– Ах вы, мои славные, – запел Алешка маминым голосом. – Совсем как настоящие. Скоро вас, родные мои, к столу пригласят.

В субботу приехали гости. Их оказалось не так много. Кто-то не смог поехать, кто-то не любил арбузы, а кто-то любил шашлыки, но все равно набралось порядочно – на три арбуза, не меньше.

Мы с Алешкой сразу же включились в работу, надеясь все-таки, что из-за шашлыков до арбузов дело не дойдет.

Поставили под березами стол, соорудили скамейки, сбегали в рощу за дровами, развели огонь в мангале. Гости были счастливы.

– Как у вас мило! Сколько зелени! И дети – очаровательные!

Ну, это мы и без них знали.

А мама просто светилась от счастья. Тем более что самое главное счастье еще впереди. Только папа что-то заметил.

– Какие-то вы сегодня странные, – сказал он нам. – Не выспались?

– Устали, – сказал Алешка. – Все дни арбузы поливали.

Ну зачем он это брякнул? Напомнил, так сказать. Один из гостей услышал и тут же захлопал в ладоши:

– А где же хваленые арбузы?

Шашлыков ему мало.

Мама, вся раскрасневшаяся, гордая и немного смущенная, повела гостей к теплице. И сдернула с нее пленку. И все ахнули. Особенно мама:

– Родные мои! Как же вы подросли за неделю! Ребята, чем вы их подкармливали?

– Макаронами, – буркнул Алешка.

Тут подошел папа, кинул взгляд на арбузы, на Алешку и, усмехнувшись, сказал:

– Я думаю, друзья, что высокую честь – снять эти великолепные ягоды с грядки – мы по праву предоставим тому, кому принадлежит эта замечательная арбузная идея.

Мама скромно потупилась (она решила, что это сказано о ней), но папа протянул ножницы Алешке.

И тут я понял: папа сразу разгадал нашу хитрость и принял меры, чтобы никто ее не раскусил. Словом, выручил и нас, и маму.

Алешка быстро сориентировался и отстриг арбузы от плетей. Гости подхватили их и понесли на стол. Мама бежала за ними следом и приговаривала:

– Осторожнее, не уроните! Они такие хрупкие.

Арбузы оказались хороши. Алые, сочные, с черными семечками и мясистые. Будто мы и впрямь подкармливали их прошлогодними макаронами.

Мы с Алешкой вздохнули украдкой и с огромным облегчением – вроде пронесло.

Но тут кто-то из гостей вдруг удивился:

– Ой, а на нем что-то написано. Какие-то цифры.

Алешка поморгал, поежился, но сказал:

– Это мы с Димой его взвешивали. Прямо на грядке. И записали вес. На память.

Тут мамина ближайшая подруга тоже удивилась:

– Ой, а на этом арбузе дырка.

Оказывается, мы с Алешкой, выбирая арбузы с хвостиками, проглядели на одном из них треугольный вырез. Их иногда делают по просьбе покупателей.

Алешка вильнул глазами, но и здесь нашелся:

– Это мы с Димой его проверяли на зрелость. Прямо на грядке.

– Ой, – сказал мамин сотрудник – любитель шашлыка, – а у этого на хвосте какая-то веревочка болтается.

Алешка вздохнул и уж совсем безнадежно пояснил:

– Это мы с Димой их привязывали. На всякий случай. В нашей местности бывают сильные бури. Прямо на грядке.

– Да, – подтвердил и я. – Мы боялись, что их ветром куда-нибудь укатит.

А папа посмотрел на нас, подмигнул и показал большой палец.

А когда довольные гости разъехались, он забрался к нам на чердак и спросил:

– Где деньги-то взяли на арбузы?

– Заработали, – сказал Алешка. – А как ты догадался?

– Я же все-таки сыщик, – засмеялся папа.

И он объяснил все просто и понятно.

– Халтурщики, – сказал он. – У арбуза всегда есть светлое пятно на боку – там, где он лежит на земле. А вы это не учли, уложили их «вверх ногами». Врать ведь тоже надо уметь.

– А оружием, – добавил Алешка, – должна быть истина.

Вот и все. Вся история о том, как мой младший брат шел по тайному следу, как боролся с ложью и злом добром и истиной. И как я тащился за ним, подкармливая его на ходу. Прошлогодними макаронами.

Добавлю только несколько штрихов.

Вся коллекция Марусина, как и предполагал папа, оказалась краденой. Из музеев, из частных собраний. Они с Жориком работали на пару. Один разнюхивал – где есть что-нибудь ценное из предметов старины, а другой (мастер по замкам) эти ценные предметы крал.

Конечно, все, что они наворовали, было конфисковано. Только папа настоял, чтобы большой колокол вернули в церковь.

А в остальном все и дальше шло своим чередом. Посошок, под Алешкиным влиянием, перестал «сдавать» свою баню, а взялся строить такие же теремки по всему селу. Он больше по гостям не ходит, посошки не стреляет. И все зовут его уважительно – Егорычем.

Полинка все так же торопливо бегает по селу и всюду опаздывает. Кирпичи у прокурора опять исчезли – не иначе Шурик подобрал, чтобы подарить их кому-нибудь за деньги. В очередной раз.

А недавно на нашем участке появился согнутый вдвое дедок с клюшкой. Он бродил туда-сюда и что-то при этом бормотал. Оказалось – дед «Печьник» явился, русскую печь нам «складать». Папа сказал ему:

– У нас и дома-то еще нет, какая печь?

Деда это не смутило:

– А и ладно. Мне так способнее, стены мешать не будут. Печь сложу, а вы вокруг нее дом поставите. Не пропадать же кирпичу.

– Какому кирпичу? – удивился папа.

– Надысь мне Шурик хороший кирпич продал. Очень дельный кирпич.

Это Шурик очень дельный!

А Паршутин мало изменился. Зря мы его к ответственности не привлекли. Когда мы уже собирались съезжать с нашей как бы дачи (папа так и не успел завезти стройматериалы), к калитке подъехал на своей Ленке Паршутин и крикнул:

– Эй! А ваши детки, между прочим, сперли у кого-то арбузы!

И он хлестнул вожжами лошадь и помчался, подпрыгивая в телеге, от справедливого возмездия…

Накануне отъезда мы сидели возле церкви, на теплых ступенях и смотрели в ясные дали. День клонился к вечеру. Солнце скоро сядет на западе, а утром поднимется на востоке, и начнется новый день. И будут новые труды и заботы. И борьба со злом – пращой и истиной.

Иван Макарыч забрался на колокольню, и над бескрайними просторами поплыл торжественный и плавный вечерний звон.