Конечно, найдется – у нее всегда находилось. Она открыла расшитую бисером сумочку и вытащила толстый рулон банкнот. Уильям тут же засунул их в карман, даже не потрудившись пересчитать. Затем порылся в другом кармане, вытащил пару крон и бросил на стол.

– Пойдем отсюда, – сказал он.

Софи торопливо встала и поправила шляпку.

– Твои перчатки, Софи.

Ужаснувшись, Софи поспешно поправила перчатки, чтобы те не болтались вокруг запястий. Уильям предложил ей руку, и они вышли из кондитерской.

– Это новое платье? – спросил Уильям с очаровательной улыбкой, ведя ее по улице.

Рука Софи тут же застенчиво потянулась к воротнику.

– Это платье Энн. Она отдала его мне. Тебе нравится?

– Очень мило, – ответил Уильям, и Софи радостно улыбнулась. – Но цвет не совсем твой, да? – задумчиво добавил он.

Энн сказала, что цвет зеленого яблока очень идет ей.

– Не мой?

– Нет, пожалуй. Приятный голубой цвет пошел бы тебе несравненно больше, не правда ли? – Он издал короткий смешок и покачал головой: – Право же, дорогая, иногда мне кажется, что ты выбегаешь из дома, даже не взглянув на себя в зеркало. – Он похлопал ее по руке, а Софи боролась с унизительным чувством осознания того, что даже не способна выбрать себе платье.

Клодии явно доставляло удовольствие мучить его.

Джулиан не мог найти иного объяснения тому факту, что за несколько недель после свадьбы она изменилась до неузнаваемости. Стала энергичной и жизнерадостной. Куда девались ее растерянность и грусть? С утра до вечера Клодия занималась делами. Ее кипучая деятельность, казалось, озаряла светом обширный особняк Джулиана.

В этом-то и заключалась мука.

Этот свет никак не касался Джулиана. И не то чтобы Клодия избегала его, нет. Но их разделяла пропасть, которую он никак не мог преодолеть. Когда он слишком близко подступал к ней, Клодия замыкалась, отгораживалась от него, не пуская в свой мир. Порой у Джулиана возникало ощущение, что она просто не замечает его и целиком сосредоточена на чем-то своем, доступном только ей одной.

Чудесные мгновения, испытанные ими, когда они предавались любви, теперь стали лишь воспоминаниями. Нет, Клодия не отказывала ему. Ее нельзя было назвать непокорной женой. Но за исключением той первой недели, когда естественное желание и теплота прорывались наружу, теперь она, казалось, едва терпит его присутствие в своей постели, подавляя свою реакцию, не испытывая наслаждения от его прикосновений. А когда его страсть утихала, Клодия отворачивалась или находила повод встать и уйти.

На следующий день она вела себя так, будто между ними ничего не было, и снова погружалась в вихрь деятельности, от которой у Джулиана просто захватывало дух.

Джулиан был в шоке, поняв, что живет с женщиной, не влюбленной в него. Прекрасно воспитав четырех девочек, он вряд ли мог считаться неопытным в отношении поступков и поведения женщин. Но Клодия не вписывалась в привычные рамки. Помимо стен, которые она возвела вокруг себя, в ее прелестной головке роились самые необычные идеи. Чувство беспомощности, которое она поначалу испытывала, бесследно исчезло.

Одной из ее идей стало проведение чаепитий. Раз в неделю целая толпа женщин, человек двадцать, включая и его сестер, заполняла Кеттеринг-Хаус. И во время чаепития, целью которого, как предполагалось, была встреча за беседой утонченных дам, в доме раздавались взрывы смеха, восторженные крики и громкие споры. Это продолжалось два часа, потом двери гостиной распахивались, и дамы выходили с таким решительным блеском в глазах, что умудренные опытом мужчины вздрагивали.

Джулиан случайно узнал об этих чаепитиях, когда однажды застал у закрытой двери двух молодых любопытных лакеев. Он отослал их, а сам остановился послушать. Через неделю уже несколько лакеев собирались у этих дверей – вместе с Джулианом. Их глаза часто округлялись от удивления и потрясения, а лица заливала краска, когда до них доносились слова из гостиной. И они разбегались, словно всполошившиеся куры, едва слышали что-то, хотя бы отдаленно напоминающее приближение дам к двери. Однажды Тинли, несмотря на все предупреждения, вошел в «святая святых» с чайником свежего чая... и не вышел оттуда.

Если Джулиан и питал надежду сохранить в тайне эти чаепития, то вскоре убедился в том, что это ему не удалось, когда однажды в клубе «Уайте» Адриан Спенс, Алекс Кристиан, герцог Сатерленд, а также Виктор и Луи насели на него, словно стая атакующих гусей, требуя, чтобы он немедленно прекратил эти чаепития. Они утверждали, что его жена, возможно, слегка не в себе и явно нуждается в крепкой узде. Мало того, что Клодия и ее дамы курили его сигареты, сделанные из особого американского табака, и пили его портвейн, что, по словам герцога, было все равно что целоваться с мужчиной, только что вернувшимся из «Уайтса», так они еще обсуждали идеи равенства женщин, отчего мужчины чувствовали себя в собственных домах словно в осаде. Дамы, судя по всему, настаивали на каких-то неимоверных переменах, включая ознакомление с работой парламента и системой выборов в Англии. Они даже носились с совершенно нелепой идеей, что когда-нибудь женщины, упаси Господи, тоже будут голосовать!

Но мужчины, слава Богу, не знали, что чаепития не единственная сфера бурной деятельности Клодии, которая заставляла слуг буквально сбиваться с ног. В доме постоянно кто-то куда-то спешил, Клодия все время неслась куда-то по неотложным делам, связанным с девочками, школами, больницами и десятком различных благотворительных дел. А когда не была занята с друзьями, в доме часто гостили его маленькие племянницы, Жаннин и Дьедра. Клодия читала им или шла с ними в кухню, где они расписывали маленькие глиняные горшочки и сажали в них фиалки. Результатами их труда было заставлено все свободное пространство в ее гостиной.

Однако чаще всего девочки, приезжавшие в гости в накрахмаленных платьицах, выходили из комнаты Клодии в костюмах рыцарей, морских капитанов или разбойников. Им, судя по всему, не импонировали девичьи забавы. Джулиан не представлял, откуда его жена доставала костюмы, деревянные мечи, красные камзолы, превращавшие его племянниц в мальчишек, хотя однажды он заметил, что маски разбойников были сделаны из его шейных платков. И все же он считал, что их игры довольно безобидны.

Пока не обнаружил, что Клодии нравилось делать из девочек маленьких наездников.

Он был в шоке, когда однажды увидел малышек в Гайд-парке верхом на старой кобыле, в коротких мальчиковых штанишках и – только подумайте! – в мужском седле! Немедленно отправив всех троих домой, Джулиан решил не рассказывать об этом инциденте Луи, у которого были довольно строгие принципы в отношении того, что девочкам можно, а что – нельзя. Он также не счел нужным упомянуть, что его лакей Роберт следил за их игрой с деревянными мечами достаточно часто... или что Юджиния считала, что в этом нет ничего особенного.

Короче говоря, жизнь рядом с Клодией оказалась достаточно беспокойной.