С помощью Улы Ллой научился вполне сносно плавать, и мог продержаться на воде довольно долго. Ула даже приучала к воде своего малолетнего обри Нъяма, благо, что вода в подземном озере круглый год оставалась почти всегда одной и той же температуры.

Незаметно минули два хавоя. За это время род покинули несколько молодых гуров и пополнили его гуры-кыпчаны, обретшие среди сабаев своих элой. Малыш Нъям подрос и внешностью напоминал своего одера. И Ллой, и Ула души в нём не чаяли, так же как любили его и заботились о нём Мбир и Сея. Несколько вар за это время пополнили род, произведя на свет здоровых младенцев. Дичи в лесах стало ещё меньше, но пока её хватало, чтобы не умереть с голода. Сабаи не решались пока покинуть родных мест – их пугала неизвестность далёких земель и удерживала. Хавой одолевал Ярка – это хорошо каждый чувствовал на себе. С ритуальной площадки далеко, далеко, в той стороне, где живёт Хавой, стала видна бесконечно длинная белая стена, которой раньше не было. Что это за стена, никто в роду ответить не мог, даже сам Холдон. Со всеми прочими напастями появление белой стены не на шутку встревожило апшелоков, тем более что объяснения ей не находилось. Её хорошо было видно с небольших возвышенностей в ясную погоду и в открытом поле, простиравшимся до горизонта. Каждый понимал, что, появившись со стороны жилища Хавоя, она не могла нести ничего хорошего. Не знали о её происхождении и члены других родов, появлявшиеся около пастои сабаев для того, чтобы произвести с ними обмен. Чужаки из далёких, далёких лесов предлагали диковинные раковины, цветную глину, ягры, принесённые ими в кожаных свёртках, в обмен на каменный инструмент, которым славился род сабаев, на цвёл, мясо и шкуры. Если патруги и цвёл, что ценился особенно высоко, сородичи Ллоя ещё могли предложить чужакам, то о мясе и шкурах речь вообще не могла идти. Наступающие холода и массовый исход животных из близлежащих лесов делали их шкуры и мясо бесценными. Холдон выменял у пришельцев полный панцирь ягров за несколько патругов, а за цвёл – раковины неизвестных водных животных. Он был очень доволен обменом и не мог скрыть своей радости, как ни старался. В разговоре чужаки рассказали, что сами они из мест, что лежат в той стороне, где восходит Ярк. Их речь была непохожа на речь сабаев, хотя многие слова и были им понятны. Общение проходило в основном на уровне жестов, что были понятны не только всем апшелокам, но даже и гуабонгам. Из рассказов сабаи узнали, что многие роды, обитающие в большом, большом лесу, уже покинули свои пастои и снялись с родных мест в поисках лучшей доли. Чужаки также рассказали, что слыхали от гуров какого-то рода у-рыка, что далеко, далеко в направлении противоположном жилищу Хавоя есть леса, где теперь обитает вся сбежавшая от холодов дичь. Якобы там Ярк имеет силу, и там всё время стоит благань. Правда это или нет, пришельцы сами не знают и пока не рискуют покинуть родные места, что, по их словам, лежат там, где много, много воды, но только у неё такой плохой вкус, что не станешь пить. Именно в этой воде и живут маленькие животные, у которых такие диковинные раковины. Рассказы чужаков о далёких землях сабаи слушали с интересом, они будоражили воображение и вносили приятное разнообразие в их обыденную жизнь, основанную на борьбе за выживание. Когда пришлые апшелоки, довольные так же, как и сабаи, обменом, ушли восвояси, в роду ещё долго обсуждали услышанные новости, и Холдон объявил, что череп наполнился яграми, и один из гуров принёс его на всеобщее обозрение. Череп без темени на самом деле был до краёв наполнен жёлтыми и прозрачными камешками – Ллой смог в этом убедиться, как и остальные гуры, хотя не понимал, для чего ему нужно в этом убеждаться. Дейб принёс из тёмного угла пастои большой плоский камень и показал его сородичам. На камне двумя полукругами располагались яркие точки цвета сухого листа. Гур положил его на пол около аяка и присел рядом с ним, поджав под себя ноги. Он выставил перед собой обе ладони с растопыренными пальцами и повернул тело сначала в одну сторону, потом в другую так, чтобы пальцы были видны всем собравшимся сородичам. Потом Дейб медленно и церемонно опустил их на каменную плиту, причём каждый палец совместил с ярким пятном. Только мизинец на его правой руке остался навесу.

