Я стояла поблизости, наблюдая, как Алиса копается в земле. Даже лицо испачкала. Разгоряченная от усердия, несмотря на прохладу весеннего дня, она выпрямилась, сев на пятки, и тыльной стороной ладони смахнул грязь со щеки.

– А теперь ты сажаешь растения, чтобы помочь вырасти тому, кто еще даже не родился, – задумчиво продолжила я, – и мне вдруг подумалось, не боишься ли ты заводить детей, осознавая, как много тебе приходится трудиться ради их появления. Обычно повитухи бывают уже старыми женщинами, давно пережившими детородный возраст, по крайней мере, раньше я видела только таких.

– Возможно.

Она выглядела задумчивой и рассеянной одновременно. Я заметила, как она принялась вырывать какие-то травки и бросать их в корзину, но когда уже собралась уходить в дом, поежившись от холодного ветра, Алиса вдруг спросила:

– Сколько детей вам хотелось бы иметь?

– Двоих, – ответила я, обхватив себя руками, – тогда им никогда не будет так одиноко, как мне в детстве.

– Мальчика и девочку? – спросила она.

– Двух мальчиков. Никакой девочке я не пожелала бы нашей жизни.

* * *

Письмо Ричарда по-прежнему оставалось в сумочке, и хотя я забыла о нем, два дня спустя моя мать решила, что настало уместное время для обсуждения его посланий. Я поняла, что такой разговор вот-вот начнется, глядя на ту решимость, с какой она отложила ложку; я даже видела, как она пробует на вкус его имя.

– Флитвуд, – начала она, – вы подумали о том, когда хотите вернуться в Готорп?

– Нет.

– Вы вообще не думали об этом?

Я мельком взглянула на Алису, она сидела прямо напротив меня, смущенно размазывая мед по своей тарелке.

– Не думала.

– Тогда посвятите меня, – моя мать вновь взяла ложку, – о чем же вы думали?

До этого момента я не замечала, что рядом с ее рукой на столе лежит Библия короля Якова. Увидев мой взгляд, она взяла ее и открыла на заложенном лентой месте.

– «Вкушая нашу земную пищу, давайте подумаем о евангельской проповеди Луки: «Не судите, и не будете судимы; не осуждайте, и не будете осуждены; прощайте, и прощены будете»[21]. – положив книгу рядом с тарелкой, она вновь взялась за ложку. – Что вы думаете об этой цитате, Флитвуд?

Изобразив глубокую задумчивость, я провела языком по зубам.

– Я думаю, как замечательно то, что благодаря изданной Библии наш король теперь может проникнуть в любой дом, на каждую книжную полку. Он побуждает нас не осуждать других, однако сам, очевидно, поступает несколько иначе. Преследуя папистов, ведьм…

– Флитвуд, не король же написал Библию. Это слово Господне. Король пишет о ведьмах в своем собственном трактате.

– Правда?

Она встала, вышла из столовой и быстро вернулась с тонкой книжицей, переплетенной в черную телячью кожу, которую и вручила мне. Отодвинув тарелку, я открыла мягкую обложку. На титульном листе крупными буквами отпечаталось слово «Демонология»[22], а над ним зловеще темнело изображение дьявола. Его тело с раскинутыми за спиной крыльями лизали языки пламени. Я посмотрела на свою мать, которая жестом велела мне читать вслух.

– «Написана высокочтимым и владетельным королем Яковом», – огласила я авторство.

Алиса недоуменно взирала на книжку в моих руках, и я вспомнила, что она не умеет читать. Перевернув страницу, я пробежала глазами первые строки королевского трактата.

– О чем там говорится? – спросила Алиса.

– «Пугающее изобилие в настоящие времена в этой стране сих отвратительных рабов дьявола, ведьм или чародеев подвигло меня, возлюбленный читатель, прислать почтой следующий мой трактат…» Он написал книгу о колдовстве? – спросила я у матери, пролистывая этот, видимо, весьма обстоятельный труд.

– Говорят, лет двадцать тому назад, ведьмы прокляли корабль, на котором он возвращался в Шотландию. После чего началось множество судебных процессов над ведьмами, их обвиняли в измене. Суды над ведьмами там проводятся по двадцать раз за год. Не так давно казнили дальних родственников нашего конюха; здесь в Уэстморленде, Флитвуд, мы живем недалеко от границ. И, кстати, ваш друг Роджер Ноуэлл, шагает в ногу со временем.

Перед моим мысленным взором промелькнул листок с тонким неразборчивым почерком в старческой руке Ника Баннистера: «…Алиса Грей оттуда же».

С момента прибытия в дом моей матери мы с легкостью забыли об этом, по крайней мере, я. Но сейчас мне подумалось, живет ли еще та девочка Дженнет в Рид- холле?

– Но распознают ведьм теперь по новым приметам, – заметила Алиса, взглянув на мою мать. – Эти тихие и мирные люди продолжали спокойно жить, как жили столетиями. Вот только с восшествием на трон этого короля многие стали бояться собственной тени. Разве вам ни разу не требовалась помощь знахарок?

В глазах моей матери загорелся огонек приглушенной враждебности.

– Как смеешь ты в моем собственном доме обращаться ко мне в столь наглой манере? С каких пор простые акушерки пытаются оспаривать дела влиятельных государственных деятелей?

Заметив, как покраснело возмущенное лицо Алисы, я бросила на нее предостерегающий взгляд.

– Джилл просто имела в виду, что не все обвиняемые в колдовстве на самом деле виновны, – быстро вставила я.

Шея моей матери покрылась яркими пятнами, свидетельствующими о ее ярости.

– Неужели вы пытаетесь защищать пособников дьявола, использующих кровь, кости и волосы для проведения их злодейских колдовских обрядов? Разве так ведут себя тихие, мирные люди? Они вопиющие безбожники.

Алиса скромно потупила взгляд – она поняла, что зря высказала свое мнение.

– Достаточно досужих разговоров, – заключила моя мать и, расправив салфетку на коленях, строго посмотрела на меня, – давайте вернемся к насущному делу: когда вы собираетесь вернуться в Ланкашир к своему мужу? Вы достаточно пожили вдали друг от друга, и сейчас по всей справедливости вам уже пора бы вернуться. Вы же законная жена, а жены живут дома, а не с их матерями.

– А что, если Ричард привез в наш дом ту любовницу?

– Он не стал бы делать ничего подобного.

– Тогда, полагаю, она будет продолжать жить в нашем доме?

– А где же еще вы хотели бы, чтобы она жила? К тому же она не из вашего прихода и не будет путаться у вас под ногами. Как говорится, с глаз долой – из сердца вон.

Я швырнула на стол королевский трактат.

– Нет, она как раз сердечно волнует меня. Возможно, вам и нечего волноваться, ведь не ваш муж завел любовницу. Но как вы можете защищать ее? И его? Если он, по-вашему, такой ангел, то почему обставил ваш дом так, словно вы жена бедного йомена?