– Где ты была?

Элла не ответила, просто прошла мимо Ханны, в ее глазах появилось какое-то новое выражение – некий гнев, что ли? Неужели она действительно все еще расстраивается из-за этой глупости с дверным косяком? Ханна побежала в дом вслед за Эллой.

– Я починила дверь, ну, или, во всяком случае, попыталась починить. Конечно, она не такая, как…

Ханна не успела договорить. Элла написала на маленьком листочке:

– Я пашла спать.

Ханна не успела и глазом моргнуть, как Элла уже скрылась в своей спальне. Несколько мгновений Ханна раздумывала над сложившейся ситуацией, затем села за стол и начала есть остывшую пасту. Огонь в камине медленно умирал; Ханна абсолютно не понимала, стоит ли ей тревожиться, проявлять какое-то любопытство или бояться того, что ее выгонят из дома. В конце концов она решила, что лучше всего ни о чем вообще не думать. Утро вечера мудренее.

Писать что-либо у нее не получалось, так что Ханна легла в постель. Если ориентироваться по ее внутренним часам, чуть не на световой год раньше, чем обычно. Сон, однако, заставлял себя ждать, так что она достала сагу и попыталась отыскать то место, до которого успела дочитать. К ее собственному удивлению, когда сорок минут спустя она отложила книгу, выяснилось, что она прочла ее до конца. Она оказалась гораздо более увлекательной, чем представлялась поначалу. Слишком драматичной на ее вкус, однако достаточно забавной, а в какие-то моменты даже заставляющей задуматься. О том, как держать свое слово. О людях, которые и вправду бывают настолько глупы, что продолжают совершать одни и те же ошибки. Не успев как следует подумать об этом, Ханна уснула.

Полицмейстер почесал бороду – теперь на нем повисли уже три убийства, и было непохоже, что два новых раскрыть будет легче, чем первое. Изначальной его версией, естественно, было, что убийцей является один и тот же человек. Однако методы совершения преступлений так разительно отличались друг от друга, что представить себе это было сложно. Первое было достаточно изощренным: жертву ударили тупым предметом по затылку и столкнули в воду в гавани. Двое других были зверски убиты ударами ножа каждый в своем доме. Наверняка убийцами были два разных человека. Но если по его маленькому городку разгуливали целых два убийцы, как этот городок сможет снова стать самим собой?

Ханна удовлетворенно цокнула языком. Ранний отбой и ранний подъем на работу – недурной коктейль для писателя, если, конечно, поздний отбой и красное вино остаются вне пределов досягаемости. Она прислушалась. Утренняя возня Эллы звучала вполне привычно, и, если бы не воспоминания о ее пылающем взгляде накануне вечером, Ханна могла бы подумать, что все в порядке. Возможно, прошедший день каким-то образом обнулился. Ханна открыла окно, лучи редкого ноябрьского солнца проникли внутрь. Она вдохнула полной грудью. Да, воздух здесь посвежей, чем у нее дома.

Похоже, Элла действительно забыла все то, что ей следовало забыть из событий минувшего дня. Стоило Ханне появиться на лестнице, как в чашки потек кофе, а на столе появились свежеиспеченные булочки. Элла улыбалась. Пытаясь разобраться в ситуации, Ханна пожелала ей доброго утра. Вроде бы все в порядке. Настроение у Эллы явно улучшилось.

– Вчера вечером. Что ты все-таки делала?

Элла вопросительно посмотрела на Ханну и написала:

– Была у Вигдис.

– А потом?

Элла приписала еще фразу:

– Весь вечер.

Ханна хотела было возразить, рассказать о своем звонке сестре Эллы, однако что-то удержало ее. Хорошее настроение могло оказаться непрочным, не стоило его разрушать. Вполне вероятно, Ханна попросту не поняла Вигдис. Что, если та уехала всего десять минут, а не несколько часов назад? Булочки были съедены в молчании. Элла читала газету, Ханна что-то писала в своем блокноте. У нее возникла идея: в ее детективе должна фигурировать лошадь. Как в той саге, там должна быть лошадь, скакать на которой не разрешается никому, однако один из подозреваемых крадет коня и уезжает на нем. Уезжает, но куда? Ханна щелкает ручкой – раздражающая окружающих привычка, которая заставляет погрузившуюся в газету Эллу приподнять бровь. Ханна это заметила.

– Прости, но я тут кое о чем подумала. Последние несколько дней выдались такими… необычными. А я хотела… Я ведь еще ничего не успела посмотреть здесь в округе. Вот я и подумала, что неплохо было бы выбраться на природу. Верхом.

Элла посмотрела на нее так, будто не совсем поняла. А может, постаралась себе представить Ханну верхом на лошади. Вероятно, последнее, ибо пожилая дама расцвела в улыбке. И кивнула.

– Farðu þangað. Það er best[32].

Она записала адрес, Ханна взяла бумажку и поблагодарила.

– Как думаешь, они сегодня открыты?

Элла кивнула. Ханна поблагодарила ее за завтрак, помогла убрать со стола и помыть посуду. Решила сегодня пренебречь ванной. Что толку поддерживать чистоту, когда отправляешься на конюшню? Она почувствовала, что искренне рада этой спонтанной вылазке, и с некоторым беспокойством завела старый джип Эллы, который ей разрешили взять по такому случаю.

Найти это место оказалось легко. Помимо весьма точных указаний, полученных ею от Эллы, на всем пути было расставлено множество табличек. Но когда Ханна подъехала к конеферме Гудмундура, она испугалась, причем настолько сильно, что без раздумий резко ударила по тормозам. Она еще раз посмотрела в заляпанное грязью окно – невероятно! Не может такого быть! Это не может быть он. Это просто не может быть он!

Ханна посидела в машине еще некоторое время. Ей хотелось развернуться и уехать, потихоньку сбежать из этого места. Однако некое чувство, подогреваемое гневом и любопытством, заставляло ее остаться. Она сделала глубокий вдох и, не представляя себе, к чему все это приведет, решила действовать по ситуации. Черт подери, никак он не должен был сюда приезжать и вторгаться в ее владения!

Увидев ее, он улыбнулся, как будто ждал, что она – именно сегодня! – должна появиться здесь. Будто они об этом заранее договаривались. Обнаженные в широкой, несомненно поддельной, улыбке ровные, белоснежные, явно отбеленные зубы выглядели как-то неестественно и гадко. Ханну чуть не стошнило при виде этого гребаного Йорна Йенсена.

– Какого черта ты здесь делаешь?

– И тебе тоже здравствуй! Рад тебя видеть.

– Нет, ты ответь: что ты тут делаешь?

Ханна шагнула к Йорну с видом домовладельца, защищающего право на свою собственность, и окинула его критическим взглядом. На нем красовались кавалерийские сапоги, практичные брюки и теплая уличная куртка дорогой норвежской фирмы. Со шлемом для верховой езды под мышкой он выглядел как человек, тщательно продумавший свой костюм сообразно ситуации.

– Мне захотелось поездить на исландских лошадках. Не катался верхом с тех пор, как был еще мальчишкой.