– Вот сколько хавоев мы пережили до этого! – выкрикнул творец живой стены. – Этот хавой тоже кончается, и наступает благань. Ярк на небе становится с каждым днём сильнее. Можем ли мы сказать, что время благани пришло?

– Можем! – это подал голос Агр. – Я видел на дереве стрилов, которых не было в хавой, они вернулись.

– И я их видел!

– И я!

– И я тоже! – начали выкрикивать и гуры и вары. И Ллой тоже выкрикнул, потому что он сам видел в лесу стрилов цвета угля в аяке, которых в хавой не было.

– Хой Маре! Хой! – Холдон положил обе руки себе на грудь и слегка склонил голову, потом приподнял её. Правой ладонью он сделал плавное движение в сторону. Это был определённый жест, которого не знал Ллой, но который всем взрослым сабаям был понятен. По этому жесту Коч покинул столпившихся у аяка сородичей и удалился. Он скоро появился, и в руках держал панцирь илы, в котором на дне была видна краска цвета вялых листьев, с которой работал Дейб. Этот панцирь гур поставил на пол рядом с ним. Дейб оторвал растопыренные пальцы от каменной плиты, поднёс их к панцирю и опустил в него только мизинец правой руки. Кончик пальца окрасился. После этого растопыренные пальцы снова зависли над каменной плитой. Наступила полная тишина, которую нарушало только потрескивание веток в аяке. Руки Дейба медленно опустились на камень, потом оторвались от него и снова опустились. Теперь всем было видно, что цветных отметин было именно столько, сколько пальцев на обеих руках было у этого гура, да и у остальных членов рода. Каждый мог в этом убедиться, подойдя после Дейба к плите и приложив свои собственные пальцы к отметинам. Когда сомневавшихся больше не осталось, Холдон вознёс руки к потолку и выкрикнул:

– Мара, у нас, сабаев, нет больше пальцев на руках! Жди нас, когда Ярк будет проплывать по небу прямо над нашими головами! наступает время, которое все мы так ждали!

– Хой Маре! Хой Маре! Хой! – дружно начали выкрикивать сородичи Ллоя, и он вместе с ними.

– Что за время наступает, о котором с такой радостью возвестил Холдон? – спросил Ллой у Улы, когда церемония окончилась, и все разошлись по своим местам.

– Наступает благань, Ярк обретает силу, и Мара ждёт встречи со своими обри, – ответила та ему.

– Мара явится к нам в пастою?! – поразился Ллой ответу своей элои.

– Нет, что ты! Это гуры пойдут на встречу с ней.

– И я тоже? – спросил гуабонг с благоговейной опаской.

– Не мне решать, – коротко ответила Ула и занялась малышом Нъямом. Ллой понял, что больше ему разузнать ничего не придётся, и занялся прерванной работой по изготовлению очередного патруга. В голове его роились мысли, которые никак не удавалось упорядочить.

