– Я знаю.

Карлик прищурил глаза.

– Если ты все знаешь, то к чему мне говорить? Но ты молод и нетерпелив. Когда я был в твоем возрасте, мне тоже некогда было ждать. Но с тех пор прошло очень много времени. Я оглядываюсь иногда на свою молодость. Она так же далека, как и те горы, которые мы покинули… Ты должен знать об этом… Я был некогда жрецом и врачом при дворе Хуана Копака. Я видел, как росли Хуаскар и Атахуальна. И тогда уже в мозгу моем брезжила мысль даровать бессмертие этим детям Солнца.

– Это было много веков назад?

– Вероятно, но твои годы не похожи на мои годы… Тогда пришли железные люди из неведомых стран. Они сеяли тревогу и братоубийство. Хуаскар пал от руки своего собственного брата. То было начало падения инков. Я был одним из тех, которые сопровождали Атахуальну в лагерь Франческо Писарро. Я был свидетелем предательства Филинило и Вальвердеса. Я видел, как горы золота росли в тюремной камере Атахуальны. Я слышал его последние стоны, когда он был задушен на площади руками Писарро и Альмагро. Если бы камни Кайамарки могли говорить, то они поведали бы о бессмертнейшем изо всех злодеяний. Я остался в плену. Священники взялись за мое воспитание и научили меня своему языку… Это было единственное, чему я у них научился. Я видел, как повсюду текла кровь инков. Наш великолепный народ, родившийся от самого Солнца, был изгнан в проклятие тьмы.

Я предался горю и плакал от жажды мести. Но Нахакамака взял в свои руки орудие мести. Я был в доме Писарро, когда в него ворвались люди из Чили с оружием в руках. Я видел, как старый лев вступил в гигантскую борьбу, пока удар меча по горлу не положил предела его жизни. Во время этих волнений мои намерения осуществились. Я собрал всех инков, которые еще оставались в живых, и, как преследуемые собаки, убежали мы через неприступные горы к великой реке. Мы взяли с собой всех пленных, которых только могли захватить, и вся наша душа пылала жаждой мести и только мести.

И тогда выросло намерение, созревшее в моем уме и уме лучшего из наших мудрецов из храма Виракохас, – намерение сохранить жизнь людей нашего великого племени, победить самую смерть. Мне удалось это. Мы утолили жажду мести. Наши враги доставляли нам свою кровь. Мы всасывали в себя молодость, наши тела ссыхались, и старость сгибала наши спины, нашей единственной целью было жить и питаться нашей ненавистью.

Но мы еще надеялись обратить в бегство наших убийц. Несколько из сыновей инка Манко еще жили в Вилькабамба, Саири Тупак был старейший из них. Я посетил его и пытался разбудить в нем ненависть, но великая печаль охватила сына Солнца. Он умер от горя, тоскуя о своем падении.

Остался один лишь красавец Тупак Амару. Мы хотели вырвать его из рук испанцев. Но вице-король Толедо казнил его на большой площади в Куско, и его голова была насажена на высокий кол. Я никогда не забуду той ночи. Светила полная луна, и тысячи индейцев стояли коленопреклоненные на площади и взирали на голову с юношескими локонами, которая была их последней надеждой. В эту ночь немало было связано шнуров; и я сохранил мой… В течение веков мы были тайным ужасом Монтаны. Было время, когда я поверил в нашу вечную месть. Но оно прошло. Последний инка из рода Манко Копако покоится там под скалами. То была женщина. Ее жилище стало ее могилой. В этих пещерах мы бы могли еще долго бороться с вечностью, но теперь сам дух земли указал нам, что все проходит, все должно умереть. Огонь, который дремлет в недрах земли, прорвал свою оболочку. Мы очутились во власти врагов и будем скоро все уничтожены.

Фиэльд с волнением поднялся.

– Очень может быть, что мы все скоро умрем, – сказал он. – Но теперь я спрашиваю тебя во имя Раймонда Сен-Клэра, каким образом удалось тебе прожить столько веков?

Карлик усмехнулся.

– Все тот же нетерпеливый вопрос, – проворчал он. – В моей молодости у нас были иные цели: жить коротко, но достойно.

Фиэльд покачал головой.

– Ты не понял меня, – сказал он. – Я спрашиваю тебя не для меня самого, но во имя науки. Человек, к счастью, существо смертное, но мысль его живет вечно. Ты, конечно, можешь мне ответить, что вы жили новой кровью, накачиваемой в ваши артерии. Но этот ответ не удовлетворит меня… Переливание крови – операция старая, как и сама земля… Римский император, который мечтал подобным средством продлить свою жизнь, умер так же, как и все остальные.

Глаза карлика сверкнули.

– Ты прав, – прошептал он и завязал узел на шнуре, который держал в руке. – Кровь – источник жизни. Если она свежа, то человек молод, если она больна, то человек стареет. Мы нуждаемся в молодой крови, чтобы жить. Поэтому мы и употребляли ее, не только из жажды к жизни, но также из жажды беспрерывной мести за убийство великого и жизнеспособного народа. Мы стали вампирами. Наши тела старели медленно. Наши жизненные органы сокращались. Мы сплошь превратились в одни только кровеносные сосуды. Наши радости исчезли. Мы больше не размножались. Мы больше не могли радоваться детям. Солнце, бывшее когда-то нашим божеством, превратилось во врага, и тьма стала другом наших полуслепых глаз. Мы радовались только крови и мести.

Маленький карлик невольно вздохнул. Он как будто повторял веками заученную лекцию, но без особого вдохновения.

– Жалкая жизнь, – сказал Фиэльд.

Карлик встал и прислушался.

– Тебе надо торопиться, – сказал он, – земля опять начала ворчать.

– Но бессмертие?

– Тайна скрыта в этих вопросах, – сказал он. – Позднее наступит время говорить об этом. Смотри за твоими людьми, и старайтесь держаться как можно дальше от кратера. Для тебя нет опасности, пока благословение Нахакамака висит на твоей груди. Но остерегайся мудрости бессмертия… И радуйся, что ты можешь умереть.

Фиэльд смотрел на крошечное существо, которое теперь склонилось к земле над своей мертвой королевой и бормотало молитву на вымирающем языке квечуарэров и аймараэров. На миг Фиэльд задумался, но слабый подземный шум заставил его поспешить к искусственной лестнице, по которой Инес и Паквай выбрались на поверхность.

Через несколько минут он нашел своих друзей, которые стояли, пораженные ужасом, на краю кратера и смотрели на озеро в его глубине, ревевшее и кипевшее, словно котел ведьмы, полный расплавленного свинца.

С величайшими трудностями удалось Фиэльду протиснуть свои широкие плечи сквозь узкие проходы, ведущие к свету. Тут и там ему приходилось пережидать, чтобы не попасть под рушившиеся обломки скал. Земля колебалась под его ногами, и вся гора словно разваливалась на куски. Ему ежеминутно грозило быть погребенным заживо. Но счастье сопутствовало ему. Как будто сам дух горы приходил на помощь каждый раз, когда грозила опасность. В тот момент, когда Фиэльд достиг поверхностного слоя и ему удалось высунуться на воздух, где четыре руки тотчас подхватили его, позади него послышался мощный грохот, и узкий туннель, по которому он только что прошел, обрушился до основания.