Кейт покачала головой.

— Послушай, я не… как бы это сказать? Не думаю, что правдоподобно выглядит, будто кто-то нанял в качестве ассасинов команду из мужа и жены и они действуют уже — сколько времени это тянется?

— Около трех месяцев.

— Целый квартал! И при хлипком шансе, что подобная затея в конечном итоге позволит сделать приемлемый выстрел. Никто на такое не пойдет, честно говорю, никто. И не важно, насколько бездарной, по твоим словам, кажется система безопасности в этом дворце; совершенно иной, гораздо более высокий уровень защиты можно обеспечить в любом месте, в любое время — и всего за сорок восемь часов.

Она заметила, что мужчина в соседнем зале передвинулся ближе к ним.

— Извини, — продолжал Хайден, — я согласен, что эти типы выглядят подозрительно. Но, как мне представляется, ты неверно оцениваешь ситуацию. Они не ассасины.

Кейт внезапно осознала, что он, конечно же, прав. Она уже не понимала, как это ее угораздило сочинить подобную идиотскую теорию, с таким усердием разработать сценарий, явно противоречащий фактическому положению дел. Идиоткой она была, вот что.

Ну ладно. А все же, зачем Маклейны заявились в Люксембург? Сознание пыталось ухватить какую-то зацепку, спрятавшуюся в укромном уголке мозга, в самом темном уголке, про который она всегда старалась забыть, но ей это редко удавалось.

— И если ты не против, я хотел бы задать тебе еще один вопрос.

— Да?

— Тебе-то что до этого?

Кейт не находила разумного ответа, разве что сказать правду, которую она не могла принять: она опасалась, что охотятся за ней из-за ее провала в деле Торреса.

— Возможно, тебе следует просто забыть об этом, — посоветовал Хайден.

Повернувшись к нему, она увидела предостережение на его лице.

— Почему это?

— Тебе может совсем не понравиться то, что ты в итоге выяснишь.

Кейт внимательно смотрела на него в надежде обнаружить какие-то знаки, но ничего не вышло. А она не могла больше спрашивать, не объяснив своего интереса.

— Я должна это сделать.

Он уставился на нее, ожидая продолжения, объяснения. Но она молчала.

— О’кей. — Хайден сунул руку в карман, вытащил фото и вернул его ей. — Извини. Ничем не могу помочь. Уверен, ты все понимаешь.

Кейт ожидала такого исхода. Хайден стал важной персоной в Европе и уже не мог себе позволить разгуливать по темным переулкам.

Мужчина в шляпе стоял теперь в другой галерее и по-прежнему спиной к ним. Кейт сделала пару шагов вдоль стены, стараясь заглянуть ему в лицо.

— Сколько времени вы уже в Мюнхене?

Они прошли в соседний зал, миновав семейство с детьми и их эскорт в виде охранника. Хайден остановился напротив еще одной картины Рембрандта. Кейт оглянулась по сторонам и не увидела того типа в шляпе. Но потом заметила его в соседнем зале.

— Мы уезжаем послезавтра, — ответила она. — На день съездим в Бамберг, а потом домой. Обратно в Люкс.

— Прелестный маленький городок. Вам понравится Бамберг. Однако…

Она обернулась к нему:

— Да-да?

— Вместо этого вы могли бы поехать в Берлин. Увидеться с одним парнем.

Мужчина в соседнем зале опять приблизился и, похоже, пытался подслушать их разговор.

Кейт подмигнула Хайдену и чуть наклонила голову в сторону прилегающей галереи. Хайден понял, кивнул ей и быстро скользнул к стене — его подошвы неслышно касались пола, тело напряглось как пружина в полностью контролируемом, изящном движении. Стоя неподвижно, в своей пижонской одежде, с взъерошенными волосами, Хайден выглядел как любой мужчина среднего возраста. Но в его походке, во взмахе руки, когда он указывал на очередную картину, просматривалось кое-что еще. Как Джон Траволта в «Криминальном чтиве», он двигался, словно танцуя, и под внешним спокойствием угадывалась затаенная энергия. И теперь, отпустив сжатую пружину, Хайден стал необычайно подвижен. Он скользнул в следующий большой зал, а Кейт прошла в другой, поменьше.

И ничего не увидела. Оглядела длинный коридор — по одной стороне окна, по другой — невидимые отсюда галереи.

Никого.

Она пошла дальше. В следующей галерее заметила Хайдена, в соседнем, большом, зале — они шли параллельными курсами, преследуя, настигая.

Но по-прежнему никого не видели.

Кейт прибавила шагу, услышала голоса французских школьников и заметила промельк пальто, метнувшегося в двери, а японцы уставились на Хайдена, вдруг рванувшего мимо них, но пальто исчезло из вида, и Кейт пошла быстрее. Зал кончился, впереди была лестница, Кейт повернула за угол и посмотрела вниз…

Вот он! Сбегает по последним ступеням, сворачивает за угол, пальто развевается.

Кейт и Хайден сбежали вниз, охранник закричал им вслед: «Halt!» — они свернули за угол, преодолев еще несколько ступеней, вновь повернули, внизу перед ними открылся просторный вестибюль, и они замерли на месте, тяжело дыша.

Стояли и смотрели на этот огромный вестибюль, который совсем недавно видели пустым. Теперь он полнился народом, сюда высыпали пассажиры нескольких туристических автобусов, сотни людей в пальто и шляпах, они покупали билеты, занимали очередь в гардероб, сидели на скамейках и стояли.

Кейт внимательно изучала толпу, медленно двигаясь по вестибюлю, меняя угол зрения. Хайден неспешно шел в противоположном направлении. Они спустились по ступеням в разных концах зала и пробрались сквозь толпу — сплошные немецкие пенсионеры из провинции, шерстяные пальто в клетку, толстые, тяжелые, водонепроницаемые штаны и мощные шарфы, напоминающие нестриженных овец, все дышат пивным перегаром, громко, от души смеются — румяные розовые щеки и редкие тонкие разлетающиеся волосы.

Кейт углядела нечто в конце толпы и стремительно рванула туда через плотную людскую массу: «Простите меня, bitte, простите», — пока не выбралась к стеклянным входным дверям и не увидела мужчину в разлетающемся пальто и мягкой коричневой федоре на дальней стороне площади, но тут возле него остановилась машина. Он забрался на заднее сиденье за водителем, его лица по-прежнему не было видно.

Когда машина отъехала от тротуара, водитель на долю секунды повернулся в сторону музея, прежде чем вернуть взгляд на дорогу, на Терезиенштрассе, — женщина в солнцезащитных очках.

Машина находилась уже в сотне ярдов, а освещение было слабым, но все равно Кейт почти не сомневалась, что это Джулия.

— Кажется, нам следует туда поехать, — сказала Кейт. — Так далеко на восток мы теперь не скоро выберемся. — Они шли через Энглишер-гартен, Английский парк, быстро темнело, ландшафт состоял из коричневых и серых тонов, и запутанное, похожее на кружево переплетение голых ветвей четко выделялось на фоне серебристого неба. — Иначе придется лететь туда самолетом. А нам не потянуть четыре авиабилета до Берлина.