– Значит, есть какие-то отклонения по медицинским показателям? Психические?

– Судя по тому, что он с животными вытворяет, у него с головой явно не все в порядке.

– Но вы ведь так ничего и не сумели доказать ни сейчас, ни тогда в апреле, когда сгорел приют для животных.

– Я все равно докажу. И убийство… там, в музее он вполне мог убить эту женщину.

– Вы так думаете? А почему?

– А что, если это такой ритуал… начало… Я про классических маньяков читал. Почти все они начинали именно с убийств животных в детстве. И потом тоже… как своеобразный ритуал… Сначала уничтожается домашнее животное. Кот или кошка… А затем он выслеживает и убивает хозяйку животного. Особенно, если она молодая и привлекательная.

Катя помолчала. Что ж, лейтенант Миронов сейчас озвучил любопытную версию.

– Но в «Приюте любви» уничтожили всех животных, какие там были, – сказала Катя после паузы. – Там не выбирали определенное животное, принадлежавшее Юдиной.

– Может, он не знал, какой кот, не был уверен.

– Майк мог достать яд?

– Вполне. У его отца – полно знакомых. Сунул деньги сотрудникам, что-нибудь наврал. Сейчас за деньги все купишь.

– Даже валерьянку в аптеке, – усмехнулась Катя. – Кстати, у вас тут много аптек? Вы не проверяли в ближайших к его дому, не покупал ли он там пузырек валерьянки?

– Представьте, проверял – в семи аптеках. Нет. Видно, дома есть запас.

– А они что, вдвоем с отцом живут, да? А где же мать?

– Она их бросила. Давно, он еще пацаном был. Она от них ушла. После этого Ангел и стал таким… Нет, он уже был таким, а после того, как мать их бросила, стал еще хуже.

– А что случилось в их семье? Отец-то вроде такой положительный, не пьет – вы сами говорите. И он что, бывший военный, что ли?

– Он в молодости работал где-то на Севере, ну, охранником в колонии для заключенных. А потом женился тут в Красногорске и занялся охранным бизнесом. Они хорошо жили, квартиру купили в новом доме. Только несколько лет назад фирма лопнула, и он пошел работать в музей в Москве, потому что он большой спец в охранной технике. Но здесь у нас он до сих пор во всех фондах заседает, с УВД нашим очень старается дружить. У него полно знакомых – все какие-то казачьи атаманы да отставные полковники.

– Так почему все-таки мать их оставила?

– Я не знаю, как-то не задумывался об этом.

– Я хочу поговорить насчет Юдиной с председательшей кошачьего клуба вашего, – Катя перешла к следующему интересующему ее вопросу.

– «Планета кошек»? С Сурковой?

– Да, как мне ее разыскать?

– Она сейчас как раз в гостинице. Их сегодня санэпидстанция проверяет – закрывать или оставить. Хотя кто теперь туда котов своих отдаст? Суркова – женщина хорошая, добрая. На меня надеется, что я убийцу изобличу.

Катя смотрела на лейтенанта Миронова. Убийца… он, здешний участковый знает, о ком говорит…

– Вы поезжайте сейчас прямо туда, скажите Вере Вадимовне Сурковой, что это я, участковый, вас к ней прислал.

Катя кивнула послушно: в Красногорске юный лейтенант-участковый брал ее – человека из Главка – под свое покровительство. Что ж, это лучше, чем исполнять роль «подставных фотографов» в музее на пару с Анфисой по приказу МУРа.

– Приглядывайте за Ангелом Майком тут, на месте, – попросила она Миронова. – И вот вам номер моего сотового на всякий случай. А начальству ничего не говорите. Они вам не поверили. И могут снова не поверить. А это пока конфиденциальная информация, понимаете? Не нужно, чтобы об этом знало много народа в Красногорске. Тем более что у его отца Николая Тригорского полно знакомых в правоохранительных органах.

Миронов кивнул и как мужчине, коллеге протянул Кате руку, которую она крепко пожала – мы союзники, лейтенант.

Улицу Северную Магистральную она нашла быстро по навигатору, доехала и… не увидела «Приюта любви».

Вместо этой вывески на том самом здании, где ветлечебница и зооотель, другая: «Планета кошек».

Катя помнила, что это название клуба, и смело открыла дверь в ветлечебницу.

– Извините, как мне найти Суркову Веру Вадимовну? – спросила она на ресепшн.

– Вы тоже из санэпидстанции?

– Нет, я из полиции, из областного ГУВД, – Катя предъявила удостоверение.

– Как хорошо! – впервые кто-то (юная девушка на ресепшн) обрадовался Катиному месту службы. – А то эти эпидемики нас просто замучили. Вадимовна их только-только спровадила, у себя сидит в офисе. Горюет. Это вот сюда по коридору, тут в нашу бывшую гостиницу проход. Только вы это… вы уж ее простите, ладно?

– За что? – удивилась Катя.

Через минуту, когда она открыла дверь в маленькую комнату, именуемую «офисом президента клуба», где все стены были увешены дипломами в рамках, фотографиями котов, кошек и котят, где на кожаном диване, хранившем на себе следы многих и многих острых когтей, восседали, как идолы, две великолепных кошки пятнистого (бенгальская) и песочного (абиссинская) окраса, она поняла, что девушка имела в виду.

Вера Вадимовна Суркова – крашеная брюнетка в черном платье, в знак траура успокоилась между кошками на кожаном диване – на щеках пылкий румянец, в глазах – слезы скорби, в руке – открытая банка с джин-тоником, а рядом на полу много, много, много пустых банок.

Вера Вадимовна была сильно пьяна.

– Вера Вадимовна, здравствуйте, я к вам.

– В-вы ккк-кто?

– Я из полиции, из ГУВД области, помните, тогда в воскресенье мы с вами говорили.

– Н-нет, н-но то ввввввскрс… вввоскресенье я до смерти не забуду. Девушка, милая, вы вввв-верите в ттт-тот сссс-свет?

– Не знаю, нет, скорее.

– И я н-ннет. Они н-ннн не воссссскреснут. Мои дддетки, мои кккотятки. Никто ннникогда.

Вера Вадимовна покачала растрепанной головой и сделала глоток из банки.

– Они дддд-доверили их мне, я бббыла им как мать. А их убили. Ззззнаете на что ссспособна мать, потерявшая детей?

– На все, что угодно, – Катя присела рядом на диван. Кошка-абиссинка тут же переступила лапками и заползла – мягко и властно к ней на колени, свернулась клубком.

Катя протянула руку и погладила вторую кошку – бенгальской породы.

– Это ваши? Они прекрасны.

– Ввсе, что осталось у клуба. Изззз-зззвините меня, я в таком вввв-виде непотребном, – язык Веры Вадимовны заплетался. – Кто вы?

– Я из полиции, по вашему делу, – Катя поняла, что надо торопиться с вопросами, пока Суркова еще что-то соображает. – К вам тогда Юдина Дарья приезжала за своим питомцем, помните?

– Кто? Аааааа, эта гггггоспожа Васююююютина…