Сергей улыбнулся:

— Как говорил Мао Дзе Дун Хуа Го Фэну, «если дело в твоих руках, я спокоен».

Сергачев отрывисто махнул рукой:

— Им там легко спокойными быть. Они ж, е… твою, китайцы. По тыще лет живут, им все до фонаря. Только гандоны вовремя надевать, а так, жизнь — лафа. То ли дело у нас.

Распрямившись, он решительно взглянул на Сергея:

— Ну что ж, Сергей. Высоких слов говорить не хочу, но сейчас все от тебя зависит. Не подведешь?

Сергей посмотрел ему в глаза:

— Верь мне.

Они обнялись. Сергей приподнял сумку и, закинув ремень на плечо, направился к регистрационным барьерам. Получив посадочный талон, он прошел в следующий зал на досмотр. Народу перед рентгеновским аппаратом было уже немного. Вытащив из сумки полиэтиленовую папку с разрешительной бумагой и сунув ее в скрученном виде во внутренний карман куртки, Сергей, когда подошла его очередь, приземлил сумку на транспортную ленту, медленно потащившую его багаж внутрь. Ожидая неизбежных расспросов, он остановился по ту сторону транспортера. Таможенник за столом у монитора о чем-то беседовал с привалившимися к его столу двумя девушками в форме. Бросив взгляд на экран, он на секунду нахмурился.

— Что это у вас?

Сергей секунду смотрел на него.

— Графический акселератор для Windows.

Еще раз взглянув на экран, словно проверяя сходство, таможенник нажал на кнопку. Лента поехала, вывалив в объятия остолбеневшему Сергею сумку с двумя газовыми баллонами и пятнадцатикилограммовым устройством, с помощью которого можно было взрезать обшивку любого летательного аппарата, включая Ил-86 и многоразовый корабль «Буран», если его только не разрезали раньше согласно договору о сокращении чего-нибудь. Подхватив сумку и вновь набросив ремень на плечо, Сергей отправился дальше — в накопитель, размышляя о перспективах международного терроризма, особенностях российской государственности и о многом другом. Быстро подъехавший автобус, громыхая, довез его и еще нескольких опоздавших пассажиров до самолета и, так же громыхая, потащился назад.

Поднявшись по трапу и пробравшись на свое место, Сергей почти сразу увидел из окна, как трап отъехал, стюардессы прочитали свою никому не нужную лекцию о спасательных жилетах, двигатель завелся, и самолет стал выруливать на взлет. Без особых сложностей он взлетел, за окном наклонилась земля с белой россыпью спальных микрорайонов, потом все погрузилось в облака, и Сергей отвернулся от окна. Поправив громоздившуюся у его ног сумку, которую он с трудом впихнул между креслами — соседей, к счастью, у него не было, он опустил спинку сиденья и, насколько позволял угол обзора, посмотрел кругом.

Пассажиров в салоне было немного, половина кресел пустовала. Полет обещал быть скучным. Еще раз посмотрев в окно, по-прежнему залепленное туманом, он откинулся к спинке кресла. После суматошного утра, проведенного в ведомстве Сергачева за получением спецтехники, а затем в аэропорту в ожидании самого Сергачева, он впервые остался один. Неожиданно он поймал себя на том, что ощущение, которое он сейчас испытывал, было ощущением какой-то странной высвобожденности, почти свободы. В размеренном течении жизни наступил то ли перерыв, то ли затишье, во всяком случае происходило что-то новое. Впрочем, это была иллюзия. Понимая ее истоки, под ровный шум двигателя он задумался, вспоминая, были ли в его жизни за последние годы какие-то изменения. Ничего особенного не вспоминалось. Пожалуй единственным исключением были те два раза за последние восемь лет, когда ему удалось взять отпуск. Оба раза жена уговорила его поехать вместе с ней и дочкой за границу. Глядя в окно, он вспомнил Шарм-аль-Шейх и Анталию. Пожалуй, эти поездки пропали даром. Они были полезны для жены и дочки, которым надо было отдохнуть и укрепить здоровье, сам же он, наверно, просто не умел отдыхать. В сущности все для него свелось к многочасовому сидению у бассейна, чтению второго тома Дельбрюка и терпеливо-покорному вниманию, с которым он по инициативе жены вынужден был осматривать какие-то бессмысленные местные достопримечательности. Что-то похожее, судя по всему, было и сейчас. Изменением это не было, еще один эпизод все в той же жизни, остановка в пути, причудливое переключение режимов в системе.

