстегнуть куртку и задрать свитер.

И вонзить нож в сердце.

Сначала Маура сосредоточилась на фронтальном снимке черепа. Затем перешла к боковой его проекции и, рассмотрев шею, остановила взгляд на гиоидной дуге. Позади нее проступало странное конусообразное затемнение — такого она раньше никогда не видела. Сдвинув брови, Маура склонилась над просмотровым столом и принялась разглядывать аномалию. На фронтальном виде та была почти полностью скрыта более плотным пятном шейного позвонка. А на боковой — просматривалась довольно четко и явно не была частью скелета.

— Что же это такое? — пробормотала она.

Сзади к ней подошла Джейн.

— Что ты там увидела?

— Вот эту штуковину. Это не кость. Какой-то инородный предмет.

— У нее в горле что-то есть?

Маура повернулась к столу и обратилась к Йошиме:

— Можешь принести ларингоскоп?

Маура встала в изголовье стола, приподняв подбородок. Впервые она взяла в руки ларингоскоп, когда училась на четвертом курсе: в тот раз ей предстояло ввести эндотрахеальную трубку человеку, который не дышал. Обстановка была довольно напряженная, у пациента остановилось сердце. Руководивший практикой ординатор дал ей на все про все только одну попытку. «У вас десять секунд, — предупредил он, — если не сможете, дайте мне». Она вставила ларингоскоп пациенту в рот, надеясь разглядеть горло и голосовые связки, но увидела только язык и слизистую оболочку. Секунды бежали неумолимо, сестра без устали надавливала на грудную клетку, бригада экстренной помощи смотрела на нее во все глаза. Маура старалась совладать с прибором, понимая, что с каждой потерянной секундой, которую пациент провел без кислорода, отмирает все больше и больше клеток мозга. В конце концов ординатор взял у нее из рук прибор и, слегка отстранив локтем, все сделал сам. Для нее это было унизительной демонстрацией ее собственной некомпетентности.

Мертвый не нуждается в столь поспешном вмешательстве. Сейчас, когда Мауре предстояло ввести клинок ларингоскопа в рот Евы Кассовиц, рядом не было ни кардиомонитора, ни смотрящих на нее сотрудников бригады экстренной помощи, да и ничья жизнь не висела на волоске. Ева Кассовиц была мертвым пациентом. Маура сдвинула ее язык вбок, чтобы не мешал, спокойно ввела ей в рот прибор и заглянула в горло. Шея у Евы Кассовиц была длинная и тонкая, и Маура легко разглядела ее голосовые связки, похожие на бледно-розовые полоски, примыкающие к дыхательным путям. Между связками что-то поблескивало.

— Пинцет! — попросила она, протянув руку.

Йошима тут же вложил ей в ладонь инструмент.

— Ты видишь предмет? — спросила Джейн.

— Да.

Маура подцепила блестяшку пинцетом и осторожно извлекла ее из горла. Опустила в лоток для сбора проб, и она звякнула, упав на дно из нержавеющей стали.

— Я это вижу или мне снится? — изумилась Джейн.

Маура перевернула странный предмет, и в ярком свете ламп он сверкнул жемчужным блеском.

Морская ракушка.

Дневной свет поблек и превратился в серые сумерки, когда Джейн въехала на территорию Гарвардского университета и остановилась возле Конант-Холла. Парковка оказалась почти пустой. Выйдя из машины на пронизывающий ветер, она оглядела старые кирпичные здания, казавшиеся заброшенными, посмотрела на снежинки, роем кружившие над обледенелой мостовой, и поняла, что, когда покончит со своими делами, уже наверняка будет совсем темно.

«А ведь Ева Кассовиц служила в полиции. И все равно не заметила, как к ней подкралась смерть».

Джейн застегнула на пуговицу воротник куртки и направилась к корпусам университетского музея. Через несколько дней, когда студенты вернутся после зимних каникул, здесь снова закипит жизнь. Сейчас же, в этот холодный день, Джейн шла в полном одиночестве, сощурившись — пряча глаза от колючего ветра. Подойдя к боковому входу в музей, она обнаружила, что дверь закрыта. Ничего удивительного: сегодня же воскресенье. Она обогнула здание и зашла с главного входа, бредя по проложенной среди грязных сугробов тропинке. Остановившись у входа со стороны Оксфорд-стрит, она подняла взгляд, чтобы осмотреть большое кирпичное здание. Над дверью красовалась надпись: «Музей сравнительной зоологии».

Она поднялась по гранитной лестнице, вошла в здание — и как будто очутилась в другой эпохе. Под ногами у нее скрипел деревянный пол. Она вдыхала запах многолетней пыли и тепла от старых батарей и разглядывала стройные ряды деревянных шкафов с выставленными внутри экспонатами.

И ни души. В вестибюле — пусто.

Джейн прошла в глубь здания, миновала застекленные стенды и шкафы с разными экспонатами и остановилась возле коллекции насаженных на булавки насекомых. Она засмотрелась на громадных черных жуков с клешнями, способными запросто прокусить нежную кожу, и на крылатых тараканов с блестящими щитковыми надкрыльями. Содрогнувшись, Джейн двинулась дальше — мимо бабочек, ярких, точно драгоценные камни, мимо шкафа с птичьими яйцами, из которых уже не суждено вылупиться птенцам, и чучелами навеки умолкших зябликов.

Тут Джейн услышала скрип шагов — и поняла, что не одна.

Она повернулась и вгляделась в узкий проход между двумя высокими шкафами. Освещенный сзади пробивающимся через окно слабым зимним светом человек, который вышел ей навстречу, больше походил на согбенного безликого призрака. И только когда он подошел ближе, выбравшись наконец из своего пыльного потайного убежища, она разглядела его морщинистое лицо и очки в тонкой металлической оправе. И уставившиеся на нее искаженные толстыми линзами голубые глаза.

— Вы ведь та самая дама из полиции, верно? — осведомился он.

— Доктор Фон Шиллер? Я детектив Риццоли.

— Я так и понял, что это вы. Да и кто еще может бродить здесь в такой поздний час. В это время двери обычно уже на замке, поэтому у вас есть шанс совершить небольшую частную экскурсию. — Он подмигнул ей, словно обещая, что это особое приглашение останется между ними. Редкая возможность полюбоваться мертвыми жуками и чучелами птиц в отсутствие толп посетителей. — Так вы принесли ее? — уточнил он.

— Вот она. — Джейн достала из кармана пакетик для улик, и при виде его содержимого, хорошо различимого через прозрачный целлофан, глаза у доктора живо заблестели.