Ветер, доносивший звуки сада и щебечущих птиц, затих.

Только вот Дафна судьбе не доверяла.

— И о том, что Крейн в Сутале, ты знаешь? — спросила она. Совсем то, о чем хотела спросить. Трусиха.

— Чем больше мы пытаемся сохранить тайну, тем меньше она таковой является.

— Поэтому ты искала меня?

— Не совсем, — Атея по-прежнему глядела в окно, стоя спиной к Дафне, однако ее голос явно посерьезнел, когда она продолжила: — Помнишь исследование, которое ты делала когда-то в Малой Библиотеке?

— В архиве? — удивилась Даф. — Вряд ли это можно назвать исследованием, я лишь оцифровывала старинные книги о…

— Тифонцах.

— В том числе. Да, помню, там было несколько древних свитков о них, но мало что сохранилось достаточно хорошо, чтобы разобрать смысл текстов. Учитывая, что этот народ практически вымер и мало кто сегодня о нем помнит, неудивительно.

Атея кивнула, наконец обернулась и опять посмотрела на график, лежавший на самом краю стола.

— Лир сказал, в Нараке было землетрясение, — тихо, точно размышляя вслух, добавила мать. — А последняя нетипично яркая вспышка сейсмоактивности в наших землях была за несколько лет до начала войны с фоморами… Дафна, твой отец и другие старейшины считают, что тифонцы не имеют отношения к действиям Хорауна и Смерона, но Лир считает иначе.

— У тифонцев нет ни технологий, ни численности достаточной, чтобы противостоять нам, — возразила Даф. — Они бы не рискнули пойти на нас войной. Да и зачем им это? Тысячи лет они были одним из самых мирных народов Да’Арии.

Атея не сразу ответила. Она расправила плечи, чем еще больше стала походить не на обычную женщину, которую беспокоят повседневные проблемы, а статное дипломатическое лицо — такое, от кого зависит будущее целой страны, кто понимает, что любое необдуманное решение может привести к фатальным последствиям; гордая, знающая свою мудрость, знающая свою цену, но знающая и цену своей потенциальной ошибки, даитьянка.

— Я согласна с тобой, — произнесла Атея. — Поэтому если спросишь, что же считаю я, мой ответ будет следующим: либо Сварг, либо Лир что-то недоговаривают, — она встретила озадаченный взгляд дочери. — Зная о тифонцах больше, чем кто-либо, что думаешь ты?

У Даф по спине побежали холодные мурашки. Она прижалась к мягкой спинке софы, но это не помогло.

— Мам, ты же не хочешь сказать, что Лир или отец втайне пошли на сделку с тифонцами?

— Нет, — покачала головой та, — я не считаю, что кто-то из них лжет. Как раз наоборот, уверена, что все говорят правду, только вот правда бывает разной. Дафна, я хочу, чтобы ты еще раз изучила все старые документы и сказала мне, как Хорауну и Смерону удалось нас обмануть.

«Звучит легко, — подумала Даф. — На деле практически невозможно».

Открыв было рот, она снова сомкнула губы. Что хотела сказать? Спросить? Ничего. Ей нечего говорить. Дафна вновь искоса посмотрела на левитирующие в невесомости кубика три осколка кристалла.

«Тифонцы?»

«Легенду о мертвых богах этого народа помнишь?»

Даф помнила. Исчезнувшие бесследно, мертвые боги, заключивший сделку с которыми по легенде получит власть над всем миром. Только вот боги лишь создают правила, а не играют по ним, а значит, тот, кто получит над миром власть, рано или поздно, этот мир уничтожит.

А еще Дафна помнила, что это всего лишь древняя, бредовая легенда. На протяжении всей истории люди всех времен и народов выдумывают себе богов, чтобы было кого обвинить в своих ошибках и неудачах. И это вовсе не значит, что кто-то может так лихо обмануть всех.

Сама не зная зачем, даитьянка сжала левую руку в кулак, концентрируясь на циркулирующей по телу энергии. Дрожь пробежала по венам, и в ладони образовался сгусток тепла. Дафна резко разжала пальцы. На грани стеклянного кубика на полке появилась уродливая трещина. Вторая, третья… Осколки замерли на миг и, потеряв державшую их в невесомости силу, рухнули на дно куба.

Но ведь и «Книга Судеб» была всего лишь древней легендой когда-то. А Никк с Аней взяли и ее нашли.

— Я просмотрю документы, — пообещала Даф, поднявшись с софы. — Если найду что-то, сообщу.

Ничего больше не говоря, она направилась к выходу. Ладонь, вдруг лишившаяся дозы энергии, похолодела, и Даф сжала и разжала пальцы несколько раз, чтобы к ним прилила кровь. Знак анâтьи на коже проступил ярче. Интересно, Лир тоже почувствовал это? Узнал, что она использовала силу? И если узнал, подумал ли в эту самую секунду зачем?..

— Последний вопрос, — выпалила на одном дыхании Дафна, когда уже тянулась к дверной ручке. Остановившись, она повернулась к матери, которая опять склонилась над документами. — Вопрос как к матери, не как к члену совета старейшин.

«И как к тому, кого считаю своим лучшим другом», — добавила она мысленно, но не сказала.

Атея перестала листать бумаги, вся озабоченность с ее лица мгновенно куда-то исчезла, и взгляд приобрел родную для Дафны мягкость.

— Я уж думала, ты не спросишь, — улыбнулась она.

Даф прикусила губу, медля. Вернулась к софе и опять села, сложив на коленях руки. Вдох. Выдох. Вот, кажется, решимости достаточно.

— Мам, в тот день, когда мы вчетвером заявились на АмараВрати, ты ведь сразу узнала Лира? — спросила она. — Его глаза, ты узнала Тера в его глазах, мам, я видела. Как?

Не отрывая взгляда от дочери, Атея медленно подошла и опустилась рядом с ней на софу. Медовые глаза матери излучали любовь и… любопытство?

— А разве ты его не узнала? — она заботливо поправила выбившийся из-за уха Даф локон волос. — Так устроен наш мир, дорогая моя, он преображается в нечто прекрасное, загадочное и глубокое. Раскрывает неожиданные секреты, если мы начинаем уделять всего лишь чуточку больше внимания деталям. Секреты эти ждут нас, они хотят быть раскрыты, а человеческая душа… Хм, да и любая другая, является уникальным созданием. Глаза же — ее чистейшее зеркальное отражение.

Дафна промолчала, и Атея, чьи губы украсила еще более мечтательная улыбка, продолжала:

— В день, когда я встретила взгляд вашего с Никком отца, я знала, что буду любить его всю свою оставшуюся жизнь. Не думаю, что каждому повезло пережить подобное, но знаю точно, что тебе повезло.

— Да, но… — Даф сглотнула. — Я просто… Я запуталась, мам. Это так странно. Когда Лир рядом, я чувствую себя хорошо. Правильно. Точно как было с Тером. Может, ты права, я всегда это ощущала и именно поэтому подсознательно стремилась найти Лира, лишь думала, что ищу его из-за жажды мести, но… Каждый раз, когда я смотрю на Лира — действительно смотрю, мам, а не просто вижу — я вспоминаю злость и ненависть к Крейну. Порой они становятся сильнее меня, и тогда я уже не понимаю, каким из своих чувств доверять.

Точно сдаваясь, Даф опустила плечи. Атея задумалась, вокруг губ у нее собрались морщинки.