— Ой, божечки, ну и перспектива! Я, правда, хотела бы помочь, — Стиви Рей задумалась и просияла. — А может, и смогу! Что, если до начала ритуала, я спрячусь за Афродитой? Если ты сосредоточишься на мне, а я на Земле, зеленая свеча зажжется, и все пройдет как обычно.

Я уже открыла рот, чтобы сказать: «Спасибо, не стоит» (ведь если Стиви Рей поймают, ее тайна раскроется всей школе), но передумала.

А почему, собственно, мы должны хранить тайну Стиви Рей? Что плохого в том, если все о ней узнают? И не поймают за руку, как обманщицу, а просто — узнают? Знакомое тепло, разлившееся по моему телу, яснее всяких слов подсказало: все правильно. Так и нужно сделать.

— Да, это может сработать.

— Правда? Ты согласишься меня спрятать? Клево-плево, говори, где и когда!

— А что если мы не будем тебя прятать, а, наоборот, открыто расскажем всем о том, что ты жива, но просто теперь играешь за другую команду…

— Зои! — возмущенно перебила меня Стиви Рей. — Как ты можешь так говорить? Я, конечно, люблю Дэмьена, но никогда не играла в его команде, и не собираюсь делать это сейчас! Если хочешь знать, сексуальная ориентация у меня самая обычная. Правда, я давно ни с кем не встречаюсь, но до сих пор вздыхаю, вспоминая славного Дрю Партейна. Ты ведь помнишь, я ему нравилась до того, как умерла и озверела?

— Успокойся, дорогая. Во-первых, я все помню. И еще помню, что Дрю тебе тоже нравился. Во-вторых, ты уже не мертвая и не озверелая, поэтому Дрю снова в тебя влюбится, когда узнает, что ты жива. А теперь третье и самое важное: говоря о другой команде, я имела в виду не сексуальную ориентацию, а вот это, — я показала на ярко-красную Метку, которую перед «выходом в люди» она тщательно замазала консилером. — Раньше ты была синей, Стиви Рей. А теперь играешь за команду красных.

Стиви Рей долго смотрела на меня в изумлении, а потом с трудом выдавила:

— Никто не должен узнать обо мне!

— Почему это? — спокойно спросила я.

— Потому что если они узнают обо мне, то узнают и об остальных!

— И?

— Это будет ужасно! — ответила она.

— Почему?

— Зои, я уже говорила тебе — они не совсем нормальные.

— И что?

— Как ты не понимаешь! — Она растерянно захлопала глазами. — Они не нормальные и я тоже не нормальная!

Я долго смотрела на нее, припоминая все, что знала. Кажется, Афродита все-таки права. К Стиви Рей вернулась человечность, но — как я уже давно подозревала, но упрямо не хотела признавать — в ее душе до сих пор гнездилась непонятная мне тьма.

Я знала, что должна принять решение. Или я ей доверяю — или нет. Что ж, выбор был на удивление прост.

— Я знаю, что ты теперь не совсем та, что раньше, но я тебе доверяю. Я верю в твою человечность, и буду верить всегда.

Мне показалось, что Стиви Рей расплачется от облегчения.

— Правда?

— Абсолютная!

— Ладно, какой у тебя план? — спросила она, судорожно вздохнув.

— Ну, все детали я обдумать еще не успела, но точно уверена в одном: все вампиры и недолетки должны узнать о тебе и остальных оживших из туннелей. Особенно теперь, после смерти еще одного из наших. Мы до сих пор очень мало знаем о вас, но я совершенно уверена в том, что за вашим возрождением стоит Неферег. Это она создала вас, вернее, позволила вам ожить.

— Типа того. Если честно, я до сих пор боюсь, что она способна манипулировать нами или, по крайней мере, влиять на нас. Правда, в последнее время она оставила нас в покое.

— Вот видишь, как плохо, что из взрослых вампиров о вашем существовании знает одна лишь Неферет! Тем более что она способна вас контролировать. И особенно теперь, когда возможно пробуждение еще одного красного недолетки. — И тут меня поразила мысль. — У Старка был особый дар! Стреляя из лука, он никогда не промахивался!

— Неферет непременно захочет его использовать, — сказала Стиви Рей. — До моего Превращения она частенько использовала других или, ни крайней мере, пыталась использовать. — Моя подруга виновато пожала плечами. — Прости, но я не могу вспомнить ничего произошедшего до моего Превращения. Что-то не так с памятью. Я спрашивала других, у них та же фигня.

— Я знаю об этом еще меньше, но, судя по тому, что видела своими глазами, намерения Неферет самые гнусные.

— Еще бы, Зет! — закивала Стиви Рей.

— Вот именно. И это возвращает нас к вопросу о том, почему о красных недолетках должны узнать другие вампиры. Если вы перестанете быть тайной, Неферет будет сложнее использовать вас в своих идиотских планах по захвату мира.

— Думаешь, она строит такие планы?

— Точно не знаю, но с нее станется.

— Это точно, — подтвердила Стиви Рей.

— Ну, что ты решила?

Стиви Рей ответила не сразу. Я молчала, предоставив ей возможность как следует подумать.

Что же, ей было о чем размышлять. Насколько нам было известно, таких, как Стиви Рей и ее красные недолетки, прежде не существовали. Если Старк тоже оживет с красным полумесяцем на лбу, Стиви Рей станет первой представительницей нового вида вампиров. Быть первой — огромная ответственность. Кому, как не мне, знать об этом.

— Думаю, ты права, — еле слышно прошептала Стиви Рей после долго молчания. — Только страшно немного. Вдруг нормальные вампиры подумают, будто мы уроды какие?

— Вы не уроды! — заявила я с гораздо с большей уверенностью, чем чувствовала на самом деле. — Ни с тобой, ни с другими ничего не случится. Я не позволю.

— Обещаешь?

— Обещаю. Сейчас самое удобное время. Домом Ночи фактически управляет Шекина, а она куда могущественнее Неферет. К тому же, у нас расквартирована целая армия Сынов Эреба.

— Как все это мне поможет?

Если у Неферет поедет крыша, они быстро поставят ее на место.

— Зои, я не хочу, чтобы ты использовала нас как орудие для борьбы с Неферет, — вдруг прошептала смертельно побледневшая Стиви Рей.

Я просто дар речи потеряла от таких слов

— Я не использую! — забыв об осторожности, воскликнула я, но тут же взяла себя в руки и спокойно добавила: — И ни за что не стала бы.

— Я и не говорю, что ты это делаешь специально! Просто, на мой взгляд, ни нам, ни тебе пока не стоит открыто объявлять войну Неферет. Если честно, я не слишком рассчитываю на Сынов Эреба или даже на Шекину. У Неферет не просто крыша едет, тут что-то гораздо более серьезное. Поверь мне, я точно не знаю, но чувствую. К сожалению, я почти ничего не помню, но знаю одно — она опасна. Очень опасна. В ней изменилось что-то очень важное, и теперь ей нет пути назад.