Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ты их еще не отработала, – лениво зевал громила, бросая красноречивый взгляд на декольте Овечки. – Герр Дастин, где тут у вас свободная комната с кроватью?
– Ах, не отработала?! – Девица уткнула руки в бока и угрожающе взглянула на обидчика. – Кто ко мне всю прошлую ночь подкатывал? Ребенку спать не давал?
– Тоже мне ребеночек, – хмыкнул Густав, явно имея в виду дочку Мелисенты. – Таких детишек во вражеские города запускать на денек надо. Никакой штурм не потребуется, сами сдадутся, лишь бы забрали поскорее.
– Дядя Густав, – наябедничала восседавшая здесь же Ханна, – третьего дня мне под юбку залезал. Своими шершавыми лапами. Вот.
В следующее мгновение голова «дяди Густава» оказалась под ударом прихваченной разъяренной мамашей глиняной пивной кружки. Только осколки полетели. Бородач тихо съехал со скамьи и завалился под стол. Мелисента нагнулась, подоткнула юбки и начала деловито обшаривать карманы поверженного. Дастин, мирно беседовавший с фон Цорном о тактике пехотного боя, послал мне страдальческий взгляд.
– Детка, – я тронул девочку за плечо, – когда взрослые дяди лезут тебе под юбку, надо сразу говорить: «Отвянь, педофил». Ясно?
– Как-как? – заинтересовалась Ханна. Я повторил. – Ага, спасибо. Запомню.
– Варварство, – повздыхал отец Иоганн, восседавший за соседним столом. – Даже невинных детишек, и то… Эх, времена топоров и мечей! Ей-ей, конец света грядет… Вы, сударь, давно у хозяина помощником?
– Порядочно, – буркнул я в ответ, наблюдая, как Мелисента отправляет в непознанные недра декольте изъятые у Густава невеликие сокровища – два невзрачных колечка, пресловутые сережки и полдесятка золотых монет.
Дело шло к вечеру. Дочка Мелисенты отправилась во двор – поиграть вместе с нашим слонопотамьим пастушком Хансом и Квазимодо (слонопотамчик, превосходивший габаритами самую жирную свинью, с удовольствием возил детей на спине). Пьянющие в дым вояки Черной Своры засыпали прямо за столами, двое поссорились и пошли на улицу выяснять отношения. Фон Цорн разговаривал с потертым святым отцом о чем-то своем. Дастин уныло листал книжку товарища Сталина, пытаясь найти знакомые русские буквы. Я откровенно бездельничал.
– Герр Теодор? – Знакомый голос вырвал меня из полудремы. – Ты в тарок играешь?
– Чего? – вскинулся я. Рядом стоял синьор Орландо ди Милано. Если судить по лицу, юнец тоже маялся от скуки. В правой руке знаменосец сжимал изумительно засаленную карточную колоду. – Тарок? Это что такое? Карты?
– Можно называть и так. – Орландо развязно уселся напротив меня и бросил на стол стопку квадратиков из плотной, разлохматившейся по краям бумаги. – Разве никогда не видел? Самая модная игра в нынешние времена. Даже при блистательном парижском дворе играют. В салоне его светлости кардинала де Ришелье тоже…
– Ришелье, – вздохнул я. – И три мушкетера. Ты, часом, такого господина д’Артаньяна не знаешь? Из синей роты?
– Мы по Парижам не гуляли, – отрекся Орландо. – Играть, в общем, будешь? Моя ставка – два талера. Смотри сюда. В тароке есть четыре масти…
Спустя полчаса я просадил тридцать талеров, а Дастин обозвал меня растратчиком, ибо пришлось брать деньги из кассы трактира. Подозреваю, что Орландо жульничал, но поймать студента за руку не удалось.
– Слушай. – Я потеребил исключительно довольного собой знаменосца за рукав колета, украшенного бесчисленными прорезями, и решил поиграть в свою игру. Орландо подсчитывал прибыль. – Хочешь, покажу интересную вещицу?
– Попробуй. Посмотрим, – отмахнулся недоросль, но мигом раскрыл рот, когда я выложил на стол импульсную винтовку. Индикаторы панели настройки сверкают разноцветными точками, матово блестит металл… – Ух ты! Это что такое? Похоже на оружие… Мушкет?
– Не совсем.
Я вытащил Орландо на крыльцо, отвел за калитку, нашел подходящий валун и взгромоздил на него пустую кружку, прихваченную из трактира.
– Вот смотри… Целишься здесь. Нажимаешь вот эту пипочку, включается лазерный прицел.
– Какой-какой прицел?
– Лазерный. Видишь красный лучик? Там, где он кончается, видна красная точка – туда попадет разряд.
– Что попадет?
– Пуля. Курок вот здесь. Попробуй.
Орландо недоверчиво взял легкую винтовку, поиграл лучом прицела, задержал его на кружке и надавил на клавишу разряда. Мелькнула голубоватая молния, а кружка приказала долго жить.
– Какая вещица! – поразился Орландо. – Колдовством попахивает. Ты только не показывай ее фон Цорну и нашим парням. Убьют и себе возьмут. Где добыл? Дорогая, наверное?
Я ожидал прямо противоположной реакции. Если у нас в наличии человек, явившийся на Афродиту прямиком из XVII века, значит, после знакомства с винтовкой образца века XXII он обязан немедленно обвинить меня в магии, сношении с нечистой силой и побежать жаловаться командиру. Можно, конечно, предположить, что Орландо – юноша образованный, учился в университетах и вообще являет собой личность прогрессивную (Позднее Возрождение, как-никак!), однако… Знаменосец принял импульсную винтовку как должное, хотя и подивился необычности конструкции.
– Тогда садись и слушай, – сказал я, уселся на валун и жестом пригласил Орландо. Последний, сбросив ладонью пыль с камня, передал мне дальновидно припасенный кувшинчик с вином и состроил на лице вопрошающее выражение. Винтовку он не отпускал, завороженно поглядывая на перемигивающиеся огоньки индикаторов.
Разговаривали мы часа три. Стемнело, конюх Фридрих вместе с сыночками зажег на дворе масляные лампы, Ханс, подоив слонопотамшу, вынырнул из калитки и ушел «домой», из кабака доносились разудалые наемнические песни… А я старательно впаривал студенту-недоучке историю строительства Комплекса, рассказывал о начале космической эры и наших с Дастином приключениях, продолжающихся уже несколько дней кряду. Орландо выслушивал, изредка переспрашивал, когда я употреблял незнакомые термины вроде «компьютер» или «сфера сингулярности», но задавать прямые вопросы или не решался, или просто не понимал, о чем идет речь.
Можно называть это свинством по отношению к Хозяину, предложившему мне и Дастину «поиграть» в Тридцатилетнюю войну, но мне до ужаса хотелось посмотреть, как отреагирует очередной персонаж на мои подробные объяснения. Да, это нарушение правил игры, но, в конце концов, Хозяин сам виноват. Это он навязал нам царящий вокруг беспредел, даже не попытавшись сообщить, зачем это делается.
Когда я, охрипнув, выдохся, Орландо лишь почесал в белобрысом затылке, походя вытащив из волос довольно крупную вошь, щелкнул ее на ногте, вытер палец о штанину и изрек:
– И это пройдет, как говаривал мудрейший царь Соломон. Значит, говоришь, будто вокруг одна степь, мы находимся вовсе не в Баден-Вюртемберге, а в совершенно другой небесной сфере, которую ты называешь Афродитой, сейчас не 1623 год, но туманное будущее… Понимаешь ли, Тео, по большому счету мне на это наплевать.