Камнем преткновения стало предложение о сдаче Киева. Жуков считал, что, исходя из сложившейся военно-стратегической обстановки, город нужно оставить ради сохранения войск. Сталин как руководитель страны требовал защищать каждую пядь родной земли. Сдача столицы советской Украины была для него немыслима.

В результате случилась перестановка, принёсшая пользу делу. Лучший войсковой полководец был направлен руководить войсками, а лучший штабной полководец Б.М. Шапошников назначен начальником Генерального штаба. Ему предстояло найти выход из катастрофического положения.

Средний темп наступления немецких войск составил по 15–20 километров в сутки. В приграничных сражениях были разгромлены несколько советских дивизий. В окружение попали сотни тысяч солдат. Общие потери к 30 июля составили около шестьсот тысяч человек. Огромны были потери в авиации и наземной боевой технике. Возместить такие колоссальные потери быстро было невозможно. Боеспособных частей, чтобы остановить стремительно развивающееся наступление вермахта не осталось. Управление воинскими частями на уровне фронт — армия и армия — дивизия зачастую была нарушена.

Вот в таком положении Борис Михайлович Шапошников возглавлял Генеральный штаб, а Иосиф Виссарионович Сталин Наркомат обороны СССР. Заменив на этих важнейших должностях соответственно Г.К. Жукова и С.К. Тимошенко, которые были направлены на другие участки борьбы с фашистами. И тем самым избежали участи командования Западного фронта.

После нескольких скорых расправ в начале войны Сталин предпочёл сохранять опытных военачальников. Не справившихся с поставленной задачей командиров переводили на другие, как правило, более спокойные или менее значимые участки. Часть из таких переведённых командиров восстанавливала доверие Верховного главнокомандующего и возвращалась на прежний уровень. В случае дальнейших успешных действий они поднималась выше. Таких примеров во время Великой Отечественной войны было немало.

* * *

«Сборы на фронт были недолгими, — вспоминает Жуков. — Вскоре в Генштаб прибыл Б.М. Шапошников. После сдачи ему обязанностей начальника Генерального штаба я выехал в район Гжатска, где располагался штаб Резервного фронта. Здесь только что закончилось укомплектование армий и составлялся расчёт дополнительных средств для фронта».

* * *

Прежде всего, необходимо было наладить управляемость войсками, потерянную в первые дни войны. По указанию Б.М. Шапошникова было разработано и введено в действие 10 августа 1941 года положение о работе фронтовых управлений и управлений Генерального штаба. В соответствии с этим положением специальной директивой было определено, что командования фронтов обязаны представлять Генштабу боевые донесения и оперативные сводки не позднее 2 часов ночи, а срочные донесения исключительно важного характера — передавать лично дежурному заместителю начальника Генерального штаба. Это и ряд других мероприятий способствовали повышению организованности в работе штабов, обеспечению более устойчивого управления войсками.

Несмотря на новое Положение, Шапошникову «приходилось переживать горькие минуты. В высшей степени деликатный, Борис Михайлович часто брал на себя вину подчиненных за несвоевременную информацию».

Н.Н. Воронов[184] воспоминал об этих тяжёлых днях: «Однажды утром в Ставке я присутствовал при докладе общей обстановки на фронтах. Шапошников сказал, что, несмотря на принятые меры, с двух фронтов так и не поступило сведений.

Сталин спросил:

— Вы наказали людей, которые не желают нас информировать о том, что творится у них на фронтах?

Добрейший Борис Михайлович с достоинством ответил, что он обоим начальникам штабов фронтов объявил выговор.

Судя по выражению лица и тону голоса, это дисциплинарное взыскание он приравнивал чуть ли не к высшей мере наказания. Сталин хмуро улыбнулся:

— У нас выговор объявляют в каждой ячейке. Для военного человека это не наказание.

Но Шапошников напомнил старую военную традицию: если начальник Генерального штаба объявляет выговор начальнику штаба фронта, виновник должен тут же подать рапорт об освобождении его от занимаемой должности.

