Наверное, мое было жуткой тряпкой. Однажды она сказала, что надеется, что Джонни женится на мне. Только не знаю… не такую девушку она хотела бы в золовки. Я не… особенно благовоспитанная. Не умею красиво говорить… забываюсь, ругаюсь иногда. Я не такая, как они все.

Стелла сглотнула и умолкла.

— Зато она знает, что ты будешь воздушным гимнастом, Стел. Хорошим. По-настоящему хорошим, как Марио, а не таким напыщенным павлином, как Джонни.

— Джонни не…! — взвилась было Стелла, но замолчала и поднялась. — Дай мне переодеться, Том. Потом спустимся и поедим, хорошо?

Томми протянул руку, надеясь возобновить недавнюю интимность, однако настроение ушло. На него навалилась странная глубокая меланхолия, тоска по той Стелле, которая хихикала у него в объятиях несколько минут назад. Томми все еще чувствовал тепло ее тела, но она уже была на другой стороне комнаты.

Не дожидаясь, пока он выйдет, девушка скинула халат, оставшись — тоненькая и невинная — в простых хлопковых трусиках, и натянула платье через голову. И почему-то это простое действие разрушило очарование момента надежнее даже, чем если бы она с воплями оскорбленной невинности вытолкала его за двери.

«Идиот, — грыз себя Томми. — Ну зачем ты начал говорить о Джонни! Видишь, что получилось?»

Дружески улыбаясь, Стелла подошла к Томми и вздернула его на ноги.

Они поели в кухне, и к тому времени, как закончили убирать посуду, было уже очень поздно. Большая гостиная без весело пляшущего в камине огня выглядела слишком мрачной, и они сели на ступеньки. Немного погодя Стелла потерла глаза.

— Томми, я спать хочу. Пойду уже наверх.

— Я тоже. Они, может, в три-четыре ночи вернутся. Или вообще до утра останутся.

На лестничном пролете Томми, повинуясь наитию, поймал Стеллу за тонкое запястье и снова подтянул ее, послушную, к себе.

— Стел.

Все тело вдруг ожило, задрожало от навеянных воображением образов, и Томми сражался с любопытством. Как это будет? Он обнял девушку, но та вывернулась — снова робкая и застенчивая.

— Томми, не надо. Пожалуйста.

Он прижал ее стене, держа крепко и в то же время осторожно, боясь сделать больно. Слишком маленькие у нее были косточки, слишком явно проступали под кожей. Говорить не хотелось, но Томми прошептал в изгиб ее шеи:

— Стел, можно я зайду ненадолго?

Она молча качнула головой.

— Почему нет, милая? Почему?

Девушка погладила его по щеке.

— Только не в их доме. И представь, если они вдруг вернутся? И вообще… Ох черт! — она приподнялась на носочках и мазнула губами его рот. — Ты умный парень, Томми. Подумай головой.

Легко освободившись, девушка скрылась в комнате. Дверь хлопнула, словно бы ставя жирную точку.

Томми вернулся к себе, чувствуя неожиданную усталость. Сбросив одежду, залез под холодное одеяло. Он все представлял Стеллу, одну, в пустой комнате.

Снова чувствовал ее холодное мокрое лицо, странную мягкость тонкого тела в тяжелом теплом халате. Внутри шевельнулось возбуждение, но он слишком устал даже для этого.

В темноте проплывали отрывочные картинки. Дрожание руля под ладонями… непокрытая голова Стеллы под дождем… мать, стоящая возле трейлера за дождевой завесой… покачивание лестницы на сильном аризонском ветру… Уже видя сон, Томми ощущал, как веревочная лестница вырывается из рук. Марио и Лисс — нет, то была Стелла — стояли на мостике. Потом он шагнул на мостик и подал Марио обитую черным перекладину. Тот схватился за нее и полетел, вольный, свободный… А затем Томми увидел, что аппарат стоит на самом краю пропасти, на краю мира, и он с Марио раскачивается на двойной трапеции над ущельем, а внизу гремит невидимый поток. Томми сдавленно замычал — и сел на постели. Сквозь щель открытой двери пробивался, слепя глаза, свет из коридора.

— Шшш, это я, — прошептал Марио.

В строгом костюме и при галстуке он выглядел высоким и незнакомым. Туфли он держал в руке. Тихо прикрыв двери, Марио ступил в поток лунного света.

— Мы так поздно приехали, что Папаша велел мне остаться. Прости, что разбудил. Думал, смогу пробраться потихоньку.

Все еще одурманенный сном, Томми потер глаза.

— Если хочешь, включи свет.

— Не надо, — Марио поставил туфли на пол, сел на кровать и распустил галстук. — Вы со Стеллой весь день одни просидели? Надо было тебе поехать с нами. Мы неплохо прокатились. А вы здесь чем занимались?

— Она учила меня водить MG.

— Вот черт. Я всю зиму собираюсь тебя научить и все время забываю. Значит, тут она меня опередила. Что ж, небось водить MGприятнее, чем мою развалюху.

Рубашка легла на пол белой кляксой. Легко ориентируясь в полумраке, Марио подошел к комоду.

— Где-то здесь, в нижнем ящике… Ага, пижама. Ладно, утром поговорим. Спи дальше. Только подвинься.

Томми послушно отодвинулся к стене. Марио сел на край кровати с пижамой, и Томми вдруг засмущался, потому что спал раздетым. В сиянии луны он четко различил, как Марио застегивает пуговицы. Повернувшись, парень тронул его за голую руку, лежащую на одеяле.

— Тебе не холодно?

— Я отвык спать в одежде, — пробормотал Томми.

Марио тихонько засмеялся.

— Вот поживешь в такой дыре, как я, будет у тебя такая же прижимистая хозяйка, как у меня, экономящая на отоплении, — быстро привыкнешь.

Он лег, натянул одеяло и повернулся на бок, спиной к Томми.

— Тебе хватает подушки?

— Да, нормально.

— Спокойной ночи, Том.

— Спокойной ночи, — Томми закрыл глаза и притих.

Голая нога касалась края пижамы Марио — Томми осторожно ее отодвинул.

Потом открыл глаза и лежал, глядя на лунный свет. Марио зашевелился, Томми перестал дышать. Но парень просто устроился поудобнее и сунул руку под подушку. Очень тихо лежа возле стены, Томми слушал его дыхание, и глаза