— Не за что, — отвечаю.

— Есть, за что… Вы… — и обрывается на полуслове, потому что к нам выходит Никита.

Ксюша сразу вскакивает и чуть бы не бежит к нему. Я тоже встаю.

— Ну что? — шепчет она с такой мольбой и надеждой в голосе.

— Операция прошла хорошо, — сообщает он Ксюше, а потом обращается ко мне. — Матвей, вовремя ты все успел. Там счет был на часы… Теперь надо время на восстановление. Мы обеспечим самый лучший уход.

— Спасибо, — шепчет Ксюша.

Никита уходит, а Ксения поворачивается ко мне и смотрит на меня такими глазами…

— Спасибо, Матвей Александрович… Спасибо! — шепчет и в следующую секунду обнимает меня, прижимается щекой к моей груди. — Если бы не вы, то…

И запинается, судорожно вздыхая. Прижимаю ее к себе и глажу по волосам и спине:

— Все будет хорошо, Ксюша…

В какой-то момент немного отстраняется и нерешительно смотрит в глаза:

— Как я могу вас отблагодарить за все, что вы сделали?

Серьезно смотрю на девчонку. Ох, Ксюша, Ксюша… Я много чего хотел бы, но не при таких обстоятельствах. Поэтому просто отвечаю:

— Никак не надо благодарить. Ты ничего мне не должна.

— Но…

— Ксения, — строго останавливаю ее. — Я сказал, ничего не надо. Я помог, потому что так захотел. И потому что не мог иначе…

Сам в свое время прошел через это. И надо быть полным поддонком, чтобы в такой ситуации что-то требовать взамен.

Отодвигаю ее от себя и сухо предлагаю:

— Поехали домой. Завтра мой водитель привезет тебя сюда.

Она кивает и молча идет за мной. Садимся в машину, едем какое-то время в тишине. Ксения не выдерживает и тихо начинает:

— Матвей Александрович, я вас чем-то обидела? — и опять этот взгляд, который прямо пробирается в душу.

— Нет, Ксюша. Все хорошо, — сухо кидаю.

— Но… вы как будто разозлились или расстроились…

Смотрю на нее молча пару минут, а потом медленно говорю:

— Самым родным человеком в моей жизни была моя бабушка. И ее не удалось спасти. Тоже инсульт, — и замолкаю.

Я тогда наверно впервые в своей жизни плакал. До сих пор чувствую боль потери. Она дала мне очень много. Гораздо больше, чем родители, которые были увлечены лишь одним — ненавистью друг к другу.

— Извините, я не знала, — тихо говорит Ксюша.

— Мало, кто знает это…

Приезжаем, и я сразу ухожу в кабинет, чтобы надраться. Хреново на душе. Радует лишь одно — мне удалось помочь Ксюше избежать той же ситуации, в которой оказался я когда-то… Ситуации, в которой недостаточное количество денег может сыграть большую роль. И тогда я оказался именно в такой ситуации…

Робкий стук в дверь. Так стучит только она… Да и некому больше. Мария ночует у себя дома, приходит рано утром.

— Да… — кидаю я, а сам гипнотизирую дверь.

44

Ксюша

Какая сложная, сумасшедшая ночь. Захожу в комнату и падаю на кровать прямо в платье. Даже нет сил переодеваться.

Лежу так какое-то время, а перед глазами проносится все, что произошло за эту тяжелую ночь, полную переживаний и слез. И только благодаря Матвею Александровичу я выдержала все.

Да он просто спас и мою бабушку, и меня. Не представляю, что было бы, если бы не его помощь и поддержка…

Нерешительно села на кровати и опять задумалась. Сейчас сложно соображать связно, мозг просто отказывается работать после всего стресса, который я пережила. Но я понимаю лишь одно — я не могу не отблагодарить его.

И пусть он говорит, что я ничего не должна, но я хочу это сделать… Я обязана это сделать…

Встаю с кровати, кое-как снимаю платье, переодеваюсь в пижаму. Сверху накидываю теплый халат и завязываю на нем пояс.

Выхожу из комнаты. В руках сжимаю то, что хочу отнести Матвею Александровичу.

Странная решительность. Даже меня она удивляет. Но я на все сто процентов уверена в том, что сейчас делаю.

Это единственное, о чем он меня просил, и я это исполню… Просто оставлю это в его кабинете.

Подхожу к двери и вижу, что из-под нее пробивается полоска света.

Он здесь? Нерешительно замираю. Уйти? Утром отдать? Хотя, по большому счету, уже почти утро…

Нерешительно стучу и замираю. Слышу с той стороны его голос:

— Да…

От этого голоса, который всего за одну ночь стал таким родным, таким успокаивающим, все внутри переворачивается…

Сколько за эту ночь он шептал успокаивающих слов? Сколько обнимал меня и утешающе гладил? Бесконечно много. Просто всю ночь я чувствовала его поддержку…

Аккуратно открываю дверь и вхожу. Смотрю на него, как под гипнозом… Такой красивый, сильный, мощный, брутальный, уверенный в себе… И такой заботливый, способный прийти на помощь, ничего не прося взамен…

— Ксюша? — расслабленно сидит в своем кожаном кресле и удивленно смотрит слегка прищуренными серыми глазами.

В кабинете горит приглушенный свет от подсветки. На столе стоит недопитая бутылка с жидкостью янтарного цвета. Не разбираюсь в алкоголе. Наверно, это виски или коньяк. Рядом — пустой стакан…

Я делаю несколько шагов и замираю перед его столом.

— Матвей Александрович, я подписала…

И кладу перед ним два экземпляра договора.

Он гипнотизирует мое лицо, а потом медленно переводит взгляд с меня на бумаги. Смотрит на них, и глухо спрашивает:

— Почему?

И опять поднимает взгляд на меня. Тяжелый, пробирающий до мурашек по спине взгляд… Всматривается в мое лицо, как будто хочет залезть в душу или прочитать мысли…

Выдерживаю его и тихо говорю:

— Вам нужна была эта услуга от меня… Вот поэтому я и… подписала… И мне ничего не надо из того, что там прописано. Вы сделали для меня гораздо больше, чем…

— Ксения, — приглушенно рычит. — Ты слышала, что я сказал в клинике?

Опять злится? Неужели его так цепляет то, что я хочу его отблагодарить за то, что спас мою бабушку? И меня…

Киваю, уверенная в своем решении, и тихо отвечаю:

— Да, слышала…

А сама смотрю на него во все глаза. Какой-то он сейчас другой… Не такой, как обычно… И я просто стою и не могу отвести от него взгляд…

— Ты мне ничего не должна, — чеканит он приглушенно и продолжает рассматривать прищуренными серыми глазами.

Но меня его тон не пугает. Ну, почти не пугает…

Для меня этот мужчина сейчас совсем другой, не такой, как раньше… Я помню его успокаивающий шепот о том, что все будет хорошо, что он рядом… И этот шепот прямо стоит в ушах. И