Опасно, Лиза…

– Спасибо за то, что заступился… – бормотала я смущенно, уткнувшись в его грудь и слушая, как быстро стучит сердце.

Горячий, сильный мужчина, из объятий которого не хотелось выбираться…

– Тебе не за что меня благодарить, – ответил он, заботливо поглаживая меня по волосам. Большая ладонь ласкала волосы, а я вся трепетала, захваченная феерией эмоций.

– Нужно вызвать скорую! – всплеснула руками Юля, разбивая тот прочный кокон, в который мы с Черкасовым погрузились на краткий миг, и снова посмотрела на разбитое лицо своего хамовитого бойфренда.

– Перебьется… За языком пусть лучше научиться следить! – буркнул Гриша, еще крепче прижав меня.

– Да я вообще побои снять мог бы… – пригрозил Лимон, вытирая кровь и волком глядя на нас.

Со второго этажа спустились Гришин отец и Кирюшка. В руках сынок держал большой кораблик с алыми парусами.

– С чего это ты побои собрался снимать? – нахмурился Черкасов-старший, не сразу увидев сидящего между столом и диваном лимона.

– Мам, дядь Гриш, что тут случилось? – спросил Кирюшка, подбежав к нам.

– Всё хорошо, – Гриша улыбнулся и, выпустив меня из объятий, подхватил сына на руки. – А ты что, корабли рассматривал?

– Да! Мам, представляешь… – сынок затараторил, взахлеб рассказывая о коллекции судов своего деда, между взрослыми же шел молчаливый диалог.

Воспользовавшись тем, что Гриша отнес сына подальше, его отец сразу же принялся выяснять, что случилось.

– Игорь, это правда, что ты обозвал нашу гостью и ее ребенка? Нашего внука, между прочим, – спросил он хмуро, складывая руки на груди и грозно глядя на сжавшегося крестника.

Тот сразу стал пришибленным и блеющим, как козел. Куда только спесь делась?

– Ничего такого я не говорил! Я просто сомневаюсь, что это Гришин сын! Это какая-то его игра, – он передернул плечами и скривил лицо, – издевается он над вами, не видите, что ли?

– Всё, что я вижу, так это невероятно похожего на моего сына мальчика. Одно лицо! А еще я вижу, что ты ведешь себя неподобающе, – продолжал ругаться Черкасов-старший, а мне захотелось подойти к сыну и прикрыть ему уши, чтобы он, не дай бог, не услышал лишнего.

Но они с Гришей, очевидно, нашли тему для беседы, которая заняла их надолго.

– Папа! – не замедлила вступиться за своего бойфренда сестра Гриши. Такая симпатичная девушка. Неужели никого получше найти не могла? Удивительно просто.

– Что «папа»? – фыркнул Антон Семёнович. – Превратили семейный праздник в невесть что! Перед человеком стыдно. Лиза, простите.

В шоке от того, что он ко мне обратился, я не смогла вымолвить ни слова. Просто кивнула в знак благодарности. Он посмотрел на дочь, молчаливо требуя извиниться и ее, но Юлия лишь вздернула подбородок и подхватила своего избитого возлюбленного под локоток.

– Нам тоже праздник испортили! Поэтому мы, пожалуй, поедем!

– Юля! Да что же это такое творится? – запричитала Гришина мать, и мне ее даже стало жалко. – Так, пойдите наверх, умойтесь, приведите себя в порядок. Потом поговорим. Уедете сейчас – потом всегда темное пятно на празднике будет. Я против!

– Давайте, давайте, – подогнал их взглядом и небрежным взмахом руки Антон Семёнович, а потом обратил свой грозный взор на меня.

«А вас я попрошу остаться», – читался в нем приговор.

Я нашла рукой спинку кресла и молилась о том, чтобы оно никуда не исчезло. Иначе я бы упала.

– Идем в снежки играть? – предложил Гриша, задорно подмигнув сыну.

Он заметил, что отец собрался со мной серьезно поговорить. Я видела мучительную борьбу в его глазах, сомнения, которые отразились на лице.

Уйти, чтобы увести ребенка, или остаться и поддержать меня?

Он выбрал первое, и я была благодарна, потому что нам всё равно необходимо было поговорить. Этого разговора никак не избежать.

В какой-то мере я сейчас благодарила Лимона, потому что он своей выходкой несколько повысил градус напряжения, и на фоне драки разговор казался лучшим вариантом.

Более простым и легким. Но оттого не менее страшным.

Мать Гриши заспешила в кухню, чтобы по просьбе мужа принести горячего чая, я радовалась, что она как-то старается разрядить обстановку. Мне нужно было занять руки, которые я от волнения не знала, куда деть.

– Мы с мамой непобедимая команда! Ты уверен, что сможешь победить, а, дядя Гриша? – Кирюшка уже спрыгнул с рук отца и стоял у двери, пытаясь достать с вешалки куртку.

– Куда, боец? А кто будет утепляться как следует? – рассмеялся Гриша.

Как мне понять, притворяется он или ему действительно так важен сын? Ведь, если мы расскажем Кирюшке правду, а получив наследство, Черкасов исчезнет из нашей жизни, сынок не переживет…

– Лиз, помогай, – позвал Гриша, пытаясь натянуть сыну сапоги на теплые домашние носки. Интересно, откуда они на нем?

– Извините, я провожу и вернусь, – кинула я Антону Семёновичу и опрометью кинулась к Грише и Кирюшке.

– Откуда они у тебя? – спросила я, стащив вязаные шерстяные носки с сына.

– Дядя надел. А то у меня ноги замерзли… – простодушно ответил Кирюшка.

Я улыбнулась и, предоставив отцу одевать нашего сына, просто молча смотрела за их умилительной возней. Кажется, Грише и правда нравится заниматься сыном… Но как понять, надолго ли хватит его интереса? Ребенок – это не только игра в снежки. Это каждодневная рутина, это страх за здоровье, это развитие и психологическая поддержка. Нельзя просто взять и стать хорошим родителем. Этому не учат нигде. Ты просто пытаешься что-то делать и не облажаться. Ни перед кем-то, ни, главное, перед самой собой.

* * *

Пообещав вскоре присоединиться к веселой команде, я вернулась в гостиную. Антон Семёнович с непроницаемым лицом начал свою речь, когда я села напротив него в кресло у камина. Его жена стояла возле спинки, положив одну руку ему на плечо.

Ни дать ни взять, классическая портретная поза.

Идеальная семья, в которую меня либо примут, либо нет.

– Елизавета, давайте начистоту. Мы с женой хотим принимать активное участие в воспитании мальчика. Давайте обсудим, где он будет жить, где учиться, где отдыхать. Распишем дни, когда мы сможем его забирать, договоримся полюбовно, чтобы не пришлось привлекать адвокатов. Вы ведь не против?

Этот человек, в отличие от меня, явно поднаторел в деловых переговорах. В них он был специалистом, способным выбить для себя лучшие условия. Вытерев о колени вспотевшие ладони, я сделала глубокий вздох, как перед прыжком в воду.

– Я не против, чтобы мы обговорили эти условия.