Но Кати явно не слышала последних слов своего приятеля.

Она смотрела на него и страдальчески улыбалась.

— В чем дело, дорогая? — удивился Густав.

— Моя шаль, — застенчиво прошептала Кати. — Мы забыли ее там. Ну, помнишь… Там, где мы с тобой…

После этого Кати залилась очаровательным румянцем. Густав тоже покраснел и закашлялся.

— Надеюсь, с шалью ничего не случится до утра, — сказала Кати. — Не хотелось бы ее потерять. Эта шаль мне очень дорога, а теперь с ней еще и связано много приятных воспоминаний.

При этом она снова кинула на Густава взгляд влюбленной серны. Разумеется, Густав тут же вскочил на ноги.

— Милая, я сейчас же принесу тебе твою шаль.

Кати расплылась в счастливой улыбке.

— Ты мой рыцарь! — сообщила она Густаву. — Дай я тебя поцелую.

Она и в самом деле запечатлела на его губах страстный поцелуй. И потом еще долго обнимала, что-то очень ласковое шепча ему на ухо.

— Так я лечу! — воскликнул Густав, когда Кати отпустила его из своих объятий И он в самом деле помчался.

— Осторожней! — хором крикнули мы ему вслед.

Но Густав только рукой махнул и скрылся за поворотом.

— По той дороге, которой шли мы, там довольно светло, — сказала Кати. — Луна, звезды и свет от отеля. Надеюсь, что Густав пойдет именно этой дорогой.

И на ее лицо набежало облачко тревоги.

— В чем дело? — спросила проницательная Мариша.

— Ни в чем, — ответила Кати, зябко поежившись. — Пока ни в чем. Я уверена, что все будет в порядке.

Но по ее лицу было видно, что какая-то мысль точит ее.

Прошло всего десять минут, и беспокойство Кати передалось нам. Мы тоже стали нервно вскакивать и прислушиваться, не идет ли Густав. В конце концов мы все встали и пошли ему навстречу.

Дорога, о которой говорила Кати, и в самом деле была вполне безопасной. Она мирно вилась среди нагромождения скал, нигде не обрываясь. Кое-где на ней стояли стилизованные под старину светильники. Так мы дошли до уютной лужайки, на которой был устроен маленький круглый мраморный бассейн, в котором бил небольшой фонтанчик. Должно быть, о нем нам и рассказывала Юлька. Именно тут на плоских камнях, которыми была выложена площадка, и лежала шаль Кати. Девушка подняла ее и растерянно посмотрела на нас.

— Шаль здесь. А где же Густав? — спросила у нее Мариша. — Он что, заблудился?

И мы стали звать Густава. Минут через пять мы поняли, что это бесполезно. Густав не отзывался. А Кати выглядела такой напуганной, что на нее было жалко смотреть.

— Ну, говори, — сказала ей Мариша. — В чем дело?

— Он, наверное, пошел другой дорогой, — едва сдерживая слезы, ответила Кати. — Она, конечно, много короче, но и опасней. Днем там еще можно пройти, мы, во всяком случае, проходили. Но ночью… Там есть несколько мест, с которых ничего не стоит сорваться. И раз Густав по короткой дороге так и не дошел до этого места, значит…

— Кошмар! — воскликнула Юлька. — Побежали скорей туда!

Как выяснилось на пути к отелю, короткая дорога тоже вела к фонтанчику. И Кати с Густавом прошли по ним обеим, дружно решив, что обе тропинки привлекательны в своем роде. К сожалению, Кати помнила, как пройти по короткой дороге только от здания отеля. Поэтому нам и пришлось вернуться обратно.

Потом началось самое сложное. Короткая тропинка и в самом деле оказалась не для слабаков. С самого начала она показала себя. И нам пришлось буквально цепляться руками и ногами за скалы, чтобы не свалиться. К счастью, Мариша захватила фонарик и светила им по сторонам в поисках Густава.

— Тут и в самом деле нетрудно себе чего-нибудь сломать, — пробурчала она, когда мы друг за другом скатились на животе по расположенной под углом в сорок пять градусов совершенно плоской скале.

— Дальше идите еще осторожней! — послышался умоляющий голос Кати. — Там впереди есть место, где скалы образуют настоящую ловушку. Если не знать, на что ступить, то ничего не стоит загреметь вниз.

— Ничего себе! — присвистнула Юлька. — Ну и дорожка!

И мы мужественно двинулись дальше. Но до трех скал, которые и в самом деле образовывали замысловатую конструкцию, мы не дошли. Потому что Кати сказала:

— Вы слышали? Кто-то стонет!

Мы прислушались, но ничего не услышали.

— Я уверена, что кто-то стонал! — стояла на своем Кати. — Это Густав. Он, наверное, где-то тут. Мариша, умоляю, посвети вокруг получше.

Мариша послушно стала светить вокруг, и вскоре луч фонарика в самом деле наткнулся на человеческий силуэт, который, скрючившись, лежал на одной из скал.

— Густав! — воскликнула Кати и кинулась к своему любимому.

— Кати! — только и успели воскликнуть мы, как обе ноги девушки заскользили словно по льду, а сама она плюхнулась на пятую точку.

— Ох! — выдохнула Кати. — Тут так скользко!

— Сиди на месте! — крикнула ей Мариша. — Не двигайся.

— Нет, мне нужно к Густаву, — ответила Кати. — Не беспокойтесь за меня, я осторожно.

И она стала спускаться, не поднимаясь с пятой точки. Съехав в небольшое углубление, которое образовывали собой две скалы, она вполне благополучно добралась до низу. Мы последовали за ней. Скалы и в самом деле местами были такими скользкими, словно их полили маслом. Но сейчас нам было не до выводов. Мы торопились узнать, что случилось с Густавом.

— Ну как он? — спросила Юлька у Кати, когда мы все оказались в ущелье.

— Не знаю, — дрожащим голосом ответила Кати. — У него голова вся мокрая.

Мариша направила луч фонарика на голову Густава, и мы увидели, что все его лицо залито кровью.

— Проверь пульс, — мрачно шепнула мне Мариша. — Видишь, Кати не может. Она в шоке.

Я с трепетом взяла руку парня и принялась нащупывать пульс. Пульс не находился, хотя рука была еще теплой и гибкой.

— Поищи у него на шее, — предложила мне Мариша.

— Что поискать? — не поняла я.

— Пульс, — рявкнула моя подруга, и фонарик в ее руках нервно заплясал.

Ощупав шею Густава, я грустно покачала головой.

— По-моему, он мертв, — сказала я. — Нужно звать Грека или кого-нибудь более опытного.

Рыдающую Кати мы забрали с собой. От места, где разбился Густав, до площадки с фонтанчиком и в самом деле было всего несколько десятков метров. Мы вышли к фонтанчику, побрызгали водой на теряющую сознание Кати, умылись сами и побрели к отелю.

По дороге нам некогда было переговариваться, потому что Кати умудрилась терять сознание не меньше трех раз. И каждый раз нам приходилось тащить ее на себе. Бросить ее одну мы почему-то боялись. Вдруг она бы помчалась снова к тому месту, где лежал ее Густав, и по дороге сверзилась со скалы. В ее помраченном состоянии разума это было раз плюнуть.