Сообщаю вам, что на следующей неделе выхожу замуж за мистера Найджела Форстера[20], прежнего компаньона моего отца. Если вы живы, не пытайтесь больше преследовать меня. Если вы получили это письмо, я искренне и с добрыми побуждениями желаю вам уцелеть и обрести всяческое благополучие.

Остаюсь преданная вам, Памела Саммер.

Баррет с минуту сидел как оглушенный.

— Что, настолько плохо? — участливо спросил Лемюэль. — Не горюй, дружище. Если девушка слишком вежлива в письме, значит, она нашла себе другого. Забудь о ней, поверь мне, парень, это дохлый номер.

— Ты знаешь что-нибудь еще?

— Так, немного. Она подцепила Найджела Форстера, который раньше торговал полотном на Мертвом острове. Дело обставили как надо. Ради малышки он заплатил кое-какие ее долги.

— Убью подлеца. Пускай Пэм останется вдовой.

— И не подумай сгоряча. Тебя быстро повесят. Брось, Баррет, не горюй. Ты еще поймешь, что все это к лучшему. Девка или герцогиня — все они шлюхи. Давай-ка лучше выпьем за удачу в делах.

— Ты прав, Лемюэль, забудем о ней навсегда.

Они допили жидкое горьковатое вино и поговорили о том о сем. Баррета мучило желание уйти, Хамм был последней нитью, которая связывала капитана «Синего цветка» со Скаллшорз.

— Вы не заходили в Порт-Ройал?

— Было дело, там опять новый вице-губернатор.

— Что?!

— Третий за последнее время, считая и Модифорда.

— Кто?

— Опять сэр Генри Морган собственной персоной.

— Бывший пират…

— Он недавно вернулся из Англии, оправданный в суде, с самыми широкими полномочиями в кармане. Теперь наш сэр Генри всерьез собирается утихомирить шалости в карибских водах, так что промысел без патента окончательно становится на Ямайке небезопасным.

— Этот старый перевертень продал и надул всех нас.

— Полегче, Баррет! Я не хочу слушать поношений в адрес вице-губернатора.

— Ладно, Лемюэль, отставим в сторону этот разговор. Спасибо за вести, теперь я знаю, что мне делать.

— Рад, что сумел оказаться полезным.

* * *

На том они и расстались. Баррет выбрался из кабака, забыв расплатиться, хозяин яростно кричал ему вслед до тех пор, покуда снисходительный Хамм не выложил деньги за двоих.

И снова Баррета окружила нелюбимая им Картахена. Стоял жаркий час сиесты, и улицы наполовину опустели. Желтые псы возились в пыли. Укрепления Сан-Фелипе-де-Баррахас запирали бухту.

«Господи, вот уж чудо, но у меня сердце разрывается».

Он опустился на каменную скамью возле чужого дома.

— Пэм просто сука. Я все равно отыщу этого Форстера и выпущу ему кишки. Пускай Пэм наденет траурное платье. Хотя что все это изменит? Вдова получит наследство, да еще и от души посмеется: «Ах, это тот самый дурак Баррет, который от безнадежной любви отправился на виселицу…» Так дело не пойдет, ни одна девка не сумеет похвастаться, что меня заморочила. Я не хочу думать о ней. Я хочу забыть о ней. Я уже забыл. Вот так вот.

Он встал и бесцельно зашагал вдоль пыльной и сонной улицы Картахены.

Был час сиесты. Крыши и мостовые раскалились от жары. Домик де Ланды оказался запертым изнутри.

— Отвори!

— Чего тебе, бешеный? — раздался ленивый голос Сармиенто.

— Я забыл свою кружку.

— Ладно, я открою. Возьми ее и убирайся прочь.

— Постой, не ругайся! Я собираюсь снять в доме комнату.

— Для чего?

— Дождусь тут Эрнандо, чтобы решить наши дела.

— Ого! А чем ты собираешься расплачиваться, нищий?

— Я дам тебе деньги из своей доли, как только заберу ее у де Ланды.

— Наконец-то собираетесь схватиться насмерть?

— Как придется, красавица.

— Ну что ж, я с охотой подожду исхода. Если будешь буянить, я отыщу способ тебя укоротить.

«Ну, ты и ведьма, душенька», — в который раз решил про себя Баррет.

Он вошел под крышу. Забытая кружка стояла на столе. На дне ее еще оставалось на палец напитка. Цвет сосуда поменялся. Кружка выглядела красноватой — но это не был ни цвет вина, ни цвет крови.

«У талисмана цвет огня», — мрачно подумал Баррет и сел за стол.

— Сейчас декабрь, но разве это зима?

— Зима, потому что сухо. В мае начнется дождливый сезон.

Мелкие мухи вились над освежеванными тушами овец, рядом, под навесами, устроенными на Пласа Майор, продавали орехи и авокадо. Товар Баррет рассмотрел равнодушно, его больше интересовал сам продавец — жуликоватого вида раскосый тип, похожий на соглядатая.

— Так ты говоришь, что знаешь де Ланду и совсем не видел его, начиная с лета?

— О нет, не видел, сеньор. Говорили, он отправился по торговым делам в Веракрус.

Баррет, не продолжая неудавшийся разговор, смешался с праздной толпой. Раскосый буравил взглядом его спину.

Под деревьями, которые окаймляли площадь, картахенцы собирались маленькими компаниями по полдесятка человек, там наверняка плели интриги. Балкон городской ратуши оставался пустым, но напряженная аура ожидания витала в жарком воздухе.

Наконец двери балкона отворились, незнакомый пожилой испанец, должно быть, помощник алькальда, выбрался к перилам. Баррет протолкался ближе, внимательно ловя чужую, но ставшую привычной речь.

— Я глуховат на ухо. Что он читает по бумаге? — жадно спросил назойливый торговец орехами.

— Это новая война, парень.

— С англичанами?

— С французами, черт бы их побрал. Король ввязался в свару на стороне голландцев, — нехотя объяснил Баррет.

— Пиратов и так было много, а теперь от них совсем не станет житья.

— Можешь не сомневаться, парень, так оно и случится, по всем правилам и без них.

Англичанин слушал размеренное чтение испанского чиновника и испытывал острое сожаление.

«Я зря поспешил подраться с Кормиком. Надо было на люггере уходить к французам. Нет разницы, кто даст мне каперское свидетельство. Пусть бы дал французский вице-губернатор Тортуги, раз уж, ссылаясь на мир, не дает английский вице-губернатор Ямайки. Добыча все равно испанская».

— Постойте! — позвал Баррета встревоженный раскосый торговец. — Погодите, сеньор, у вас очень странное лицо. Быть может, вы знаете что-то еще?

— Провались в ад, — чуть слышно буркнул англичанин и постарался затеряться в толпе.