Скрип двери возвестил о приходе Джейн.

— Еще не начинали? — спросила она.

— Нет. Еще кто-нибудь будет?

— Сегодня только я. — Джейн остановилась, запутавшись в халате, и взглянула на стол. На лицо мертвой коллеги. — Надо было ее как-то поддержать, — тихо проговорила она. — Когда олухи из нашего отдела затеялись доставать ее своими тупыми шуточками, я должна была положить этому конец, раз и навсегда.

— Это они должны чувствовать себя виноватыми, Джейн, а не ты.

— Но ведь и со мной было такое. И я знаю, каково оно. — Джейн взглянула на открытые роговицы мертвой девушки. — А ведь эти глаза не получится привести в порядок для похорон.

— Понадобится закрытый гроб.

— Глаз Гора, — тихо проговорила Джейн.

— Что?

— Тот рисунок на двери в доме Сансоне. Это древний символ — египетский. Называется Уджат — всевидящее око.

— Кто тебе это сказал?

— Один из гостей Сансоне. — Она взглянула на Мауру. — Эти люди — Сансоне и его друзья, — странный они народ. Чем ближе их узнаю, тем сильнее меня бросает в дрожь. Особенно от него.

Тут из проявочной вернулся Йошима с кипой готовых пленок. Когда он стал раскладывать их на просмотровом столе, они как обычно характерно позвякивали.

Маура взяла масштабную линейку, измерила рваную рану головы и быстро занесла размеры на бумагу, закрепленную на планшете с зажимом.

— Знаешь, а он звонил мне той ночью, — сказала она, не поднимая глаз. — Хотел убедиться, что я добралась домой без приключений.

— Кто — Сансоне?

Маура подняла глаза.

— Ты считаешь его подозреваемым?

— Сама посуди. Знаешь, что сделал Сансоне, когда они нашли тело? Еще до того, как он позвонил в полицию? Взял фотоаппарат и все сфотографировал. А на следующее утро дворецкий разослал фотографии его друзьям. Только скажи, что тут нет ничего странного.

— И ты его подозреваешь?

Помолчав немного, Джейн призналась:

— Нет. А если бы подозревала, нажила бы себе неприятности.

— Ты это о чем?

— Габриэль тут попробовал кое-что для меня выяснить. Обзвонил своих знакомых, чтобы разузнать побольше об этом субчике. Но он и рта не успел раскрыть, как все двери перед ним разом захлопнулись. ФБР, Интерпол — никто из них не пожелал обсуждать Сансоне. Похоже, у него наверху есть друзья, и все за него горой.

Маура вспомнила дом в Бикон-Хилле. Дворецкого, старинную обстановку.

— С таким состоянием — не мудрено.

— Все это перепало ему по наследству. Ясное дело, таких деньжищ на одном лишь преподавании истории средних веков в Бостонском колледже ни в жизнь не заработаешь.

— О каком конкретно состоянии идет речь?

— Помнишь дом в Бикон-Хилле? И это для него всего лишь жалкая хибара. У него есть дома в Лондоне и Париже, а еще родовое поместье в Италии имеется. Он типичный холостяк, при деньгах, и на вид ничего себе. Вот только в светских хрониках не мелькает. Не устраивает благотворительных балов, не собирает деньги ни для каких благих целей. Прямо затворник какой-то.

— Он не произвел на меня впечатления завсегдатая светских раутов.

— Что еще о нем скажешь?

— Да мы с ним недолго разговаривали.

— Но все-таки разговаривали?

— На улице было ужасно холодно, и он пригласил меня на чашку кофе.

— И это не показалось тебе странным?

— Что именно?

— А то, что он сделал тебе особое приглашение.

— И я была ему за это благодарна. И кстати — в дом меня позвал дворецкий.

— Именно тебя? Сансоне знал, кто ты?

— Да, — немного поколебавшись, призналась Маура.

— И что он от тебя хотел, док?

Маура перешла к туловищу, измерила колотую рану на груди и вписала размеры в протокол. Вопросы стали слишком резкими, к тому же ей совсем не нравился их скрытый смысл: что Энтони Сансоне якобы решил ею воспользоваться в своих личных интересах.

— Я не рассказала ему о деле ничего особенного, Джейн. Если ты об этом спрашиваешь.

— Но ведь ты же говорила с ним об этом?

— Мы говорили о нескольких вещах. Ну и ему, понятно, захотелось узнать мое мнение. Неудивительно, ведь тело нашли у него в саду. Он, конечно, человек любопытный. И, может, даже эксцентричный.

Маура ответила на пристальный взгляд Джейн, и он показался ей до неприятности испытующим. И она снова переключилось на тело. Вопросы Джейн доставляли ей куда больше беспокойства, чем раны.

— Эксцентричный? Только это слово и приходит тебе на ум?

Маура вспомнила, как пытливо Сансоне наблюдал за нею ночью, как в его глазах мерцало отраженное пламя камина, и на ум ей пришли уже совсем другие слова. Умный. Привлекательный. Пугающий.

— А тебе не показалось, что от него слегка веет жутью? — спросила Джейн. — Лично мне показалось.

— Почему?

— Ты была у него дома. Там как в фильме ужасов — разрывы и искажения времени. Только ты не видела другие комнаты, со всеми этими портретами — так и таращатся на тебя со стен. Ну прямо как в замке Дракулы.

— Он же преподаватель истории.

— В прошлом. И больше не преподает.

— Возможно, это фамильные реликвии, не безделицы какие-нибудь. Ясное дело, он ценит наследие предков.

— Ну да, наследие предков. С этим ему повезло. Он богач в четвертом поколении.

— Однако он преуспел и на академическом поприще. За это его стоит уважать. Он же не стал никчемным бездельником.

— В том-то весь фокус. Их семейный траст-фонд был основан его прадедом еще в тысяча девятьсот пятом году. Угадай, как он называется?

— Понятия не имею.

— Фонд Мефисто.

Маура подняла глаза и с изумлением посмотрела на Джейн.

— Мефисто? — пробормотала она.

— Что, удивилась? — сказала Джейн. — И о каком еще наследии предков можно говорить с таким-то названием?

— А что такое Мефисто? — поинтересовался Йошима.

— Я посмотрела в словаре, — ответила Джейн. — Это сокращение от «Мефистофель». Док, верно, знает, кто это.

— Это имя из легенды о докторе Фаусте, — объяснила Маура.

— О ком? — спросил Йошима.

— Доктор Фауст — чародей, — пояснила Маура. — С помощью таинственных знаков он вызвал дьявола. Явился злой дух по имени Мефистофель и предложил ему заключить с ним договор.

— Какой еще договор?

— Взамен колдовских познаний, всех-всех, доктор Фауст продал душу дьяволу.