Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так закончился наш налет на Великокняжескую. Результаты его превзошли наши ожидания. Дивизия не только освободила тысячи советских людей, обреченных на смерть в застенках белогвардейцев, потрепала отдельные части белых, захватила много пленных и богатые трофеи, но и расстроила планы обороны белогвардейцев по рубежу реки Сал, внесла путаницу и неразбериху в положение белых частей на фронте перед 10-й Красной армией. Высшее белогвардейское командование потеряло ориентировку — оно не знало, где проходит линия фронта и что можно ожидать завтра. Мамонтов сидел в Торговой, опасаясь приблизиться к Салу, он считал, что рубеж по реке Сал прочно занят красными. Это способствовало выдвижению к Салу стрелковых соединений нашей армии.
В Большой Мартыновке Особая кавалерийская дивизия находилась, приводя свои части в порядок, семь дней. Здесь было закончено формирование 3-й бригады дивизии. К этому времени стрелковые соединения армии подошли к Салу и при полном бездействии белых начали переправу в различных пунктах.
26 марта мною был получен приказ о переименовании Особой кавалерийской дивизии в 4-ю кавалерийскую дивизию. В состав ее вошли шесть кавалерийских полков, объединенных в три бригады. Полки получили номера: 19, 20, 21, 22, 23 и 24-й. Иловлинский казачий полк Колесова, влившийся в дивизию в период рейда на севере от Царицына, по-прежнему остался в непосредственном подчинении начдива, так же как и Особый резервный кавалерийский и артиллерийский дивизионы.
В начале апреля был получен приказ Реввоенсовета 10-й Красной армии, в котором передовым частям армии ставилась задача выйти на рубеж реки Маныч и, захватив плацдарм на левом берегу, обеспечить форсирование реки всеми войсками армии.
4-й кавалерийской дивизии приказывалось нанести удар противнику в общем направлении на Батайск и, заняв левобережные станицы и хутора понизовья, отрезать белым пути отступления через Дон у Ростова.
Во исполнение этого приказа 4-я кавдивизия повела наступление из Большой Мартыновки на Большую Орловку, а затем по левому берегу реки Сал на хутора Павлов, Золотарев, Кузне- цовка, Сусатский, Ажинов, Кудинов, станицу Багаевская, хутор Федулов.
В хуторе Золотарев дивизия столкнулась с пятью полками кавалерии, которыми командовал генерал Попов — тот самый Попов, что зимой 1918 года вел борьбу с краснопартизанскими отрядами в Сальском округе.
Встретив сопротивление белоказаков, дивизия с ходу развернулась в боевой порядок и атаковала противника. Бой был горячим, но непродолжительным. Противник, заметив, что части дивизии начинают охватывать его фланги, начал отступать меньшей частью своих сил в направлении хутора Верхне-Соленый, а большей частью к хуторам — Кузнецовка и Сусатский. Мы преследовали главным образом основную группу белых, отступавшую на хутор Кузнецовка. Двигаясь со штабом дивизии, я въехал в Кузнецовку, когда наши передовые подразделения еще вылавливали не успевших убежать белогвардейцев. В разных концах хутора слышались одиночные выстрелы и шум преследования убегавших белоказаков. Я собирался было соскочить с коня, чтобы выпить воды в какой-нибудь хате, как вдруг мимо меня промчался на прекрасном коне донской породы в длинной романовской шубе босой всадник. Я дал шпоры своей лошади и в несколько секунд нагнал удиравшего. Он припал к шее коня и, дико озираясь на меня, что-то шептал. Я пытался схватить его за воротник шубы, но все как-то не получалось. Тогда я вытащил из кобуры револьвер и выстрелил. Всадник, вскинув руки вверх, свалился с седла. Убитым оказался полковник Калинин. Под шубой у него ничего не было, кроме нательного белья. Я передал коня полковника своему ординарцу, приказав оставить его при штабе дивизии под мое седло.
На ночь дивизия расположилась в Кузнецовке, выставив сторожевое охранение в хуторе Балабин и на юг в сторону хутора Верхне-Соленый. Поздно вечером мы хоронили двух бойцов, убитых в бою за хутор Золотарев. Я приказал на похоронах исполнить Интернационал, понадеявшись на трубачей, захваченных нами в Великокняжеской у Мамонтова. Но оказалось, что Интернационал они исполнять не умеют.
— Ну тогда давайте, что знаете. Только, чтобы было торжественно, — сказал я. И они грянули похоронный марш.
Вскоре после похорон к нам в Кузнецовку прибыл неожиданный гость — командующий 10-й Красной армией Егоров. Он рассчитывал застать нас в Большой Мартыновке, но опоздал, и ему пришлось догонять дивизию.
— Подъезжая к Кузнецовке, — рассказывал Егоров, — я услышал похоронный марш и ружейные залпы. Ну, думаю, белые… надо убираться обратно, пока не наскочили. Не уехал потому, что у вас вдруг все стихло, да и у меня в машине бензин кончился.
Командующий уточнил задачу дивизии, а также информировал меня о том, что главной задачей 10-й армии является выход на линию хутор Жеребков, Приютное по рубежу Маныча и что правее нас наступает 9-я Красная армия, получившая задачу выйти на линию Таганрог, Ростов, Новочеркасск, Багаевская, хутор Маныч-Балабинский.
На другой день, 4 апреля, рано утром Егоров уехал, пожелав нам новых боевых удач.
Проводив командующего, мы продолжали наступление в направлении станицы Багаевской через хутор Сусатский. Я ехал верхом на коне убитого в Кузнецовке полковника Калинина. Трофейный конь приводил в восторг моего молоденького ординарца, считавшего себя большим знатоком лошадей. Он разбирал коня по всем статьям и огорчался лишь тем, что клички у него нет.
— Что лошадь без клички? Это все равно, что человек без имени! — вздыхал он.
В хуторе Сусатском наши подразделения завязали огневой бой с отступавшими белогвардейцами. Огонь их сдерживал наступление дивизии. Я спешился, отдал повод коня ординарцу и поднялся на высотку, чтобы наблюдать в бинокль за ходом боя. Сопротивление оказывали подразделения противника, прикрывавшие его отход. Отступая, противник довольно удачно использовал огонь своей артиллерии. Решив развернуть полки и атаковать белогвардейцев в направлении хуторов Карповка, Ажинов, Кудинов, я послал ординарцев с приказанием к командирам головных полков, а сам стал спускаться с высотки, чтобы сесть на лошадь и ехать дальше. Вдруг между мной и ординарцем, державшим в поводу мою лошадь, разорвался снаряд. Когда поднятая разрывом земля осела, я увидел, что коня моего нет, а ординарец смущенно разводит руками. Оказывается, в испуге конь прыгнул в сторону и, вырвав повод из рук бойца, убежал в направлении хутора Сусатский — туда, где был взят. Я обругал коня дезертиром. Его поймали, и с кличкой Дезертир он ходил под моим седлом второй лошадью на всех фронтах.
В хуторах Ажинов, Кудинов и Федулов противник особого сопротивления не оказал. Оставив в этих пунктах заслоном Иловлинский казачий полк Колесова, я повернул дивизию на хутора Верхне- и Нижне-Соленый, в районе которых вновь сосредоточились части конной группы Мамонтова.
На подступах к хутору Нижне-Соленый завязался бой. Белогвардейцы, имея численное превосходство, оказали упорное сопротивление. Они не переходили в контратаки, но