Сталина, видимо, удовлетворил такой ответ, и он приказал лишь предупредить всех начальников штабов, что за подобные проступки Ставка будет применять строгие меры».

Здесь уместно будет вспомнить ещё один случай, который теперь воспринимается как исторический анекдот. В одном из таких сложных разговоров Борис Михайлович по своей обычной привычке назвал склонившегося над картой Сталина «голубчик». Верховный главнокомандующий выпрямился, походил по кабинету, закурил, но сохранил молчание. Хорошо известно, что Иосиф Виссарионович очень уважал Бориса Михайловича и называл его по имени-отчеству. В отличие от его обычного обращения «товарищ». К примеру, классическим стало его выражение: «А что скажет товарищ Жуков?»

При этом Шапошников никогда не использовал эту близость в собственных интересах. Его сын Игорь Борисович позже рассказывал, что в день ухода со службы по болезни Сталин спросил Шапошникова: «Вот вы уходите. Может быть, вы в чём-нибудь нуждаетесь, что-нибудь вам нужно.

Отец: Мне ничего не нужно. У меня всё есть.

Сталин в сердцах: Вечно ему ничего не нужно».

Недавно стал известен ещё более удивительный случай. Невестка маршала С.А. Славинская рассказала, как после совещания Сталин спросил Шапошникова: «Ну что Борис Михайлович, будем молиться за Россию?» Видимо, ему доложили, что начштаба, будучи коммунистом, носит ладанку и молится. Борис Михайлович действительно не снимал фамильную ладанку с образами и ежедневно молился за русский народ и о даровании России победы. Такое «вскрытие религиозности на высшем уровне» звучало дозволением и даже своеобразной поддержкой твёрдости веры маршала Шапошникова.

* * *

Самые важные вопросы стратегического планирования обсуждались предварительно в Ставке в узком кругу лиц — И.В. Сталин, Б.М. Шапошников, Г.К. Жуков, А.М. Василевский, Н.Г. Кузнецов. Обычно сначала намечали принципиальное решение, которое затем рассматривалось Центральным комитетом партии или Государственным Комитетом Обороны. Только после этого Генеральный штаб начинал детально прорабатывать предстоящую операцию. На этой стадии к стратегическому планированию привлекались командующие фронтами и специалисты: начальник тыла Л.В. Хрулёв, командующий артиллерией Красной армии Н.Н. Воронов, командующий авиацией Л.А. Новиков, командующий бронетанковыми войсками Я.Н. Федоренко.

В книге «Дело всей жизни» А.М. Василевский пишет: «И.В. Сталин предпочёл использовать командный опыт Г.К. Жукова непосредственно в войсках. Во главе всего штабного аппарата встал тот, кто в те месяцы мог, пожалуй, лучше, чем кто-либо, обеспечить бесперебойное и организованное его функционирование.

30 июля для рассмотрения мероприятий, проводимых по усилению обороны Ленинграда, в Ставку вызвали главкома Северо-Западного направления К.Е. Ворошилова и члена Военного совета А.А. Жданова. В обсуждении вопроса принимал участие и Б.М. Шапошников. По возвращении из Ставки в Генштаб (это было около 4 часов утра 31 июля) Борис Михайлович объявил мне, что в Ставке среди других вопросов стоял вопрос об усилении аппарата командования Северо-Западного направления и что Ворошилов по окончании заседания предложил назначить меня на должность начальника штаба. Б.М. Шапошников поинтересовался моим мнением. Я совершенно искренне считал, что если Климента Ефремовича не удовлетворял в этой должности такой способный, всесторонне подготовленный оперативный работник, как М.В. Захаров, то уж я, безусловно, вряд ли ему подойду. Б.М. Шапошников предупредил меня, что вечером Ставка вновь будет заниматься Северо-Западным направлением и что, видимо, вопрос о моем назначении будет решен. Он рекомендовал использовать оставшееся время для более детального изучения оперативной обстановки на этом направлении».