правдой иерусалимским королям, не удивительна: угнетенные крестоносцами вилланы не собирались склонять головы перед ними. И мусульмане, и христиане разных толков были проникнуты ненавистью к ним и к установленным ими порядкам. Они готовы были идти на все, чтобы сделать пребывание крестоносных баронов и их вассалов невыносимым и рано или поздно принудить тех и других убраться подобру-поздорову.

Напряженность в отношениях между франками и коренным населением бросалась в глаза всем, кто бывал в Иерусалимском королевстве. В правление короля Амори I (1163–1174) к нему приезжал правитель армянской Киликии князь Торос II. Во время встречи с Амори I он, как пишет об этом сирийский хронист Эрнуль, будто бы сказал королю следующее: «Во всех городах вашей страны живут сарацины, которым ведомы все пути и тайны. Если когда-нибудь сарацинское войско вторгнется в нее, оно воспользуется помощью и советом простых людей страны, которые помогут сарацинам и съестным, и собственными силами. Если же случится, что сарацины будут побеждены, то ваши же люди [мусульмане. – М. З.] укроют их в надежных местах; но коль скоро победят вас, они причинят вам всяческое зло». Если даже эти слова не были произнесены именно в такой форме, ясно, что современники отдавали себе полный отчет в действительном положении дел в государствах франков.

Выразительны следующие строчки немецкого монаха-доминиканца Бурхарда Сионского, передающего настроения сирийского населения по отношению к пришлым господам: «Хотя они [сирийцы. – М. З.] и являются христианами, но не дают никакой веры латинянам». По рассказу французского писателя начала XIII в. Жака де Витри, жившего в Палестине (он был епископом в Акре), сирийцы выдавали сарацинам военные тайны крестоносцев. «Они часто, – с едва скрываемым раздражением отмечает он в своей «Иерусалимской истории», – просят помощи против христиан у врагов нашей веры и не стыдятся растрачивать во вред христианству силы и средства, которые следовало бы обратить во славу Божью против язычников».

Яркими свидетельствами вражды местного населения к крестоносным завоевателям изобилует замечательное произведение арабской литературы – «Книга назидания» упоминавшегося выше арабского писателя Усамы ибн Мункыза. Он рассказывает, например, что, когда к деревенским жителям близ Акки (т. е. Акры) добирался мусульманин, вырвавшийся из франкского плена, они прятали его и «доставляли в области ислама», иначе говоря, помогали уйти к своим. В одной из глав Усама пишет о некоем юноше-мусульманине, с которым судьба свела его в Набулусе: «Его мать была выдана замуж за франка и убила своего мужа. Ее сын заманивал хитростью франкских паломников и убивал их».

Из рассказов Усамы ясно, сколь велика была ненависть покоренного населения к пришлым господам. Крестьяне, даже безоружные, ввязывались в схватки с рыцарями. Однажды к родственнику писателя явился какой-то крестьянин из местности аль-Джиср. Он держал руку под платьем и на вопрос: «Что с твоей рукой?» – ответил так: «Я схватился с одним франком, но у меня не было ни доспехов, ни меча. Я опрокинул франка и так ударил его в лицо, прикрытое стальным забралом, что ошеломил его. Тогда я взял его же меч и убил его им».

Тот же писатель рассказывает историю зверской расправы, которую учинили франки над пожилым крестьянином, заподозренным в том, что он привел неких мусульманских разбойников в деревню возле Набулуса. Старик пытался бежать, и тогда по повелению короля Фулько (1131–1143) схватили его детей. Чтобы спасти семью, крестьянин пошел на крайнее средство. Он вернулся и сказал королю: «Будь ко мне справедлив и позволь мне сразиться с тем, кто сказал про меня, что я привел разбойников в деревню». И король приказал владельцу разграбленной деревни: «Приведи кого-нибудь, кто сразится с ним». Затем Усама описывает издевательский поединок, устроенный в наказание заподозренного: его заставили биться с кузнецом из той же деревни. «Виконт, правитель города [обычно виконты творили суд в городах. – М. З.], пришел на место битвы и дал каждому из сражавшихся палку и щит, а народ встал вокруг них, и они бросились друг на друга… Они бились до того яростно, что стали похожи на окровавленные столбы». Судебный поединок, организованный иерусалимским королем явно для устрашения селян, завершился убийством крестьянина, подозревавшегося в сношениях с разбойниками, после чего «на шею старика сейчас же набросили веревку, потащили его и повесили». Свой рассказ Усама ибн Мункыз заключает негодующим восклицанием: «Вот пример законов и суда франков, да проклянет их Аллах!»

Вражда крестьянской массы к баронам была столь велика, что Гийом Тирский считал сирийцев – этого «близкого врага» – опаснее чумы.

Для обеспечения собственной безопасности крестоносцы воздвигли в завоеванных областях крепости и замки. Развалины их сохранились до сих пор. Эти сооружения (особенно известны замки Крак, Бланшгард, Крак де Монреаль, Крак де Шевалье) служили не только военными форпостами против соседних мусульманских государств: они должны были охранять сеньоров и от «близкого врага», от гнева угнетенных «возделывателей полей».

3.4. Политическое устройство

Политический строй государств крестоносцев представлял собой феодальную иерархию сеньоров различного ранга и положения, примерно такую же, которая существовала в то время на Западе. Иерусалимское государство считалось первым среди государств крестоносцев, однако, по сути дела, короли иерусалимские не обладали какими-либо преимуществами перед тремя другими князьями, сидевшими в Триполи, Антиохии и Эдессе. Последние фактически были независимы от короля, хотя формально связаны с ним оммажем. Практически король занимал положение номинального главы равноправных членов своего рода конфедерации государств. У себя в княжествах и графствах правители Антиохии, Эдессы и Триполи располагали такой же властью, какой в Иерусалимском королевстве располагал их сюзерен.

Главные феодальные государства подразделялись на более мелкие единицы феодального владения – баронии; последние, в свою очередь, дробились на еще более мелкие – рыцарские феоды, или лены, разных размеров: феод (фьеф) мог включать несколько деревень, одну деревню или даже ее часть, так что деревня делилась между несколькими сеньорами.

В Иерусалимском королевстве, например, было четыре крупных владения: на севере Палестины – княжество Галилея (с центром в Тивериаде), на западе – сеньория Сайды, Кесарии и Бейсана, а также графство Яффы и Аскалона (он был завоеван у Египта в 1153 г.), на юге – сеньория Крака де Монреаль и Сен-Абрахама. Сеньоры этих владений считались непосредственными вассалами короны. Каждый из них имел своих вассалов в лице более мелких владетелей, получивших от них в наследственное держание свои поместья (феоды): вассалом графа Яффы и Аскалона являлся сеньор Рампы и т. д. Кроме четырех крупных феодалов, королям были подвластны свыше десятка менее значительных ленников – владетелей Арсуфа, Иерихона, Ибелина, Хеброна и иных местностей и укрепленных пунктов. Всего в Иерусалимском королевстве имелось 22