- Думаешь, он приедет сюда?

- Не знаю. Так было бы лучше. Мне нужно написать ему и рассказать, как мы тут живем. Он решит, как нам быть дальше. Потерпи еще немного.

- А... удочерение?

Штеффи с удивлением посмотрела на сестру.

- Понятно, что теперь они не смогут тебя удочерить. Ты же не сирота.

- А удочеряют только сирот?

Штеффи испытующе посмотрела на сестру.

- Ты бы хотела? Хотела, чтобы тетя Альма с дядей Сигурдом удочерили тебя? Ты хочешь остаться здесь?

- Я не знаю, - прошептала Нелли. - Просто... я его почти не помню.

- Не помнишь?

- Нет.

- Ты была маленькой, задумчиво сказала Штеффи. - Я забыла, что ты была совсем маленькой, когда мы сюда приехали. Но хоть что-нибудь ты должна помнить!

- Я помню маму. А его - нет. Только белый халат и странный запах больницы. И еще, что мне не разрешали играть в коридоре, если папа сидел у себя в кабинете.

- Ты помнишь прогулки в Венском лесу?

Нелли покачала головой.

- Я видела фотографии. Но сама не помню.

Она наморщила брови.

- Я еще кое-что помню. Иногда тебе разрешали заходить к папе в кабинет. Вы закрывали дверь, а меня не пускали. Мне всегда было интересно, что вы там делали.

- Читали вслух папины книги. Он учил меня играть в шахматы.

- Как думаешь, а меня он бы учил, когда я стала бы старше? Если бы мы продолжали там жить?

- Наверняка. Он может научить тебя теперь.

- Вряд ли. Я не такая умная, как ты.

- Нет, ты очень умная. Но дело даже не в этом. Ты - это ты, и папа любит тебя такой, какая ты есть.

- Ты думаешь?

- Я знаю. Папа желает нам только самого лучшего. И всегда желал. Поэтому они с мамой послали нас сюда. И если ты уверена, что тебе лучше остаться здесь, на острове, он тебе разрешит. Обещаю тебе, Нелли.

- А ты? Если ты уедешь...

- Не стоит сейчас об этом думать. Нужно дождаться папиного ответа.

- А тетя Альма... - сказала Нелли.

- Хочешь сама ей рассказать? Или лучше я?

- Лучше ты.

Штеффи кивнула.

- Тогда я пойду и расскажу прямо сейчас. Посиди-ка здесь.

Штеффи ушла в кухню, оставив сестру в одиночестве. Нелли переполняли противоречивые чувства: радость и печаль, любопытство и страх.

Звук разбившейся тарелки сообщил ей о реакции тети Альмы. Нелли вскочила со стула, выбежала в кухню и бросилась обнимать тетю Альму. Как будто опять стала маленькой:

- Тетя Альма, тетя Альма! Не расстраивайся. Милая, дорогая тетя Альма, не расстраивайся!

Тетя Марта ждала Штеффи и пила кофе.

- Как она восприняла новости? Я имею в виду Альму.

Тетя Марта уже знала обо всем. Штеффи сообщила ей по телефону.

- Уронила на пол тарелку. Немного поплакала, сказала, что лук глаза щиплет.

- А ведь всего два месяца назад она была готова отправить девочку в детский дом, потому что этого требовал Сигурд. Альма хороший человек, но нет в ней настоящего стержня и внутренней силы, хоть она и верующая.

Штеффи улыбнулась.

- Не все получают такие четкие инструкции от Бога, как вы, тетя Марта.

- Не богохульствуй, девочка, - сказала тетя Марта, но ее губы тронула улыбка.

- Тетя Марта, знаете, как я называла ваш дом, когда только-только приехала сюда?

- Нет. Как?

- Дом на краю света.

- На краю света, хм, в этом что-то есть.

Штеффи покачала головой.

- Это не край света. Это - середина. У мира нет конца. Мир велик настолько, насколько далеко у нас хватает смелости заглянуть.

Тетя Марта помешала ложечкой кофе.

- Да ты настоящий философ! Но, пожалуй, ты права. Я согласна с тобой, хотя нигде не бывала, кроме Гётеборга.

- Никогда?

- Один раз в молодости ездила с церковным хором в Йёнчёпинг. Кстати, Эверт наверняка согласился бы с тобой. Раньше он любил говорить, что за горизонтом тоже что-то есть.

- Он вернется к вечеру?

- Вряд ли. Скорее всего, завтра утром.

- Тетя Марта, - сказала Штеффи. - Не знаю, как смогу расстаться с вами.

- Я всегда знала, что Бог послал мне тебя на время, - ответила тетя Марта. - Я благодарна ему за то, что ты так долго прожила у нас. И куда бы ты ни отправилась, я знаю, ты будешь вспоминать нас и писать нам.

- Да, конечно, но...

Тетя Марта сунула в рот кусочек сахара и отхлебнула кофе.

- Подумать только, когда-нибудь у нас снова будет настоящий кофе. Вот будет радость-то!

И Штеффи поняла, что тетя Марта взволнована гораздо сильнее, чем хочет показать.

Проснувшись на следующее утро, Штеффи услышала звон посуды, доносившийся с кухни. Она натянула одежду и босиком спустилась по лестнице.

Дядя Эверт сидел за кухонным столом и пил кофе. Он еще не снял теплый свитер и рыбацкие брюки. Только сбросил в прихожей сапоги.

Тетя Марта грела воду в большой кастрюле. Оцинкованный таз, в котором они мылись, стоял рядом.

- А вот и наша девочка, - обрадовался дядя Эверт. - Уже встала? Сейчас только шесть часов.

- Ничего. Я выспалась. Можно и мне кофе?

- Кофейник горячий, - сказала тетя Марта. - Наливай.

Штеффи посмотрела на нее, потом на дядю Эверта. Его не было дома больше недели. Он ничего не знал о телеграмме, если только тетя Марта ему не рассказала.

Штеффи бросила вопросительный взгляд на тетю Марту. Та торопливо покачала головой. Нет, тетя Марта ничего ему не говорила.

«Видно, хочет, чтобы я сама рассказала», - подумала Штеффи. Да, так будет лучше.

Штеффи подождала, пока дядя Эверт помылся, переоделся, поел кашу с бутербродом и выпил чашку суррогатного кофе. Затем сказала:

- Может, мы сходим в море на лодке? Или вы устали и замерзли?

- Вовсе нет, - ответил дядя Эверт. - Денек будет прекрасный, вот только туман рассеется.

- Я в церковь, - сказала тетя Марта. - А вы уж тут сами решайте, что будете делать.

На причале царил полумрак, но, отойдя от берега на некоторое расстояние, они увидели, как из-за острова показался бледный диск солнца.