Отметив изменившийся шум двигателя, он повернул голову. Самолет поднялся выше, туман сдернуло с окон. Внизу сахарно круглились искрящиеся волны облаков. Долгий полет. Не зная, чем занять себя, он стал вспоминать детали принципиальной схемы бортового процессора, которую он изучал вчера вечером. К собственному удовлетворению, он обнаружил, что в основном все помнит. Впрочем, внутренний просмотр принципиальной и монтажной схем быстро возымел и иное, незапланированное действие. Незаметно для самого себя Сергей заснул.

Самолет ударил колесами о бетон полосы, и Сергей открыл глаза. За окном было вяло поблескивающее под неярким солнцем бетонное поле аэродрома. Пассажиры, как всегда, не обращая внимания на предостерегающие надписи, засуетились, протаскивая вещи через проходы. Помаявшись в томительной толпе у выхода, Сергей спустился по трапу и в грохочущем автобусе, похожем на московский, в общей массе доехал до аэропорта. День был неяркий, но теплый, низкие синевато-серые облака прижимали тепло к земле. Найдя в зале аэропорта обменный пункт и поменяв российские рубли на белорусские, Сергей вновь закинул свой багаж на плечо и вышел на площадь. Взять такси оказалось несложно — видимо, для большинства прибывших это было слишком дорогим удовольствием. Назвав шоферу гостиницу, где Андрей с помощью их старых знакомых из белорусской службы эксплуатации должен был заказать ему номер, Сергей откинулся в кресле.

Отремонтированное шоссе, бегущее за окном и два десятка кварталов традиционной советской архитектуры. Площади, сухие фонтаны, длинные белесые прямоугольные здания. Вытащив сумку из багажника и войдя в холл гостиницы, Сергей абсолютно без всяких проблем оформил проживание. Поднявшись в свой номер, он бросил сумку в шкаф и, присев на кровать, задумался.

Особых дел у него не было. Было уже три часа, и идти в местное министерство, как предполагали в Москве они с Андреем, было уже поздно. Ничего другого в программе не было. Уик-энд на необитаемом острове. Помня о полученной в Москве рекомендации не включать мобильный, пока он находится в Белоруссии, он узнал у дежурной номер своего гостиничного телефона и, позвонив в Москву Андрею, продиктовал его для передачи Сергачеву, как у них заранее было оговорено. Узнав заодно, что никаких изменений с момента его вылета не произошло, он перебросился с Андреем несколькими вяло-философскими фразами и повесил трубку. В коридоре было тихо, гостиница, по-видимому, по большей части пустовала. Секунду помедлив, Сергей оглянулся. Читать не хотелось, есть тоже. Что-то, однако, надо было делать. Заперев номер и спустившись вниз, он вышел на улицу.

День был бессолнечный, но теплый. Идти можно было в любую сторону, в Минске Сергей раньше никогда не был. Наугад он прошелся вокруг гостиницы. Больше чистоты, больше советской прямоугольности, больше беременных женщин на улицах. Вероятно, у города существовал исторический центр, но гостиница была в центре советском, парадном. Бесцельно побродив еще полчаса, Сергей вернулся в гостиницу. Зайдя в ресторан, он что-то съел и снова поднялся к себе в номер. С чувством остановившегося времени следовало, наверно, примириться. Пройдясь по комнате, Сергей включил телевизор. Все местные программы показывали что-то похожее на «Сельский час», а может быть, это была одна и та же программа на нескольких частотных каналах. На содержании российских программ Сергей предпочел не задерживаться. Пауза. Выключив телевизор, он достал из сумки Дельбрюка и сел с ним в кресло. Проведя в таком положении остаток дня, он дождался темноты и лег спать.