– Огонь! – раздался чей-то голос сзади.

Из КамАЗа начали выпрыгивать солдаты. Всего десять человек. Офицеры в «уазиках» растерянно мельтешили руками. Штабные, далёкие от боевых условий теоретики… С обеих сторон от дороги треснули пронзительные выстрелы. Теперь, когда двигатель грузовика замолк, Сергей услышал собственное громкое дыхание.

– Огонь! – кричал голос сзади.

Некоторое время Сергей лежал неподвижно, ожидая, что произойдёт дальше. Он ждал, что кто-нибудь подскажет ему, как надо действовать. Но никто не подсказывал. Вывалившиеся из кузова солдаты отвечали нападавшим короткими очередями из своих «Калашниковых». Подняв голову, Сергей увидел сквозь грязное треснувшее стекло, что трое или четверо пареньков лежали неподвижно, выпростав безвольные руки в стороны. Сергей пошарил в ногах и нащупал свой фотоаппарат. Позади, возле первого «уазика», ухнуло, земля поднялась комьями, разбросалась горячими осколками, ударила грязным белым дымом. «Уазик» накренился, два других стали разворачиваться. Вражеская автомашина быстро приближалась, поливая свинцом прятавшихся под колёсами КамАЗа солдат. Снова что-то взорвалось, тряхнув грузовик. Сергей ударился головой о какую-то железку, попытался отворить заклинившую дверь. Стекло посыпалось на него отовсюду. В кабину потянуло гарью… Выглянув наружу, он увидел, как из леса выбежали человек десять с короткими автоматами наперевес. Несколько из них прятали свои лица под чёрными шерстяными масками. Сергей заёрзал, дверца резко распахнулась, и в кабину сунулся ствол с круглой трубкой пламегасителя. Следом за стволом Сергей увидел коричневое от загара лицо в густой бороде. Большой, мясистый, рельефно слепленный нос, чёрные шныряющие глаза над широкими скулами, выцветшая красная повязка на лоснящемся лбу, бисерные капли дождя и пота.

– Выходи!

Сергей осторожно, оглядываясь по сторонам, вылез из кабины. Из-под облепленных грязью колёс выбирались с поднятыми руками пять солдат. Автомобиль с дыркой в крыше остановился перед завалившимся офицерским «уазиком», бородач выпрыгнул наружу и, заглянув внутрь машины, сделал по короткой очереди в каждого из лежавших там людей. Сергей с удивлением обратил внимание, что вокруг продолжали мирно чирикать птицы. Неожиданно прозвучал взрыв. За деревьями показался на склоне холма БТР федеральных войск.

– Ложись! – крикнул бородач Сергею. – Ложись, кому говорю!

Сергей заполз под колёса грузовика. Самообладание постепенно возвращалось к нему. Приготовив фотоаппарат, он стал наблюдать. Гул двигателя БТР нарастал, но бородатые люди не спешили пускаться наутёк. Их командир негромко переговаривался со своими людьми, они понимающе кивали и ждали… Что-то ударило Сергея в грудь, обожгло, заставило широко раскрыть рот. Сергей подчинился горячему давлению изнутри, захрипел, сплюнул густо и солено, мутно увидел кровь на себе и стал задыхаться…

Вся эта сцена из далёкого прошлого втиснулась в несколько секунд и теперь оборвалась.

– Алло, Лис, ты меня слышишь? – хрипела телефонная трубка голосом Романова.

– Слышу, конечно, – ответил Лисицын, – вспомнилось вдруг, как меня ранили в Ченгреме.

– При чём тут Ченгрем, мать твою?! Где ты находишься? Я больше не могу ждать и еду за Ксенией. Время вышло!

– Подожди! – закричал Лисицын в трубку. – Слушай, тут такая каша заварилась… Я не случайно про Ченгрем вспомнил. Я под обстрел попал, двух громил Когтева прикончили на бульваре.

– Ты что? Когда? Повторяю: не смей появляться дома! Где ты сейчас?..

В трубке запищало, и связь прервалась. Лисицын порылся в карманах в поисках жетона, но ничего не нашёл. Да, в такую минуту ему очень пригодился бы мобильный телефон.

«Ладно, из дома перезвоню, – решил Лисицын. – В конце концов от судьбы не уйдёшь…»

* * *

Сергей мысленно вернулся к тому дню, когда федеральная пуля поймала его под брюхом грязного КамАЗа. Бородатые налётчики не бросили Сергея помирать среди расстрелянных машин, а унесли с собой. Видно, его фотокамера сослужила ему добрую службу. Будь в его руках автомат, его наверняка оставили бы вместе с другими ребятами с пулей в голове. Но он принадлежал к непонятному по своей сути сословию людей, которые приезжали в «горячие точки» без всякого оружия, имея при себе только фотовидеоаппаратуру. Сергей был журналистом, а боевики уважали журналистов, хоть редко кого из них жаловали своей любовью…

Он очнулся в низеньком домике.

– Русский глаза открыл, – услышал он.

– Как ты, парень? – нагнулся над Сергеем бородач с красной тряпкой на голове. Тот самый бородач, который заставил его выйти из кабины грузовика. – Неделю без памяти лежал. Крепкий, очень ты крепкий!

– Обычно такие умирают, – присел рядышком другой, медленно пережёвывая что-то сильно пахучее.

– Где я? – шевельнул Сергей губами, но не издал ни звука.

– Где ты? В горах. Здесь тихо и хорошо. Здесь нет никого, кроме нас и наших друзей. Здесь пасутся наши козы, здесь летают орлы.

Ночью он видел сквозь распахнутую кривую дверь ярко пылающий костёр и танцующих вокруг него вайнахов. Они двигались, смотря друг другу в затылок и положив руки друг другу на плечи. Кто-то громко пел, остальные вторили.

– Где я? – спросил Сергей на следующее утро.

– Зачем спрашиваешь? Как я объясню? На ноги поднимешься, сам увидишь.

На ноги Сергей поднялся через две недели, может быть, раньше. Он не считал дней, часто проваливаясь в глубокий жаркий сон и видя там прямые линии, оставленные в воздухе трассирующими пулями. Когда он смог ходить, ему принесли его фотоаппарат.

– Возьми, – сказал глубокий бархатистый голос, – это твоё.

Началась жизнь среди бородатых людей, столь отличных от горцев времён Лермонтова и вместе с тем столь похожих на них. За стеной дома тянулся длинный забор, сложенный из камней. Лежали сваленные в кучу черепа баранов. Зелёный склон убегал резко вниз и таял в плывших внизу облаках. Сразу сзади поднималась каменная гряда, уходящая наверх к словно зависшим в небе призрачным снежным шапкам. Вдали бродили козы. Вблизи сидели, косо поглядывая на Сергея, мрачные люди с оружием на коленях. Их было не больше тридцати человек. В дверях второй хижины виднелась женщина, вся закутанная в чёрное. На коротком стволе сваленного молнией дерева устроились старики, деловито обсуждая что-то едва слышными голосами, иногда кто-то из них вскрикивал, взмахивал руками, начинал почти кричать и яростно жестикулировать. Сергей обратил внимание на человека чуть поодаль.

– Ты говоришь по-русски? – неуверенно присел рядом с ним Сергей. – Кажется, это ты разговаривал со мной?

Тот молча кивнул в ответ, не поворачивая лица. Его взор был устремлён в синеватую даль.

– Ты кто? – спросил Сергей, пытаясь завязать разговор.

– Сурен. Так назвала меня мать. Она была армянкой, её привезли в эти края маленькой девочкой.

– Ты с таким вниманием глядишь вперёд, Сурен. Ты что-то выискиваешь?