Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Арчи!
Я рванула по дому искать своего наглого постояльца. Он обнаружился у меня в ванне: разлегся под одеялом из пены, дверь нараспашку.
– Зачем ты сказал это Мерлину?! Про раковину?! – завопила я и тут встала как вкопанная, унюхав характерную вонь. – Ты что, траву куришь?
– Я курю траву, чтобы забыть, что курю траву. Потому же занимаюсь случайным сексом – забыть, что занимаюсь случайным сексом, – поддразнил он.
Как, как ему втолковать, насколько мне все это не нравится? Включить фен и кинуть ему в ванну?
– Ты какой пример подаешь моему сыну?
Я выдернула затычку. Но символизм этого действия – что я собираюсь обломать ему весь кайф, не только этот – был смазан ответным текстом правонарушителя.
– Да, блин, я еще как могу подать пример. Мерлин! – заорал он. – Вот тебе мой совет, сынок: скажи «нет!» наркотикам – сэкономь время на выпивку! – С этими словами он погрузился под слой пены и, разгоняя пузыри, выпустил фонтанчик воды, как кашалот.
Я с нетерпением ждала его всплытия.
– И если тебе кажется, что случайный секс доставляет удовольствие, обе твои головки стоит сдать на анализы.
В дверь просунулся всклокоченный Мерлинов череп.
– Ну как? – поинтересовался он, лыбясь, как кот, который не только всю сметану сожрал, но и заполировал ее канарейкой. – У вас идеальные отношения?
Смех Арчи родился где-то в глубине его грудной клетки и загрохотал по плиткам ванной. Мерлин вторил его хохоту, удаляясь от нас по коридору.
– Какими еще бесценными житейскими наблюдениями ты поделился с моим сыном? – решительно пожелала я знать, отводя глаза от стремительно мелеющей ванны. – Помимо того, что Человек-паук – супергерой, а женщина-паук – паучиха.
Вся вода вытекла, и моего постояльца в мокрой шерсти выбросило на сушу белой эмали. Чубакка рядом с Арчи смотрелся бы эпилированным. Я предполагала, что он будет громоздок и бел, как холодильник, – с соответствующим IQ. Но голый Арчи вдруг оказался опасно мужественным. Не говоря уже о его очевидных шансах на выгодное предложение порекламировать какое-нибудь залихватское мужское белье.
– Ты права, Люс. Меня терзает раскаяние... Но, думаю, мне хватит силы воли его забороть, – произнес он с издевкой.
– Вот понимаешь, такие заявления и делаются под воздействием нелегальных препаратов. Ты никак не поймешь одного: Мерлин все воспринимает буквально.
– Да ты, блин, над ним так квохчешь. Я с трудом верю, что ты вообще его выпустила... из матки, в смысле. – Арчи восстал в лавине пены, торжествующе уперев ноги в дно ванны, и уставился на меня.
Я поспешно отвернулась, покуда пена не осела.
– Естественно, квохчу! Большинство родителей хотели бы, чтоб их дети попробовали в жизни то, чего им самим не удалось, – и чтоб к старости можно было с ними съехаться. А мой сын никогда не покинет отчий дом.
– Херня. Как ты узнаешь, может Мерлин жить в мире сам или нет, если ты никогда его туда не выпускаешь? Стоит ему из дому выйти, ты уже думаешь, что он эмигрирует. Суета, нервы, слезы-сопли и прощания навек. Тошнит.
Во мне тут же вскипела ярость.
– Да что ты вообще понимаешь? Кто присмотрит, чтоб он зарядил мобильник? Что ему хватит денег на проездном? Что он ест достаточно овощей? Да никто, одна я.
– Единственный способ заставить ребенка жрать овощи – обвалять их в шоколаде, – сострил он.
– Будь любезен, прикройся. Людям молиться надо, чтоб не дожить до созерцания тебя голым, – соврала я.
– Пацану шестнадцать. Через пару лет голосовать сможет, едрен батон.
– Ты сам слышал, что Мерлин сказал. Он не хочет вырасти. Он хочет остаться подростком.
– Ха, а кто нет? – спросил Арчи, ополотениваясь. – Тут тебе и наркотики, и пьянки, и тусовки сутки напролет, ни работы, ни налогов. По мне, так совершенно разумное желание. Я б и сам оставался подростком.
Обернутый в махровую тогу, он сошел по лестнице в кухню – употребить немного моей еды.
– Знаешь что? – заныла я, семеня за ним. – Да я лучше буду брать уроки грамматики у Джорджа Буша или, не знаю, мастер-классы по цирюльному делу у Лемми из «Моторхед»[81], чем советы по воспитанию – у тебя.
– Штука в том, подруга, что мальцу не нужна нянька. В его возрасте он сам уже может нянчить. А кроме того, знаешь, что Мерлин мне сказал про нянь? Он не понимает, зачем взрослые нанимают подростков, чтоб те вели себя, как взрослые, а сами отваливают и ведут себя, как подростки. Гений, ну! – хохотнул он. – Чтоб меня! Да пацан бреется уже. А глянь, какие ты ему инструкции пишешь, когда из дома уходишь. – Он взял бумажку со списком аварийных телефонов. – Они же длиннее «Войны-блин-с-миром».
Меня бесила его невежественная борзость.
– «Все будет зашибись, братан». – Это я изобразила его выговор. – Вот твой ответ на любую проблему – от парковочного штрафа до трахеотомии.
Арчи глянул на меня с укоризной:
– Мерлину с тобой все равно что на «тарзанке»: невидимая пуповина не отпускает. А ты отрежь. Пусть летит, парит...
– Тебе звук «бдыщ» ничего не говорит? – холодно отбила я. – Сдается мне, мать знает, как лучше.
– Херня. – Он развернулся ко мне: – У мам винегрет в голове. Мне мама говорила, что все хорошее достается тем, кто умеет ждать, кроткие-де наследуют землю и, ага, не в деньгах счастье. Это все куча теплого конского навоза. Довожу до твоего сведения, попка моя сладкая: твой сын считает, что ты постоянно суешь нос не в свое дело... Хотя, думаю, ты это уже прочитала у него в Фейсбуке.
– Да мне нужно совать нос. Может, ты просто не заметил, Эйнштейн, – рявкнула я в ответ, – но мой сын не вполне нормален. Если, конечно, ты не склонен считать нормальным то, что он исписал всю стену в спальне крикетыми счетами, информирует широкую интернет-общественность о своих поллюциях, носит маску Бэтмена в метро и велосипедный шлем в постели – вдруг у него мозг расплавится и вытечет через уши, – а также мечтает жить в коммунистической стране, где не нужно принимать никаких решений.
– Ты хочешь, чтоб Мерлин был нормальным, – а в чем она, норма эта, блин? Ты нормальная? А я? – Арчи задорно оглядел меня и, к моему изумлению, заржал мне прямо в лицо. – Ненормально быть нормальным. Все зашибись какие нормальные, покуда ближе не познакомишься.
– Ты не врубаешься, да? Когда женщина беременна, гадаешь, когда ж ребеночек пошевелится? Так вот, ответ – после колледжа. Но мой сын никогда не поступит в университет, никогда не найдет работу, никогда не съедет от меня. Он на уроке не в состоянии сосредоточиться. Он провалил все экзамены на аттестат зрелости до единого. Для него экзаменационные билеты – суахили.