Нужно ли говорить о том, как высоко оцениваются экспертами перспективы этой богатой на природные ресурсы страны, когда и если санкции в ее отношении окажутся полностью сняты? И это понятно: только-только приподнявшие «железный занавес» страны с зияющими брешами рыночных ниш, будь то Иран или Куба, – мечта любого бизнесмена. Именно так сколачиваются крупные состояния, если только не на «залоговых аукционах». Сколько, скажем, турецких бизнесменов «поднялись» на распаде Советского Союза? Всех и не перечислить…

Серьезная заявка на выход Ирана на бескрайний оперативный простор была сделана 15 июля 2015 года в Вене, когда Иран и шестерка международных посредников, включая США, Францию, Великобританию, Германию, Китай и Россию, после многолетних дипломатических баталий все же достигли соглашения по иранской ядерной программе. Невзирая на то, какой грудью встали против этих договоренностей аравийские монархии и главный союзник США в регионе – Израиль.

И прямо как в рубрике «удивительное – рядом»: арабы начали договариваться с евреями о коллективной безопасности, в кулуарах, строго секретно, но все же… Поскольку Исламская Республика Иран для большинства арабских стран Ближнего Востока считается угрозой национальной безопасности номер один, оставляя за спиной даже столь нелюбимых ими евреев. Которые, хоть и будучи весьма жесткими парнями, мечтают только об одном – чтобы их просто оставили в мире и покое.

Отношения же Турции и Ирана, безусловно, менее однозначны. Можно даже сказать, что они в чем-то напоминают отношения Турции с Россией, которая, с одной стороны, является крупным поставщиком в страну энергоносителей и важным рынком сбыта для турецких продукции и услуг, а с другой – региональным соперником, в частности, в бассейне Черного моря, на Кавказе и в Средней Азии.

То же самое и с Ираном, являющимся вторым по значимости, после Ирака, поставщиком сырой нефти в Турцию, на чьи доли приходится 22,4 % и 54,6 % турецкого рынка соответственно. Третье место за Россией с ее 12,4 %. Что же касается природного газа, то первая тройка поставщиков в Турцию выглядит следующим образом: Россия – 55,3 %, Иран – 16,2 % и Азербайджан – 12,7 %.

В то же время в период экономической изоляции Ирана Турция, наравне с Объединенными Арабскими Эмиратами, являлась важным торговым партнером, можно даже сказать – воротами как для поставки собственных, так и для реэкспорта западных товаров и услуг.

Исключал ли экономический фактор постоянную подковерную борьбу между Турцией и Ираном в Северной Африке, на Кавказе и на Ближнем Востоке до событий «арабской весны»? И является ли плодотворное экономическое сотрудничество достаточной гарантией от будущих потрясений после начала войны в Сирии, когда многие страны оказались между противоборствующими сторонами как заряженные частицы между двумя полюсами магнита? Ничуть не бывало! Перед глазами у нас есть наилучшее тому подтверждение. То, которое свалилось нам как снег на голову – черная дата в календаре российско-турецких отношений, 24 ноября 2015 года. Вот уж поистине «shit happens», что в вольном переводе может звучать как «жизнь – чертовски сложная и непредсказуемая штука».

Итак, что же к осени 2015 года принесла сирийская война Турции, провозгласившей этот конфликт своим внутренним делом? Во что уже обошелся ей «пригласительный билет» на «пятничный намаз в Дамаске», с учетом того, что ни конца, ни края противоборству там пока что не предвидится?

Перед тем как ответить на этот вопрос, нужно сказать о вышедшем на международную повестку дня в полный рост курдском вопросе. После получившего юридическую автономию Иракского Курдистана курдские кантоны в Сирии также начали обособляться и объединяться между собой, грозя создать свой сплошной пояс вдоль всей турецко-сирийской границы.

Сценарий для Турции образца 2015 года, когда процесс мирного урегулирования с местными курдами оказался уже свернутым окончательно – чрезвычайно опасный, а оттого абсолютно неприемлемый. С точки зрения угрозы дальнейшего расшатывания ситуации в курдских восточных и юго-восточных провинциях страны, где не затихает антитеррористическая операция. Не говоря уже о том, что если вдоль границы будет создан курдский буфер, он сразу отрежет Турцию от событий в Сирии и лишит ее там сколь-нибудь серьезных рычагов влияния.

Конечно, единая курдская государственность, которая бы собрала под одним флагом все части этого народа, проживающего в Ираке, Сирии, Турции и Иране, в обозримой простым человеческим глазом перспективе – это утопия. Будь на полотнище хоть традиционное для курдов изображение золотого солнца с двадцатью одним лучом, хоть чуть менее традиционная красная пятиконечная звезда, хоть оба этих символа, вписанные друг в друга. Дело в том, что «самая многочисленная» этническая общность в мире, не имеющая собственного государства, по факту единым народом не является. Однако образуется или не образуется в итоге из множества разноязычных племен и кланов единое курдское образование – непринципиально для созданной по унитарному принципу Турции, где борьба с отдельно взятым сепаратизмом Рабочей партии Курдистана ведется уже не одно десятилетие и уже отозвалась гулким эхом в очень многих турецких семьях.

Оппозиционными партиями и соответствующим образом настроенной частью турецкого общества новый внешнеполитический курс своего руководства уже изначально был принят в штыки, как поправший «букву и дух» кемализма. По прошествии же времени своей имплементации он принес стране огромный букет, но в той флористической композиции были «не розы, не тюльпаны и не лилии», а вместо них рост террористической угрозы, волна беженцев, курдский сепаратизм, снижение внешней торговли с рядом стран и ухудшение образа Турции на международной арене, которое, так или иначе, негативно влияет на всех – от зарубежных инвесторов до интуристов.

Как дым при этом рассеялись все иллюзии, если у кого они и были, по поводу возможного углубления интеграционных процессов между Турцией и Европейским союзом. Речь уже идет даже не о полноценном членстве, а о столь желанном для турецкого руководства режиме безвизового въезда в Европу для своих граждан. Но тут, что называется, нашла коса на камень: какими бы отговорками ни мотивировала свой отказ «старушка процентщица» Европа, понятно, что визы она не отменит ровно до тех пор, пока не улягутся страсти на Ближнем Востоке.

В общем, в кои-то веки правящей Партии справедливости и развития, терпеливо выстраивающей свой образ прагматиков и практиков, нацеленных на достижение конкретного положительного результата, нечего оказалось сказать в ответ своим политическим оппонентам.

То, что сирийский конфликт может поставить к барьеру Турцию с Ираном, то есть две страны схожего экономического и военного потенциала, – это, разумеется, не может не беспокоить турок. Однако сбитый 24 ноября 2015 года российский бомбардировщик «Су-24» превзошел все мыслимые и немыслимые черные пророчества скептиков от оппозиции.

В первые часы и дни после трагедии в турецком массовом сознании наступил паралич. Это была не паника, когда люди кидаются скупать макароны, пшенку, соль и сахар и спешно начинают оборудовать близлежащие подвальные помещения на случай тяжелой российской «обратки». Произошедшее было настолько фантасмагорично, а сознание настолько отказывалось верить в реальность случившегося, что турок просто охватил паралич, ступор. Как выражаются психиатры, возникло состояние грубого нарушения нормальной психической деятельности с учетом того, кем Российская Федерация и Турецкая Республика стали друг для друга по итогам «золотого десятилетия» дружбы.