Зато подводит к женщине, одетой, как служанка.

— Займись девочкой, Тереса. Накорми ее, одень и причеши. Она будет подавать кофе моим гостям.

* * *

Я чувствую себя покорной безропотной куклой.

Только теперь мне в самом деле наплевать. Я механически пережевываю ароматную лепешку. Глотаю, не чувствуя вкуса, кофе. Накалываю на вилку аппетитные кусочки мяса и бездумно погружаю их в рот.

Нужно брать себя в руки. Надо думать, как жить дальше.

Рейес не стоит того, чтобы по нему убиваться.

Он таскал меня за волосы. Он сжимал мою шею своей огромной ладонью. Правда, сжимал не сильно, не до пятен перед глазами, но я запомнила. Он хватал мое лицо за подбородок и за щеки. Вертел его, как хотел.

С ним я чувствовала себя маленькой, беззащитной и очень хрупкой.

Слабой.

И, пожалуй, я хочу сказать ему все это в лицо. Открыто напомнить, какая он скотина.

Чтобы Диего Рейес не думал, будто мне прямо понравились его шлепки и поцелуи. А то он решит, что я в него влюбилась.

Не просто поддалась острому желанию, а открыла ему сердце.

Ничего я не открывала.

Я зло расправляюсь с последним кусочком мяса и следую за Тересой. Она говорит, что мне нужно надеть униформу.

Конечно, я надену. И трусики надену, потому что теперь у меня ничего не болит.

Почему бандитка Фуэнтес утверждает, что Рейес относится ко мне по-особенному?

Я не обольщаюсь. Она будет держать меня у себя до тех пор, пока я, по ее мнению, интересую Диего Рейеса. Чтобы он оценил, кого «потерял». Чтобы страдал и мучился.

А дальше? Если Рейес покажет ей, что ему все равно? Что тогда?

А тогда эта бандитка меня вышвырнет. А Рейес…

Я не знаю, что сделает Рейес. Возможно, он захочет меня убить.

Ткань униформы очень нежная. Здесь даже слуги одеты богато. И она приятно холодит кожу.

Мне постоянно жарко, будто переживания меня сжигают.

Потом Тереса делает мне макияж и укладывает волосы. Надо же… теперь я кажусь похожей на Мерседес, а она у нас настоящая красавица.

Боже, дай мне силы успокоиться и прийти в себя.

Меня покажут Рейесу. Он будет смотреть и оценивать, какая я роскошная. Я должна стать шикарной. Настоящей дивой.

Хватит страдать. Слабость его только оттолкнет.

Весь день я немного помогаю на кухне, немного прибираю в комнатах, но в основном болтаю со служанками о разных пустяках.

А потом меня зовут в комнату для прислуги около гостиной, и у меня замирает сердце. И сразу же начинает колотиться, как сумасшедшее.

* * *

Я и не представляла, что Рейес может быть таким.

Я смотрю в пол, как и положено хорошей служанке, но искоса разглядываю гостя и не сразу понимаю, кто он.

У себя дома Рейес одевается крайне скромно: брюки, ремень, рубашка и какие-то простые туфли. Ему очень идет и сидит четко по фигуре, подчеркивая великолепно развитые мышцы и оттеняя цвет кожи, но… это все не то.

А сейчас я дышу через раз, разглядывая его.

Песочный костюм с жилетом. Галстук. Часы. Туфли явно ручной работы. Очень аккуратная прическа волосок к волоску. Приглаженная борода.

Этот Диего Рейес будто из кино.

И он скоро умрет. Исчезнет. Растворится, как дым.

Я прячу руку за спину и больно щиплю себя, чтобы не разреветься на месте.

На меня Диего Рейес смотрит не больше, чем на мошку.

Он играл со мной, пока ему было удобно. А как игрушку одолжили, решил, что она не стоит хлопот.

Рейесу на меня плевать. Он совсем из другого мира.

А мне отчаянно больно, и я рада, что Фуэнтес отправляет меня варить кофе. Вернее, принести кофе. Сварит его Тереса.

Я зачем-то тщательно слежу, как она готовит.

Мне жизненно важно, чтобы эта женщина ничего не подсыпала в напиток.

Ну, вроде все хорошо.

На полпути я не удерживаюсь и аккуратно делаю глоток из чашки.

Мне безумно хочется прикоснуться к Рейесу и убедиться, что он все еще живой. Что он не журнальная картинка.

Но мне позволен только этот непрямой поцелуй.

Следов помады не остается, и я бодро вношу кофе в комнату.

А дальше происходит то, чего я никак не ожидаю.

Рейес хочет поговорить со мной наедине.

Когда он втискивает меня в стену, я не успеваю испугаться.

Все слишком быстро. Только что я стояла на ногах, а вот уже придавлена и сжата Рейесом со всех сторон и спасения нет.

Сейчас все еще быстрее, чем было, когда он меня порвал.

Его колено давит мне между ног, и меня заливает панический ужас.

Рейес ведь может убрать колено, сдернуть с меня белье и взять меня прямо тут в коридоре.

Быстро и абсолютно безжалостно.

— Молчи, Анхела Рубио. И знай две вещи. Вся твоя семья теперь живет у меня в крепости. А с предателями у меня особый разговор.

У меня отнимается язык. Мне нечем дышать.

Рейес вжимается в меня настолько сильно, что вместо воздуха остается один его запах.

— Ты… живой… — я полузадушенно пищу и слышу его ответ куда-то в макушку.

— Живой, куколка. Фуэнтес сказала, что я сдох?

— У тебя… рак.

— Ах, вот оно что. И ты сразу побежала в другое теплое местечко. Уважаю хватку, Анхела. Проваливай.

Он неожиданно отпускает меня, и я сползаю по стене вниз, не чувствуя ног.

А Рейес моментально поправляет свою одежду и возвращается в гостиную, яростно хлопнув дверью.

ДИЕГО

Вопреки всякой логике, Кортни Фуэнтес меня хочет.

Я понял это еще в четырнадцать, когда однажды мать моей подружки Клары «ошиблась» и вышла ко мне в полупрозрачном сексуальном пеньюаре, под которым было видно абсолютно все.

В четырнадцать я был уже хорошо развит, и у меня отлично стоял. Потому я залип, как нормальный подросток, разглядывая молочно-светлое тело, непривычно розовые соски, полное отсутствие волос на лобке и манящие развитые изгибы.

Кортни Фуэнтес — жесткая и хитрая баба. А ее муж по большому счету рохля, вот садиста и породил.

С другим мужем она вряд ли бы ужилась, зато всегда хотела настоящего мужика.

И какой-то чуйкой угадала его во мне. Тогда еще в сопляке.