– Я нашёл одного моряка с большим кораблём. Он возьмётся перевезти нас через залив даже и с лошадьми.

– Думаешь, мы проскочим?

– Пока в городе идёт штурм, а в заливе множество рыбачьих лодок, можем проскочить. Но надо быть готовым ко всему.

– Если придётся прыгать за борт, я не смогу плыть с ребёнком на руках.

– Я возьму малыша. Главное – побереги себя, – прикоснулся на мгновение к её локтю, и женщине стало легче на душе. – Будь осторожна.

Он взял сына из её рук только после того, как завёл коней на борт лодки и успокоил их. Скакуны фыркали, косились на хлипкие доски, перекинутые с причала, и на плещущую внизу грязную воду, но рядом с Амталом вели себя более покладисто, податливо позволяли вести себя, куда ему угодно, и ставить, где положено.

Владелец корабля бросил пассажиру куски старой парусины.

– Укрой их, и пусть стоят тихо. Сам знаешь, если заметят на палубе лошадей, заподозрят неладное.

– Знаю.

– Кстати: дай плату сейчас. Оставлю её семье, на случай, если не вернусь. – И заулыбался во весь щербатый рот. Задорно так заулыбался, словно не существует на свете ничего забавнее собственной смерти.

– Ты пообещал ему так много? – удивилась Алкеда.

– Не больше, чем предполагал с самого начала, – успокоил Амтал.

Моряки вывели лодку в залив и развернули паруса. Ветер пронизывал до костей, и молодая женщина куталась в плащ, даже капюшон накинула, потому что от ветра быстро заболела голова. Алкеда старалась не смотреть по сторонам, словно из суеверия – чтоб не привлечь беду, и потому она пропустила почти всё путешествие по воде. Чтоб успокоить себя и поддержать, женщина смотрела на Амтала, спокойно простоявшего с ребёнком на руках у прикрытых парусиной лошадей. Свободной рукой он придерживал самого беспокойного из них под уздцы и выглядел так безмятежно, словно на приятную прогулку выбрался. В его бестревожности спутница черпала уверенность, что всё получится именно так, как ей хочется.

Они благополучно причалили, а потом был долгий путь через столичные предместья. Их задержала необходимость затеряться в толпе беженцев и так обойти внимание солдатских патрулей, а ещё по возможности не потерять лошадей. И тут внешнее спокойствие Алкеды и Амтала значило больше, чем какие-либо ухищрения, отговорки или хитро продуманный маршрут. Амтал даже решил разделить их группу, и того из своих спутников, кто хуже всего умел держать непроницаемое выражение лица, отправил на двух конях в обход с наказом: если встретится военный патруль – просто скакать во весь опор и молиться. После чего посадил Алкеду на коня, вручил ей хнычущего ребёнка, а на второе животное навьючил вещи, причём так, чтоб казалось, будто их целая гора.

И дальше мужчины пошли пешком, ведя коней в поводу. Покачиваясь в седле, молодая женщина старательно прятала от чужих глаз свою холёную красоту, и если кого-то разглядывала, то только беженцев, от военных старательно уводила взор. А военные, разумеется, на неё поглядывали. Если бы не пищащий свёрток на руках у Алкеды и не холодная, уверенная отстранённость Амтала и его спутника-гвардейца (разумеется, переодетого в штатскую одежду), хотя бы одного коня они бы лишились наверняка. А так, похоже, солдаты пожалели молодую мать, и долгое, тягостное в своей медлительности путешествие завершилось благополучно почти у самого подножия Велла. Там же их ждал второй гвардеец с обеими лошадьми, благополучно и почти без приключений добравшийся туда.

К лестнице, ведущей в главный Храм, Алкеда подошла лишь на следующий день, но она была безумно счастлива, что эта долгая дорога оказалась именно такой, какой была. Предшествующую ночь они с Амталом провели в крохотной спаленке придорожного трактира. Там всё устроилось легко – на входе они представились супругами.

Для неё заснуть и проснуться вместе с ним, на одной постели, было самой большой отрадой. А то, что рядом, под рукой, посапывал их общий ребёнок, лишь подкрепляло ощущение семейного счастья и наслаждение им. Сонно глядя, как он просыпается, она улыбалась, боясь потревожить мужчину разговорами о любви. Что ж, он сам заговорил об этом, первый. В ответ Алкеда потянулась к нему, провела пальцами по его руке, словно пыталась убедиться, что он существует в реальности.

– Всё это время жила только одной надеждой – что смогу быть с тобой, и что ты меня не разлюбишь.

– Не разлюблю. Жизнь отдам за тебя, если понадобится.

– Пусть этого не случится. Иначе мне-то тогда зачем жить?

– Ради него, например. – Амтал наклонился поцеловать младенца.

– Я так не смогу, – улыбнулась женщина. – Я без тебя не смогу. Пожалуйста, давай ты будешь жить… Прости, что в Храме нам придётся держать дистанцию.

– Я всё понимаю. Будем держаться.

И теперь, поднимаясь по склону Благой горы, Алкеда, чтоб должным образом сосредоточиться, представляла, как отстраняет всё успокаивающее и нежащее, всё то, что ценила, и приближает оружие, которым намерена биться за своё счастье, свою свободу, своё будущее, которое пока вынуждена отстранять. Чем больше награда, тем значительнее усилия, это понятно. Ей нужна была вся искусность, накопленная за годы жизни при дворе, всё воображение, вся выдержка. И даже если она не умеет просчитывать последствия затеянных интриг (а она не умеет), должна попытаться сделать всё, что сумеет. Возможно, какая-то из уловок принесёт успех, но если ничего не делать, успеха не будет точно.

Что же она желает? Избавиться от мужа и, как это ни прискорбно, от отца. Получить возможность спокойно жить с Амталом. Увы, расклад таков, что всё получится лишь в том случае, если она станет полноценным самостоятельным игроком на политической арене.

Перед служителем, который вышел ей навстречу, женщина склонилась, уже примерно понимая, что будет делать.

– Прошу вас о защите, благороднейший, – для меня и моего сына. Я прошу помощи! Увы мне, я не знаю, как быть… Мой супруг презрел все мои предупреждения, все слёзы мои, и дал понять, что магия Лучезарного занимает его намного меньше, чем близкая победа. Он сказал, что противодействие не прекратит и будет продолжать, пока не расправится с братом, который предал интересы семьи и попрал права остальных представителей королевской семьи. Возможно, я объяснила не так, как… Я в отчаянии, благороднейший! Я не знаю, что делать. Уверена, что только рукоположенный служитель сумеет повлиять на его высочество.

Посмотрев в изумлённые, даже, пожалуй, неприятно ошеломлённые глаза старого священника, Алкеда подумала, что идея поссорить принца Тейира с храмовыми служителями – довольно-таки перспективная. Никто не станет говорить ему: «А вот ваша жена сообщила…», будут просто действовать, исходя из ситуации.

Конечно, её приняли – не могли не принять. В роскошной по местным меркам келье молодая женщина украдкой поцеловала Амтала и сказала ему:

– Ты должен будешь отвезти в Тизру моё письмо – как можно скорее. Не волнуйся, здесь мы с сыном будем в полной безопасности.