* * *

– Здравия желаю! – робко пробормотал светловолосый мальчишка с зелёными, некогда озорными глазами.

– Здравствуй, Костя. Садись.

– Спасибо, товарищ…

– Капитан, – уточнил Вялов.

«Нет, на группу они не похожи – слишком разные… Тогда зачем уходили в сторону от фронта? Просто дезертировали? Тоже верится слабо! Оружие не бросили, не переоделись, даже не сорвали знаки отличия. Может, и вправду – заблудились? Так ведь Гонтарь утверждает, что неплохо ориентируется в лесу… Нет, ни шиша я не понимаю в этой песне!»

– Где ваше удостоверение, товарищ младший лейтенант?

– Не успел получить…

– Как так?

– Мы только закончили курсы, как немец налетел… Всех курсантов расстреляли в Брянской тюрьме. Лишь двоим посчастливилось спастись. Мне и Гребешкову. Позже, в лесу, к нам присоединились красноармейцы Кочергин и Гонтарь. Однажды мы услышали шум, как будто впереди валят деревья. Валера пошел посмотреть, что там происходит… Час, второй, третий, а он не возвращался. Оставаться на месте было небезопасно. Пришлось уходить без него ещё дальше на север…

– Карта чья?

– Гребешкова.

– А что за маршрут на ней?

– Кратчайший путь к Весьегонску.

– Зачем он вам?

– У Валеры там тетка!

– Выходит, вы, братцы, дезертиры? Решили под тёткиным подолом отсидеться?

– Никак нет, товарищ капитан! Мы знали, что туда фашисты не дошли и хотели через Весьегонск выйти к своим.

– Откуда вам известны такие факты?

– Ну… Иногда нам попадались листовки…

– Германские?

– Да.

– И вы их читали?

– Только для того, чтобы уточнить обстановку на фронтах, узнать, где враг…

– Ладно. Уговорил. Сам откуда?

– С Украины.

– Точнее!

– Из-под Харькова. Чугуев, слыхали такой город?

– Нет, – соврал Вялов, привычно используя излюбленную «методу». – Что это ты, братец, с Украины, а подался в Брянск? В Харькове своих училищ – пруд пруди!

– Так получилось.

– Не темни.

– Как только началась война, мы переехали в Брянск, к папиному брату. И меня сразу же направили на ускоренные курсы младших лейтенантов.

– Летом?

– Да летом! Война! О каникулах никто не думал!

– Сколько длятся курсы?

– Полгода.

– Июль, август, сентябрь… Ты должен был закончить их в декабре…

– Так.

– А немцы овладели Брянском 6 октября.

– Вот я и говорю, что не успел получить удостоверение!

– А офицерскую форму где взял?

– Нам её выдали. Сказали: враг приближается, доучить вас мы не успеем. Поэтому получайте обмундирование – и на передовую. А бумаги должны были выписать утром. Но не успели…

– Хорошо. Мы проверим. Товарищ Макс!

– Я!

– Этого тоже – в изолятор. Никакого интереса для нас они не представляют. Обычные дезертиры. При малейшей опасности – расстрелять.

– Как расстрелять? За что? – запричитал Перепёлкин. – Мы же шли к своим… Чтобы воевать, беспощадно бить врага… Я не хочу умира-а-ать!!!

– Вытри сопли! – пристыдил его Павел.

* * *

– Как долго они у вас? – спросил Вялов, когда двое бойцов увели последнего задержанного.

– Пять дней уже.

– В карантине с ними есть ещё кто-то?

– Партизан Сидоркин.

– Чем он провинился?

– Получил десять суток. От меня лично. За неподчинение.

– Расскажете?

– Не считаю нужным.

– Хоть по делу?

– Да.

– Но человек он надёжный?

– Иных не держим.

– Его закрыли, когда эти трое уже были там?

– Нет. Раньше.

– И сколько ему ещё страдать?

– Меньше суток. Утром выпустим.

– Тогда мы тоже остаёмся на ночь. Чтобы не вырывать Сидоркина из коллектива раньше срока.

– Как хотите. Только особых удобств у нас нет. Сено-солома да пара овчинных тулупов.

– Ничего. Нам не привыкать.

* * *

Уже в восемь утра Сидоркина – некогда главного деревенского драчуна и хулигана, детину с бычьей шеей и тяжёлыми, словно утюги, кулаками – привели в штабное помещение, где пили чай Макс и Вялов.

– Доброе утро, Афанасий. Что молчишь? Обиделся?

– На обиженных воду возят, сам знаешь.

– Опять ты за своё. К командиру надо обращаться на «вы».

– Да пошёл ты…

– Так ты ничему и не научился… Пойдёшь еще на пять суток!

– А немца бить кто будет? Ты что ли с этими хлыщами?

– Чем они тебе не понравились?

– Будь моя воля, я б их всех – к стенке!

– За что?

– Чтобы остальные боялись. Понял? Мутные оне… Между собой перебрасываются какими-то непонятными словами…

– Например?

– Шеф, объект, юродивый…

Услышав это, Павел чуть не свалился со стула.

– Кто у них верховодит? – спросил сдавленным голосом.

– А ты кто такой? – вызверился Сидоркин.

– Сколько можно повторять?.. – завёлся Макс.

– Успокойтесь, товарищ командир, вы же видите, мальчик давно не получал по рогам… Нарвется на отпор – будет, как шёлковый.

– Ты с кем так разговариваешь? Да я тебя, штабную крысу, в бараний рог, понял?

– Он такой! – подтвердил Макс. – Сам видел: пятерых из клуба гнал. Только пятки сверкали.

– Ладно, давай выйдем… Поболтаем, так сказать, тет-а-тет…

Вялов попытался обнять Сидоркина за плечи, но тот сбросил его руку. Ещё и толкнул больно в бок. Но к выходу пошёл. Первый.

– Ну, начинай! – оказавшись наверху, презрительно оскалил желтые клыки.

– Давай по старинке. Как наши деды, – миролюбиво предложил Павел. – Сначала бьёшь ты – я держу удар. Останусь жив – отвечу.

– Ну, смотри, как знаешь, – он замахнулся и заехал Павлу меж очи одним из «утюгов».

Капитан пошатнулся, но устоял.

Левый глаз задёргался и начал сразу набрякать.

– Ой, какая-то мошка укусила! Это всё? Тогда держи!