В один из дней начала благани, когда всё больше и больше Ярк стал обретать силу, освободившись на время из-под власти своего лютого врага, вары, как обычно, ушли в лес для сбора плодов, кореньев и насекомых. Они старались держаться тесной группой и громко переговаривались, опасаясь нападения хищников. Среди них была и Ула со своим обри Нъямом, который уже не только довольно крепко стоял на ногах, но уверенно ходил и даже неуклюже бегал. Хотя он был и мал, но, тем не менее, как и остальные малолетние юбуры, помогал своей ётэ в поисках съестного. Что случилось в тот день, как получилось так, что Ула и Нъям пропали незаметно для остальных, узнать было невозможно из путаных рассказов вернувшихся из леса вар. Не став больше слушать предположений членов рода о том, куда могла подеваться его элоя с обри, Ллой, не сказав никому ни слова, быстро прихватил с собой длинный и острый патруг собственного изготовления и тяжёлую дубину, тяжёлую настолько, что его сородичи не в силах были ею пользоваться, и покинул пастою. Его окликнули Холдон и другие гуры, намеревавшиеся совместно организовать поиски, но Ллой на эти оклики не отозвался. Он быстро спустился по камням и углубился в лес. Гуабонг внимательно разглядывал землю у себя под ногами, осматривал кусты и глубоко вдыхал наполненный ароматами воздух, принюхиваясь. В нём обострились все животные чувства, которые им сейчас и управляли. Уши Ллоя двигались, улавливая лесные звуки. Он хорошо читал следы на земле и понимал, кому они принадлежат, и куда направился тот, кто их оставил. Сейчас его интересовали только следы апшелоков, особенно вар. Он без труда нашёл свежие следы, оставленные Улой, и рядом с ними маленькие отпечатки ног Нъяма. Они кружили по лесу и пересекались со следами других вар, и это говорило о том, что вары старались держаться тесной группой. Но вот пара следов – большие и маленькие, отделились от остальных и направились в сторону. То, что большие следы покрывали маленькие, говорило Ллою о многом. Он как будто воочию видел своего обри бегущим куда-то, и свою элою, преследующую его. Что заставило Улу и Нъяма отделиться от остальных вар, следы не поведали. Возможно, малыш заигрался и ушёл слишком далеко, а Ула потом хватилась его и побежала на поиски. Как бы там ни было, следы вели Ллоя вглубь леса. Но что это? К следам вары и юбура присоединились крупные следы. Кому они принадлежат – апшелокам или гуабонгам? Они явно принадлежали чужакам. Ллой насторожился и стал оглядываться вокруг себя и прислушиваться. Услышав шорох, он спрятался за толстым стволом дерева и крепко сжал в руках патруг и дубину. Звуки нарастали и приближались. По его следам бежали звери. Что ж, прежде чем продолжить поиски, следует разобраться с преследователями. Тело гуабонга напряглось, и он приготовился к схватке. Когда же за дальними кустами мелькнули серые шкуры, он понял, что его преследуют сабаи. Эти хищники стали редкостью в лесах, и те, что остались, никогда не нападали на апшелоков, видя в них своих потомков – Ллой искренне верил в такое родство, а он теперь был сабаем. Он также знал простую истину: голодный зверь способен на всё. Гуабонг затаился, приготовившись отразить атаку. Каково ж было его удивление, когда недалеко от него на открытое место выбежали из зарослей Локо и Джу, а за ними всё их взрослое теперь уже потомство. Сабаи подбежали к нему и стали тереться о его ноги. Ллой обрадовался появлению животных, их присутствие придавало ему сил. Он знал об умении и Локо, и Джу помогать своим хозяевам на охоте, а поиски Улы и Нъяма в бескрайнем лесу мало, чем отличались от выслеживания добычи. Подросшие щенки все как один уже успели перенять от своих родителей навыки служения апшелокам. Ллой присел на корточки и стал гладить звериные морды, а сабаи в ответ начали его облизывать. Эти обоюдные ласки являлись своего рода ритуалом сближения и доверия и были обязательными. Закончив с ритуалом, Ллой поднялся на ноги и продолжил разглядывать землю вокруг себя. Неожиданно он остановился и упал на