уровня эта головная боль, Саш.

— И что мне делать? — обречённо спросил он.

— Честно? Понятия не имею — никогда не был в твоей ситуации, — развёл руками отец. — Я тоже не смогу его продать.

— Зато у меня есть идея, — включился я в разговор. — Оставь эпик мне, и я попробую его сменять на недвижимость. Хороший дом с участком у озера, что скажешь?

— А кому, позволь полюбопытствовать? — спросил отец.

— Скоро узнаёшь. Не бойся, я же обещал вести себя прилично.

Александр посмотрел на отца, будто спрашивая разрешения.

— Эт ты сам решай, — почесал затылок отец. — Так-то парень он надёжный, только пропадает часто.

Александр протянул мне кинжалы.

— А за сколько примерно продашь, по времени?

— Дай неделю, если всё получится, у меня будет к тебе ещё одно предложение.

— Хорошо, — улыбнулся он, — это хорошо. А куда дроп-то складывать?

— Пойдём в гостиную, — позвал за собой отец.

* * *

Александр ушёл, а отец продолжил с жадностью вертеть в руках трофеи.

— Ром, а Ром, дай эспадон погонять?

— Не положено.

— Ну пожалуйста!

Я ухмыльнулся.

— Михаил Львович, ви же таки понимаете, что вещи эти подотчётные, и вскоре будут проданы в натуральной валюте?

— Понимаю, сам же и буду их продавать.

— Вот и продавайте, я так себе думаю, что ваши душевные терзания не стоят захудалого эспадона.

Отец в сердцах сплюнул.

— Чтоб ты болел в своё удовольствие, жадюга!

— Таки ви же его даже поднять нормально не можете, оно вам надо?

— Вот и будет к чему стремиться, — крякнул отец, взваливая двуручник на плечо. — Верно говорю, моя прелесть?

Мы перетаскали добычу на балкон, и я улетел в свою комнату строить коварные планы. Переговорил с Саньком и Артёмом, сказал, что они выиграли в лотерею и жизнь их скоро изменится. В какую сторону — скромно промолчал, но попросил быть готовыми ко всему.

Отец убыл на работу, как и всегда по утрам. И только в районе шести вечера он позвонил и сообщил, что бой запланирован сегодня на восемь, назвал адрес. Я прикинул место и заказал такси на полвосьмого, а сам достал жёлтую пилюлю.

— Орша, как долго будет штырить побочка?

— Думаю, часа полтора.

— Вроде успеваю.

— Учти, у этой пилюли другой принцип работы, энергии как таковой она не содержит.

— А чем тогда накроет?

— Энергетическое поле каждой пилюли, содержащей методику, имеет уникальную структуру. Процесс усвоения информации может быть вполне приятный. Чем выше уровень практика, тем проще он протекает.

— А в моём случае?

— А в твоём случае — жричодали.

Я закинул в рот пилюлю и вытянулся на кровати.

«Ну-с, мультики, я иду!»

Вскоре перед внутренним взором появились тёмные линии и сложились в некий символ. Я вгляделся — похож на Триквестр, вот только лучей больше. Назвал бы «многоквестр», если бы оно так работало.

Наблюдая за символом, впал в новое для себя состояние — что-то между медитацией и трансом. Тело привычно онемело, символ ярко вспыхнул и начал сливаться с сознанием. Я никак не препятствовал этой процедуре, рассчитывая, что если что-то пойдёт не так, Орша непременно мне сообщит.

С каждой секундой символ становился чётче, его грани заострялись и впивались в сознание. И, кажется, я начал понимать, как это работает. Теперь в любой момент смогу увидеть его внутренним взором и наполнить энергией.

В голове сильно защекотало, следом пришла лёгкая боль. По сравнению с муками прорыва — детская забава. Спустя половину часа действие пилюли прекратилось, а в сознание намертво врезался образ Триквестра.

— Ну, вот и всё, — прокомментировала воительница. — У меня на освоение этого символа ушло несколько дней. Тебе опять повезло.

— Дело не в везении. Я смог понять его.

— Понять?

— Ну да. Сложно объяснить, но на подсознательном уровне я прекрасно понимаю, как всё это работает. По сути, символ показывает способ распределения и подачи энергии в пространство. Интересная техника, мне бы изучить парочку подобных.

— Ты только начинаешь свой путь.

— Кстати, про путь — пора собираться.

Я уложился раньше отведённых полутора часов и немного раскидал беспорядок. Такси в назначенное время ожидало у подъезда.

Реакция водителя порадовала — он нахмурился и спросил:

— На хрена такси авиации?

— Для конспирации, — честно ответил я.

Водитель кивнул, заблокировал двери и нажал на педаль акселератора. Доехали быстро. Поездка обошлась в три сотни бронзовых мунок, пришлось разменять серебряную. Курс одна к тысяче, однако.

Я в очередной раз порадовался своему хранилищу. Теперь хоть мунами не звеню, как детская погремушка.

Отец в новенькой форме, с остро отглаженными брюками, ждал меня у ворот белоснежного здания, над входом в которое реяли сразу три государственных флага. Правительственный объект, однако.

— Готов? — вместо приветствия спросил он.

— Готов, — подтвердил я, — буду бить аккуратно, но сильно.

— Я в тебе не сомневаюсь, — подмигнул он. — Очень прошу, не покалечь противника. Евгений Михайлович самого Минькина пригласил.

— Серьёзно? Арсения Минькина?

— Да.

— Так он же в Правительстве, вроде как.

— Он в первую очередь — боец, причём отменный. А в Совете Федерации больше для антуража.

— Можно его вырубить с одного удара?

Отец поморщился.

— Не стоит, просто покажи своё превосходство.

— Сделаю.

На входе нас остановил караул. Четверо бойцов в незнакомом типе Системной брони. Отец показал удостоверение, старший караула принял под козырёк, и нас пропустили.

— Серьёзно тут у вас.

— Угу, сейчас сам всё увидишь.

Мы вышли на большую, идеально остриженную лужайку, похожую больше на поле для гольфа, нежели на площадку для боя. Посреди толпилась группа военных при орденах, одетых как на парад. Я даже фильмы вспомнил про Российскую империю. Высший свет, иначе не скажешь. От обилия звёзд на погонах рябило в глазах. Окинул взглядом лужайку — видимо, это часть большого парка, уж больно приглядна да ухожена. Вдалеке виднелись ограды и сооружения поскромнее главного здания, без приторной помпезности. По краям лужайки, на небольших трибунах, скучала женская половина общества. Дамы в платьях по последней моде. Мимо продефилировала официантка с подносом, полным шампанского, оставив шлейф аромата дорогого парфюма.

И ни одного человека в Системной броне, видимо, здесь это моветон.

Отец не спеша двинулся к офицерам, я полетел следом и быстро привлёк общее внимание. Дамы шептались, указывая в мою сторону, офицеры тихонько оборачивались, встречаясь со мной взглядом. Стало неуютно.

Остановились мы у тройки людей, стоящих немного обособленно — двух офицеров с самыми значительными звёздами на погонах и мужчины в деловом костюме.

— Товарищи офицеры, позвольте представить, — обратился к ним отец, — Игнатьев Роман — первый в мире практик, идущий по пути возвышения.

Я скромно потупил взгляд и застенчиво улыбнулся.

«Хоть бы намекнул, зараза,