– Можно спросить? – решилась я.

– Да, Серафима, конечно.

– Это очень неудобно, но я бы… хотела просто понять.

Ева промолчала, давая мне возможность продолжить.

– Почему ты рисовала те картинки? Я имею в виду…

– Девушек?

– М-м… да… черт! Мне очень неудобно! Не надо было спрашивать!

– Все в порядке. Не переживай. Тебе я отвечу.

Эта последняя фраза плотно засела в моей голове: «Тебе я отвечу». Ева доверяет мне. И я не хочу подвести ее доверие.

– Ты вовсе не должна, если не…

Но она меня уже не слушала, а говорила сама:

– Это красиво.

Я заткнулась.

Мне послышалось?

– Прости? Я просто…

– Да, Серафима. Это, наверное, прозвучит очень глупо и нелепо! Просто…

– Красиво?

– Да. Я считаю, что в этом есть своя… эстетика…

Я старалась мыслить категориями Евы. Для нее в женском самоудовлетворении не было ничего постыдного или грязного. Она считала это… красивым.

И не просто красивым, а эстетически красивым!

– Надо же… я как-то не задумывалась об этом, если честно.

Ева не ответила.

– И давно ты их рисуешь?

– С семнадцати лет.

– Правда?

– И ты сама…

– Нет! Нет! Во всяком случае… не так часто, как ты могла обо мне подумать!

– Ой! Ева, прости! Прости меня! Я не хотела! Очень неловко вышло!

– Ничего страшного! Это даже забавно так…

Ева сама посмеялась.

– Если честно, я вот так откровенно ни с кем не говорила об этом, – призналась она.

– И не ты одна…

Тема нашего разговора оказалась весьма интимной. И мне было приятно, что Ева стала именно тем человеком, с которым об этом можно поговорить спокойно и без стеснения.

– Почему ты пошла сюда? – спросила я снова.

– Сюда?

– Да, на эту вечеринку. Компания… явно не твоя. Они же тебя обижают.

– Они просто напились. Так, они меня не обижают. А почему я пошла? Просто… стало как-то скучно, вот и все. Однажды завязался разговор с Денисом, и вот… он позвал и меня, через Андриана, конечно.

Денис позвал…

И Андриан не смог ему отказать.

– Серафима.

– Да, Ева?

– Я тоже хотела кое-что спросить у тебя.

– Конечно! Раз уж мы так с тобой разоткровенничались… я готова открыться и тебе.

– Вопрос будет личный…

– Уж точно не такой, как у меня!

Нам снова стало весело.

– Я слушаю, Ева.

– Вы с Денисом… у вас… что-то есть?

Вот черт!

Хотелось бы мне знать было ли что-то у Серафимы и Дениса…

Но я не знаю!

Если подумать о том, как он ко мне относится… ничего особенного. Он больше похож на хорошего друга, но я не могу исключить, что втайне от всех он тешит мысль начать отношения с Серафимой. Именно с Серафимой, а не со мной!

Меня он совсем не знает…

Я и сама себя не знаю!

Что же ей ответить?

– Видишь ли, Ева… пока все сложно…

– Сложно? Не понимаю. Что в этом сложного? Если вы любите друг друга, то просто будьте вместе и все тут!

Надо же какая наивная душа!

Что за ребенок!

– Порой людям бывает… непросто разобраться в своих чувствах и вообще понять, что они чувствуют.

– То есть ты не понимаешь: чувствуешь ли ты любовь к Денису или это что-то другое, так?

– В каком-то смысле… только в нашем случае скорее запутался он.

– А ты?

– Я?

– Ты его любишь, Серафима?

Вот влипла…

Ну, дура-дурой! Что тут еще сказать?

Сижу и выкручиваю отношения с совершенно незнакомым мне человеком!

– Наверное, я тоже пока запуталась… не стоит мне быть такой уверенной, как я себя считаю…

Ева просто кивнула.

Кажется, она удовлетворилась моим смятым ответом.

Неплохо навешала ей лапши – чего тут еще сказать?!

– Может, пойдем к Денису? Я совсем замерзла …

– Да, давай. Поедим все вместе в классе. И Мадлен угостим, а то она там совсем скучает.

Посмеиваясь над Мадлен, мы направились обратно в класс.

* * *

Немного успокоив Лесю и оставив ее в уборной, Белла вышла в холл. Эта троица уже исчезла. Наверное, вернулись в класс.

Ей нужно забрать Власа из музея и привести в чувство.

Нет смысла обижаться на того, кто не в состоянии мыслить здраво. Но у Власа такое… случается все чаще.

И ей приходится с этим как-то справляться.

Единственное, что Белла не может себе позволить – мириться с этим.

Она никогда не примет пагубные привычки Власа. Вопрос в другом: станет ли она бороться с ними и с ним?

Или оставит его?

Нужно ли ей это?

Для этого Белле надо покопаться в своих чувствах, а делает она это нечасто.

Сейчас же дело за маленьким – вернуть Власа к реальности, если это еще возможно.

Вытерев последние слезы, она ускорила шаг, дошла до двери в музей и открыла ее со словами:

– Все, Влас, хватит с тебя! Пора возвращаться к остальным. Надеюсь, ты уже пришел в…

Пауза.

– …себя…

Запах.

Тот запах, что она ощущала все это время в уборной.

Здесь он царствовал в полную силу.

Влас…

Его не было.

А вместо него – кровавое красное месиво, растекающееся поверх сухой мумии.

Изорванная одежда Власа, клочки длинных волос в красном желе, поломанные кости, разбитый череп, петли кишечника, сдувшиеся легкие. Другие органы вообще отсутствовали!

Белла смотрела на красные лохмотья – все, что осталось от ее Власа – и больше не сдерживала оглушительный визг.

Открыв дверь класса, я заглянула внутрь, и то, что я увидела… ох! Лучше бы я ослепла!

Голая спина Мадлен, по которой струились ее рыжие волосы.

Ее тело подпрыгивало вверх и вниз, а из-под ягодиц торчали слегка волосатые голые ноги Дениса.