четвереньки. Его голова опустилась низко к влажной земле, и тело замерло. Сабаи крутились рядом и громко дышали, высунув свои длинные языки. В эти минуты гуабонг не обращал на них никакого внимания, он весь сосредоточился на ясном отпечатке ноги. След был ему знаком – раздвоенную пятку нельзя было спутать ни с чьей другой. След принадлежал Оуну – гунгу из его прежнего рода маунта, сомнений быть не могло. Послышалось грозное рычание – оно вырвалось из уст Ллоя. Потом он вскочил и зарычал ещё громче, размахивая оружием. Сабаи испугались и отскочили в сторону. Гуабонг не сомневался теперь, что Ула и его обри находятся в руках бывших сородичей. Его всего охватило сильнейшее чувство тревоги, настолько сильное, что дрожь пробежала по телу, и волосы на плечах и голове зашевелились. Ллой был могучим и жестоким охотником и воином, он не знал, что такое пощада, никогда не испытывал ни к кому сочувствия, кроме случая с Тэзой, да и то тогда больше думал о своей элои и Нъяме, чем о чужой ему варе и её малолетнем Торе. Сейчас же он был весь во власти неведомого ему до этого чувства. Вместе с тревогой оно заставило вскипеть кровь и пробудиться ярость. Ярость всепоглощающую, не идущую ни в какое сравнение с яростью, пробуждавшейся в нём во время смертельной схватки с сильным зверем. В чёрных глазах Ллоя вспыхнули искры, от которых, казалось, можно разжечь огонь. Но огонь в его груди и так уже пылал. Оскалившись, он бросился вперёд по ненавистным ему следам. Отпечатков ног Улы и Нъяма теперь видно не было, зато следы Оуна стали глубже. Гуабонгов было четверо – именно столько пар следов от ног запечатлела земля среди деревьев и кустарников. Они то пропадали, скрытые сухими листьями или травой, то появлялись снова и направлялись в ту сторону, где за горизонтом скрывался Ярк, отправлявшийся на покой. И именно в том направлении находилась пастоя рода маунта – его бывшего рода. Ллой не сомневался, что и Ула, и Нъям захвачены, как добыча, гуабонгами, и ему даже думать не хотелось о том, что их ждёт впереди. Он бежал теперь, взяв след. Нужно было успеть настичь похитителей до того, как они доберутся до своей пастои. А до неё было несколько переходов, и это вселяло надежду. Никто из гуабонгов не станет убивать добычу, чтобы не пропало мясо во время дальнего пути, как не собирался убивать Улу он сам давно, давно, когда она была его добычей. Тело Улы было достаточно тяжёлым даже для сильных гуабонгов и не могло не замедлить их передвижение. Малыш Нъям был не в счёт. Однако в Ллое вызывала опасение его жизнь. Он мог не перенести перехода и умереть. Даже подумать об этом было страшно. Если это произойдёт, Ллой не сомневался, что виновники в гибели обри умрут от его руки мучительной смертью, хотя никому из них так и так не жить теперь. Одер и бакар похищенных апшелоков бежал по лесу, бросая то и дело взгляды на землю, в сопровождении целой стаи сабаев. Хищников, казалось, тоже захватил азарт преследователей, и они уже давно поняли, в каком направлении следует двигаться и кого догонять. Сабаи бежали чуть впереди, то и дело останавливаясь, чтобы подождать своего двуногого хозяина. Ллоя не брали ни усталость, ни голод. Лучи опустившегося к горизонту Ярка уже не пробивались сквозь крону деревьев, и в лесу наступили ранние сумерки. Следы различить в темноте уже было сложно, а вскоре совсем стало невозможно. Но тут на помощь гуабонгу пришли Локо и Джу с потомством. Для них ночь не была помехой – Ллой в очередной раз оценил их возможности, и снова позавидовал тонкому чутью сабаев. Забежав вперёд и скрывшись в темноте, звери каждый раз останавливались и поскуливали от нетерпения, пока хозяин до них не доберётся. Преследование продолжалось довольно долго в полной темноте, пока острое зрение гуабонга не засекло далеко впереди едва заметное свечение. Он тихо позвал Локо и Джу и похлопал себя по бедру, дав им понять, чтобы были рядом. Сабаи хорошо понимали слова и жесты апшелоков, как и те понимали сабаев. Ллой нагнулся, обнял головы обоих животных и прошептал им в уши: