— Первое. О том, что ты не ночевала дома, не знает никто, кроме Таттерфелл. Я купила ее молчание, отдав одно из твоих лучших колечек. Но мне ты должна сказать, где была.

— Локк устраивал вечеринку у себя дома. Я осталась там, но... в общем, ничего такого не случилось. Мы только целовались. И все.

Она трясет головой, да так, что каштановые косички летают туда-сюда.

— Даже не знаю, можно ли тебе верить.

Я вздыхаю. Может быть, чуточку картинно.

— Зачем мне врать? Это же не я скрываю личность своего ухажера.

Тарин хмурится.

— А я думаю, что оставаться на ночь в чьем-то доме и спать в чьей-то постели это даже хуже, чем просто целоваться.

Вспоминаю, как проснулась, как увидела растянувшего рядом Локка, и чувствую, как вспыхивает лицо. Чтобы отвлечь от себя внимание, переключаю его на сестру.

— О, так, может быть, это принц Балекин. Ты за него собираешься замуж? Или Ноггл? Не с ним ли ты считаешь звезды?

Тарин шлепает меня по руке. Пожалуй, через чур сильно.

— Прекрати. Не тычь пальцем в небо. Ты же знаешь, я не могу сказать.

— У... — Я срываю цветок лихниса и втыкаю в волосы за ухом.

— Так он тебе нравится? — спрашивает сестра. — По-настоящему?

— Локк? Конечно, нравится.

Она бросает на меня быстрый взгляд, а я думаю, что, должно быть, заставила ее поволноваться, не явившись на ночь домой.

— Балекин мне нравится меньше, — говорю я, и Тарин закатывает глаза. Дома находим оставленную Мадоком записку — предупреждает, чтобы рано его не ждали. Заняться особенно нечем, и я отправляюсь на поиски Тарин. Еще несколько минут назад она поднялась к себе, но сейчас ее там уже нет. Платье брошено на кровать, шкаф открыт, одежда на вешалках в беспорядке. Все выглядит так, будто здесь искали что-то второпях.

Убежала на встречу с кавалером? Поворачиваюсь, осматриваю комнату взглядом шпионки — ищу намеки на какие-то тайны. Ничего подозрительного не находится, если не считать сохнущие на туалетном столике лепестки белой розы.

Я возвращаюсь к себе и ложусь на кровать. Перебираю воспоминания о прошлой ночи. Достаю из кармана нож — надо же в конце концов его почистить. Из кармана выкатывается золотой желудь. Беру его, поворачиваю, рассматриваю. На первый взгляд ничего особенного — обычная симпатичная безделушка. Потом, присмотревшись, замечаю тонкие поперечные линии, вроде бы указывающие на подвижные части. Пазл?

Как ни стараюсь, повернуть верхнюю половинку не могу. Сделать что-либо еще тоже. Я уже собираюсь оставить это безнадежное дело и бросить желудь на туалетный столик, но вижу вдруг крохотную дырочку, расположенную в самом низу и почти незаметную.

Вскакиваю с постели, копаюсь в столе, ищу булавку. Нахожу заколку с жемчужинкой на конце и пытаюсь просунуть острие в дырочку. Не сразу, но получается. Проталкиваю заколку, преодолевая некоторое сопротивление. Мои усилия вознаграждаются щелчком. Желудь открывается.

Из сверкающей серединки, где сидит крохотная золотая птичка, выезжают механические ступеньки. Клюв ее открывается и закрывается, издавая негромкие скрипучие звуки.

Друг мой дражайший, ты слышишь прощальные слова Аириопы. У меня три золотые птички. Три попытки доставить хотя бы одну в твои руки. Принимать противоядие уже поздно, а потому, если ты слышишь это, я оставляю тебе бремя моих секретов и последнее желание моего сердца. Защити его. Увези подальше от опасностей этого двора. Сбереги его и никогда, никогда не рассказывай правду о том, что случилось со мной.

В комнату входит Таттерфелл. В руках у нее поднос с чайными принадлежностями. Пытается подсмотреть, что я делаю, но я накрываю золотой желудь рукой.

Когда служанка удаляется, я откладываю безделушку, наливаю чай и держу ладони над чашкой — согреваюсь. Лириопа — мать Локка. В послании, адресованном неизвестному — дражайшему другу, — она просит его или ее увезти и укрыть от опасности Локка. В письме она говорит о прощальных словах, следовательно, понимала, что умирает. Возможно, письмо предназначалось отцу Локка в надежде, что пусть лучше сын до конца дней исследует с ним неведомые земли, чем попадет в водоворот интриг. Но поскольку Локк все еще здесь, то, похоже, ни один из золотых желудей до адресата не дошел. Может быть, они так и остались где-то в доме.

Наверно, будет правильно отдать послание Локку, и пусть он решает сам, что с ним делать. Но покоя не дает та записка в столе Балекина, в которой вина за смерть Лириопы возлагается на самого принца.

Снова и снова я верчу в уме слова послания, как вертела раньше сам желудь-тайник, и чувствую те же стыки.

Есть в этом письме что-то странное.

Записываю текст на листок бумаги, чтобы точно знать, чтобы запомнить его правильно, слово в слово. При первом чтении все выглядело так, будто смертельным ядом Балекина снабдила королева Орлаг. Но грибы-румяна встречаются редко и растут только в диких условиях, даже на этом острове. Я собирала их в Молочном лесу, возле мест обитания терновниковых пчел, которые строят свои ульи на деревьях, высоко над землей (читая недавно одну книгу, я узнала, что противоядие делают именно из их меда). И румяный гриб не опасен, если не выпьешь красный напиток.

А что, если записка королевы Орлаг не означает, что она нашла ядовитые грибы и собиралась отправить их Балекину? Что, если слова «найти румяный гриб» следует понимать буквально и королева говорит, что знает, откуда взялись грибы? Она предупреждает его о том, что он намерен делать с информацией, а не с самими грибами.

Отсюда следует, что Балекин не собирался убивать Дайна.

И тогда можно предположить, что Балекин, узнав, у кого грибы, выяснил, кто виновен в смерти матери Локка.

Ответ мог находиться где-то там, среди других бумаг, которые я второпях проглядела.

Придется возвратиться. Возвратиться в башню. И сделать это уже сегодня, пока до коронации еще осталось какое-то время. Ведь может так случиться, что Балекин и не собирается убивать Дайна, и Двор теней неверно все понимает. И даже если понимает все верно, то орудием убийства могут быть не грибы, а что-то иное.

Допиваю чай, достаю из глубин шкафа одежду служанки и привожу в порядок волосы, заплетая их в косы наподобие тех, что носят девушки в доме принца. Прячу на поясе нож и вытряхиваю в карман побольше соли из серебряной коробочки. Потом хватаю накидку, надеваю кожаные сапоги и выскакиваю за дверь. Ладони уже потеют.